Еще в конце 2012 г. известные экономисты Института Питерсона Арвинд Субраманиан и Мартин Кесслер заметили, что в Юго-Восточной Азии несколько валют коррелируют с юанем сильнее, чем с долларом, и даже назвали это явление “блоком юаня”. Речь шла о Корее, Индонезии, Тайване, Малайзии, Филиппинах, Сингапуре и Таиланде — их валюты более чем на 50% повторяли тенденции юаня.
Маркетинг юаня
В начале нынешнего десятилетия Китай несколько лет как являлся крупнейшим в мире чистым кредитором. Но уже тогда роль юаня отнюдь не ограничивалась Юго-Восточной Азией. Тенденции корреляции валют демонстрировали Чили, Индия, ЮАР, Израиль и Турция. Но и в целом множеству стран важно поддерживать курсовой паритет с КНР, чтобы их производители банально не теряли конкурентоспособность по сравнению с китайскими.
Между тем еще в 2000-е к доллару был привязан сам юань. И только администрация Барака Обамы убедила Пекин несколько отпустить вожжи. Это было необходимо США для сокращения дефицита в торговле с Китаем, но что-то подобное начало происходить только сейчас, при Дональде Трампе, хотя пока что достигается лишь крайне брутальными методами.
Впрочем, ранее Китай крайне осторожно подходил к вопросу о статусе и правилах функционирования своей валюты. Поэтому в свое время высказывались и другие мнения о поведении юаня. Дело в том, что статус мировой резервной валюты не только дает ее эмитенту большие преимущества, но и налагает определенные ограничения. Так, большой долг США — отчасти следствие того, что центробанки всех стран мира хотят иметь доллары в своих резервах. При этом страна с резервной валютой неизбежно приходит к профициту по счету капитальных операций и текущему дефициту. В то же время в основной привилегии стран с международной валютой — возможности много занимать за рубежом, не имея при этом больших валютных резервов — Китай не нуждался и пока не нуждается.
Но не прошло и года после этих жарких дискуссий в преимущественно академической среде, как Поднебесная стала “пробовать воду” глобальной политики, проецируя свое влияние на окружающий мир. Так, в ноябре 2013 г. председатель госсовета КНР Ли Кэцян отправился в Европу, причем в первую очередь в Восточную. В ходе визита он навестил Румынию, Эстонию, Литву, Хорватию, Боснию и Герцеговину, а также перспективнейшую с точки зрения интересов Поднебесной Венгрию. И результаты не замедлили сказаться. К примеру, китайские предприятия стали активно выигрывать подряды по крупномасштабным инфраструктурным проектам, увеличивать прямые инвестиции, рассматривать возможности приобретения европейских предприятий. Можно обратить внимание на то, что сам Ли Кэцян (прямо говоря, архитектор современной системы внешнего влияния Пекина) неустанно заявлял о том, что Китай “будет, как и прежде, неуклонно поддерживать процесс интеграции Европы”. Подчеркивая, что “единая, стабильная и процветающая Европа соответствует интересам всей планеты, включая Китай”.
Это же послание Кэцян привез в Париж, еще предыдущему президенту Франсуа Олланду. Считанные месяцы спустя замминистра финансов КНР Чжу Гуанъяо сообщил, что в ходе диалога с французской стороной многократно обсуждался вопрос о возможности превращения Парижа в одну из зарубежных финансовых площадок, обслуживающих операции в юанях. При этом Китай придерживается открытой позиции в отношении готовности Парижа вести международные операции с китайским юанем. В свою очередь, тогдашний министр экономики и финансов Франции Пьер Московичи отметил, что Франция готова играть свою роль в процессе интернационализации китайского юаня. По его словам, Париж лидирует в Европе по общему объему юаневых банковских вкладов.
Все это происходило, напомним, задолго до появления в свете политических софитов нынешнего президента США Дональда Трампа.
Усилия китайских эмиссаров не пропали даром — 1 октября 2016 г. китайский юань был включен в корзину резервных валют МВФ. Фактически Фонд признал растущее значение китайской валюты и экономики страны, а также оценил реформы финансового сектора, которые провели власти КНР. В данном случае речь идет о корзине валют, исходя из которой рассчитывается стоимость специальных прав заимствований (SDR) МВФ. Это платежное средство, которое выпускает Фонд и которое не торгуется на финансовых рынках. SDR используются для расчетов между МВФ и его членами. Прежде всего в SDR он выдает кредиты странам, которые страдают от какого-либо кризиса. Но от состава резервной корзины зависит курс SDR и то, в какой валюте получит помощь страна. Помимо юаня, в число резервных валют МВФ входят доллар, евро, японская иена и британский фунт. Наибольший вес в корзине принадлежит доллару и евро.
Это была крупная победа, ведь в течение последних лет Китай добивался признания за юанем статуса валюты для международных расчетов и сбережений. Некоторые мировые центральные банки начали хранить часть резервов в юанях. Однако пока доля в юанях в резервах центробанков гораздо меньше, чем у доллара и евро. Превратить юань в валюту для проведения мировых расчетов Китаю также пока не удается. Большинство сделок в мире по-прежнему заключаются в долларах и евро.
Путь к китайской валютной зоне
Тем не менее признание юаня в качестве не просто конвертируемой, но резервной — при всех условностях — валютой не могло обойтись китайцам бесплатно. Американские политики и международные организации рутинно обвиняли Китай в манипулировании курсом юаня. В течение многих лет курс китайской валюты и в самом деле был занижен, что искусственно снижало стоимость китайского экспорта.
И уже в ноябре того же 2016-го президентом США был избран Трамп, начавший фронтальную торговую войну с Китаем. Он объявил “грабежом” весь китайский экспорт в США, а сотрудничество с КНР нетерпимым. Но уже вскоре американский президент сорвался на собственного главу ФРС, который, повысив процентную ставку, сделал доллар дороже и тем обесценил победу.
В 2019 г. Трамп уже неоднократно отказывался от сделок с КНР. Внешне это выглядит как обычный торг на переговорах, подчеркнутый надеждой договориться “когда-нибудь”, но на деле — принципиальная позиция.
Любовь китайцев Трампу не нужна — ему необходимы примеры возвращения традиционных американских промышленных предприятий к работе. Но требование фактического самоубийства Китая — еще и старт новой избирательной кампании Трампа. Ведь неконкурентоспособность ряда отраслей в США по сравнению с Китаем требует протекционизма. Подобный подход вызвал у интегрированной в Запад части китайской элиты взрыв яростного патриотизма.
Поэтому стратегическим, долгосрочным ответом Китая на подобную провокационную агрессию может быть официальное создание валютной зоны юаня. Как раз получившие все “плюшки” от глобализации и накопившие триллионы долларов, китайцы противятся этому не меньше американцев, но логика истории не оставляет им иного пути самосохранения. Соглашение о таких расчетах готовилось с 2014 г. и еще в ноябре 2018-го казалось делом решенным. Однако первичным стимулом для Китая было нежелание ссориться с США. Пекин даже позволил американцам поиграть с Ким Чен Ыном, но, похоже, даже подарок в виде панд в этом случае оказался бы бесполезным.
Разумеется, усиливающийся разрыв между Китаем и США не мог пройти бесследно. Так, 3 июня аналитики Morgan Stanley предсказали наступление рецессии в Штатах в конце 2019 г. В американском банке уточнили, что прогноз составлен с учетом благоприятного (!) исхода торговой войны с Китаем. Иными словами, даже если Трамп урегулирует все разногласия с Пекином, и страны откажутся от взаимных пошлин, рецессия в США все равно наступит. Правда, инвесторы не особо в это верят — они увлечены простенькими пузырями на американском фондовом рынке. Но уже 5 июня в КНР посыпались первые крупные банки — “Баошань” и Банк Цзинчжоу. Утверждается, что за ними могут последовать и другие.
Коллапс Baoshang Bank вызвал паралич на денежном рынке после того, как были приостановлены торги его депозитными сертификатами (NCD). Для малых и средних банков такие ценные бумаги являются источником от 23 до 31% фондирования, считают аналитики Deutsche Bank; однако теперь желающих кредитовать коллег под залог NCD становится все меньше. Возникшая ситуация “может заставить кредиторов на межбанковском рынке пересмотреть свои отношения с малыми и средними банками”, — пишут аналитики OCBC Вank.
Как и ранее, на помощь рынку пришел Народный банк КНР, самоотверженно заливший в систему 250 млрд юаней ($34 млрд) в рамках валютных аукционов. Впрочем, заливая пожар деньгами, китайский ЦБ сталкивается с другой проблемой — юаней на рынке становится больше. В свою очередь, новая девальвация юаня способна привести к новому ожесточению торговой войны с Америкой. А за этим неизбежно последует глобальный спад потребления и производства, в первую очередь — снижение цен на сырье. Что, разумеется, чревато — в первую очередь для экспортеров высоколиквидных энергоносителей.
К примеру, уже оказалось под вопросом картельное соглашение РФ и ОПЕК об ограничении добычи нефти ради поддержания цен на нее. Такой сговор привел лишь к тому, что американцы нарастили добычу своих углеводородов, замещая сокращение добычи картелем. Даже ограничение нефтяного сбыта Ирана не приводит к росту котировок нефти — цена плывет вниз. В кулуарах недавнего Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ) глава “Роснефти” Игорь Сечин пожаловался: американцы начинают занимать те рынки торговли нефтью, которые освобождают РФ и прочие члены картеля. Поэтому теперь “Роснефть” готова поддерживать соглашение ОПЕК, если государство компенсирует госкомпании “выпадающие доходы”. Вероятно, из Пенсионного фонда.
Россия — слабое звено
Уязвимость России — бывшей энергетической сверхдержавы — уже не первый год стимулирует ее попытки “хоть тушкой, хоть чучелом” интегрироваться в зону юаня, желательно без потери лица. Но пока Москве не везет ни с первым, ни со вторым.
В начале ноября 2018 г. глава Внешэкономбанка Игорь Шувалов заявил, что Россия и Китай могут подписать соглашение о переходе на расчеты в национальных валютах еще до конца 2018 г. Проект соглашения был представлен Дмитрию Медведеву и Си Цзиньпину, а представители китайского правительства, по мнению Шувалова, выразили “сильную заинтересованность” в его подписании.
Также прославившийся на весь мир держатель чартерного воздушного флота для своих собачек породы корги глубокомысленно заявил, что решение о переходе на расчеты в национальных валютах — политическое и пока касается только двух стран, но при этом — плохой сигнал для доллара. “Ведь доллар всегда считался, безусловно, надежным и не использовался в качестве политического инструмента. А теперь у участников рынка (под которыми Шувалов, вероятно, подразумевает коррумпированных дельцов из стран третьего мира, в том числе и себя. — “ВД”) возникают подозрения, что такое использование возможно. И не столь важно, насколько эти подозрения оправданы — сигнал все равно негативный”. Но, как оказалось, Пекин слезам не верит.
Прежде всего выяснилось, что непрерывный перерасчет сложен и сопряжен с издержками. Поэтому предполагалось, что Россия и Китай выберут одну базовую валюту, в которой и будут идти расчеты. Но в связи с тем, что экономика Китая в несколько раз крупнее российской, более вероятно, что такой валютой стал бы юань, а не рубль. Поэтому уже 25 декабря Россия и Китай отложили идею подписать соглашение о взаиморасчетах в национальных валютах. Впрочем, объем таких расчетов растет и без подписания соглашения, — подбодрил россиян первый вице-премьер Антон Силуанов.
При том что товарооборот между двумя странами в 2018 г. составил около $100 млрд, доля рублей и юаней в расчетах за экспорт из России в Китай составила в первом квартале 8,8% (остальное — в долларах), за импорт в Россию из Китая — 21%. Иными словами, в двусторонней модели использование юаня втрое превзошло рубль, но даже вместе они не дотянули и до трети от всего объема расчетов.
Тем не менее, по мнению Владимира Путина, хранящего свои записанные на подставных лиц деньги в тропических юрисдикциях, взаиморасчеты в нацвалютах повысят надежность банковского обслуживания экспортно-импортных операций двух стран в условиях рисков на мировых рынках. Риски в связи с развитием системы санкций против РФ, которых частично придерживается и Китай, чего там и говорить, нарастают. Поэтому, несмотря на то, что Россия и Китай начали подготовку межправительственного соглашения по проведению расчетов в нацвалютах и даже создали по этому поводу меморандум, в итоге вновь получился “пшик”. Стороны опять договорились “в рамках рабочей группы” доработать проект к подписанию.
“Мы действительно говорили о меморандуме. Мы отошли пока от предложений китайской стороны, от этого формата. Договорились вести переговоры по линии центральных банков, министерства коммерции Китая и минфина России”, — печально подытожил Силуанов. Как будто никто не знает, что КНР уже около года сворачивает свои инвестиции в российские инфраструктурные проекты из-за запредельного уровня коррупции в стране Путина.
Очередной виток скоморошества проявился на ПМЭФ-2019, где было вновь заявлено, что Россия и Китай хотят отказаться от доллара в расчетах. Но подписание соответствующего соглашения анонсировало... только правительство России.
Платформа для юаня
Правда, Китай не против, чтобы россияне сами переходили на юань. Об очередной попытке валютной реформы даже говорится в соответствующем распоряжении российского правительства. “Расчеты и платежи за товары, услуги и прямые инвестиции между хозяйствующими субъектами РФ и КНР осуществляются в соответствии с международной практикой и законодательством государств сторон с использованием иностранной валюты, валюты России (рубли) и валюты Китая (юани)”, — говорится в проекте соглашения. Но примечательно то, что “выбор валюты платежа и способа расчетов согласовываются хозяйствующими субъектами самостоятельно”.
В Петербурге Путин несколько пространно, но в целом вполне конкретно высказался по поводу роли доллара как мировой резервной валюты — он заявил, что ее нужно “переосмыслить”.
В переводе на русский это означает, что Путин готов присоединиться к позиции Трампа, который крайне заинтересован в существенном снижении роли глобальных финансовых структур и институтов. Скорее всего, именно на эту тему и шли весьма интенсивные переговоры с приехавшим в Россию председателем КНР Си Цзиньпином. Китайского руководителя (кроме вопросов к антикоррупционным ведомствам РФ) могла заинтересовать только одна тема, которую он как раз очень не хочет трогать, но к чему его жестко подталкивает Трамп, мечтающий об увесистом долларе 1950-х — ликвидация мировой долларовой системы и переход к валютным зонам.
Но есть нюанс. Задаром Москве пользоваться юанем не позволят.
Поэтому в апреле Путин заявил, что Пекин предложил Москве увеличить поставки по российскому газопроводу “Сила Сибири”, не говоря уже о том, что Китай вынудил РФ продавать китайцам газ только по устраивающей его цене. Но впечатление сложилось такое, что российский бизнес-истеблишмент вовсе не собирается отказываться от американского доллара, причем даже ценой немалых жертв.
Иными словами, с придирчивыми китайцами Кремлю опять не удалось договориться. Удается ли другим? Разумеется — когда речь идет о безоговорочном участии в китайском проекте глобального доминирования “Один пояс — один путь”, который и превращается в естественную платформу для потенциальной зоны юаня.
Напомним, что идею “Одного пояса” Си Цзиньпин впервые выдвинул во время визитов в Казахстан и Индонезию осенью все того же судьбоносного 2013 г. В таких политических документах, как План социально-экономического развития на 2015 г. и Доклад о работе правительства, строительство “Одного пояса” было включено в список важнейших задач, поставленных перед новым правительством Китая.
Этот огромный проект был включен и в план 13-й пятилетки, который был принят в 2016 г. (то есть опять-таки до прихода к власти в США Трампа). Суть инициативы заключается в поиске, формировании и продвижении новой модели международного сотрудничества и развития с помощью укрепления действующих региональных двусторонних и многосторонних механизмов и структур взаимодействий с участием Китая.
Примечательно, что глобальный проект Китая на фоне европейского инфантилизма и американского протеста продолжает стремиться к развитию культурных обменов и связей во всех областях социального бытия, содействию делу мира, стабильности и устойчивого развития. И все это — за $21 трлн, которых вполне хватает для формирования блока с единой валютой, если США не сменят курс на разрушение глобализации. Другое дело, что страны малоразвитые и изолированные смогут играть в китайском проекте исключительно роль “еды”, что Китай недавно и продемонстрировал, узаконив отъем у России еще 5 млн га территории (о чем в РФ сообщается как о крупном внешнеполитическом успехе). Вопрос в том, смогут ли в условиях раздела мира на три валютных зоны — доллара, юаня и евро — сбалансировать свои интересы все крупные игроки.
