Новая Россия, старая Маломосковия...

За долгие века поисков и споров родились десятки идей и концепций. При всем их отличии они имеют общий знаменатель: на формирование этносов решающее влияние оказали география и история. Потому что именно они определили и сформировали у аборигенной людности специфические, лишь им присущие признаки и черты.

Угро-финская обособленность от тогдашнего европейского пространства, умноженная на благодарно воспринятый татаро-монгольский способ государственного управления, сформировали уникальный психотип населения, изменить который не смогла даже киево-русьская цивилизационная миссия. Его выделяли потребность постоянного движения и связанные с этим воинственность и агрессивность, рабская покорность перед хозяином и безжалостная жестокость по отношению к покоренным. Другой образ существования был непонятным, а следовательно, чужим и враждебным. Все “другое” подлежало либо завоеванию, либо отрицанию. Так быстро оформился идеологический панцирь так называемых “обособленности”, “непохожести”, “уникальности”, которые надолго отгородили это сообщество от малейших шансов присоединиться к европейскому интеллектуальному и общественному развитию.

Собственноручно выбранная судьба “народа-затворника”, со всех сторон окруженного “врагами”, со временем трансформировалась в самопровозглашенное почти оккультное “мессианство” и имперское захватническое мышление. Именно с такими “родовыми травмами” само- и мировосприятия он вышел в свое время в свет. И именно так, объективно не меняясь, просуществовал на протяжении долгих следующих веков. Время и история не стали ему лекарем, как для других, страдавших такими же недугами. К сожалению, эти травмы не преодолены до сих пор. В итоге начался необратимый процесс территориального и политического “сморщивания” до пределов золотоордынского московского улуса — Маломосковии, от которого в гробах уже не один раз перевернулись тысячи великоимперских скелетов, а ныне сущих власть предержащих в Кремле постоянно прошибает холодный пот. По чьей-то воле или неволе цивилизационные дороги Запада и России упорно не хотят пересекаться. Более того, они рискуют разойтись навсегда, если... Именно об этих “если” и их возможных последствиях и предлагаю поразмышлять вместе.

Чего хочет Россия?

Новомодное словцо “бифуркация”, хоть уже и достаточно затертое, как никакое другое точно передает нынешнее состояние расхристанной русской души: куда же податься — то ли на восток, то ли на запад, или, может, усесться на двух стульях одновременно?

“Зов крови” призывает к деспотии, хоть и оформленной в одеяния цивилизованного приличия. Западным шипением можно легко пренебречь — и не такое глотали. Перспектива создания неоимперии, пусть даже только в азиатском измерении, отчасти компенсирует морально-психологические и все остальные потери от “худшей катастрофы” ХХ века. Теоретически можно побороться за место под азиатским солнцем, договорившись с местными тиграми. Хотя, как известно, спать рядом с тигром, так же, как и рядом с медведем, довольно неуютно. Следовательно, градус конфликтности будет расти в геометрической прогрессии из-за множества прямых и косвенных факторов, самым невинным из которых уже скоро станет массовое проникновение вглубь пустых территорий тех же тигров и тигрят. Растворение в безграничном азиатском море навсегда похоронит даже призрачные надежды на поиск какой-то самоидентификации для остатков славяно-финского населения. Страна рискует трансформироваться в слабо связанную политически, а главное — экономически конфедерацию конкурирующих регионов. Необратимым станет и ментальный разлом, который пройдет уже не по географическому принципу, скажем, по Уралу, а по сугубо религиозному — по Волге, ограничив реальную монополию “славянской” Москвы территорией исторической Маломосковии. Времени на этот “апокалипсис” понадобится не очень-то и много: два, максимум три поколения, учитывая демографическую катастрофу в западных частях России. Западный “довесок” этой азиатской неоимперии будет стремительно деградировать и маргинализуется до статуса “евроавтономии” с ограниченными правами, хоть и с ядерной палкой.

“Зов разума” призывает на запад. Потому что именно он дает шанс на обновление, на превращение, образно говоря, “лаптей” в лептопы. Его не хотят упустить немногочисленные либеральные интеллигенты и многие из образованной молодежи. О нем мечтает российский средний класс, начавший становиться на ноги. Для них это, возможно, последняя надежда не пропустить последний вагон поезда, который еще может вытащить их страну из исторического и ментального тупика. Они еще, безусловно, не совсем понимают, что европейский путь не является подарком судьбы, а на самом деле будет означать болезненную и ужасную постнаркотическую ломку всего государственного и общественного организма на протяжении многих лет. Но у них хотят отобрать даже такую далекую мечту. Вместо того чтобы пойти по пути демократических трансформаций, который обещает позитив, пусть через десятилетие, кремлевский режим предлагает взамен “стабильность”, то есть консервирование прошлого. Но даже плотно закатанную крышку процесс брожения, происходящий под ней, непременно срывает. Это лишь вопрос времени. А что потом? Традиционно дикий, тупой и безжалостный бунт, а la Russе?

Кремлевская власть не хочет, а точнее, боится определяться. Потому что выбор — это всегда ответственность. Тем более что выбирать этому режиму не из чего: выбор в пользу Востока — это конец государству в его нынешнем виде и понимании, в пользу Запада — это конец нынешней и любой другой похожей на нее власти. Типичный цугцванг. Именно потому и выбран третий путь: с грустью будем наблюдать за их новейшими “потемкинскими деревнями” бутафорской демократии, прогнивше-коррумпированного псевдорынка, неоколонизаторского “русского мира” и многих других прелестей политической мимикрии. На самом деле, это путь в никуда. Он не дает россиянам ответа ни на один из ключевых вопросов: кто они, какого рода-племени, чего хотят в этой жизни, с кем и как будут строить свое будущее. А вот правдивые ответы подмениваются нафталином: историческими, политическими и другими мифами, место которым уже давно на свалке истории. Россию, по-видимому, сами не понимая того, оставляют идеологически беспризорной, без настоящей цели, без яркого маяка. Колониальный цемент жестокости и самоуправства, когда-то державший все вместе, трещит и рассыпается, а замены ему нет. Нетрудно предугадать, что такая близорукость в определении направления общественного и государственного развития будет иметь следствием лишь одно: объективная действительность станет все сильнее разрывать Россию в ее метании то на восток, то на запад, создавая там проблемы как для одних, так и для других.

Таким образом, имеем две России: далекого будущего и современного прошлого. Чего они хотят? Каждая своего. Но, к сожалению, ни одна из них в обозримой перспективе не станет победительницей, что оставит страну исторически и духовно обреченной. Ей же необходимо дать шанс и помочь сделать выбор: либо в одну, либо в другую сторону. От этого выиграют все: и сами россияне, и европейцы, и азиаты. В Европе по меньшей мере с пониманием относятся к некоторым традициям, бытующим в Азии. Определенность всегда лучше хаоса.

Предложит ли что-нибудь Запад?

На протяжении веков Москве удалось приучить Европу, а затем и все североатлантическое сообщество к своему “исключительному неудобству” с особыми традициями, желаниями и интересами. Такое российское ego, хоть и с соответствующими эмоциями, эпитетами и выводами, между тем, было воспринято. Дополнив его уже во второй половине ХХ ст. “ядерными побрякушками”, произведшими на западный мир убедительное впечатление, Россия уверенно, хоть и ненадолго, утвердилась как мировой центр силы, с которым нельзя было не считаться.

На стыке тысячелетий ситуация принципиально изменилась: сегодня от Запада зависит как никогда много. Но воспользуется ли он этим — вот в чем вопрос. У него все — и деньги, и технологии, и влияние. А Россия, как ни крути, от него зависима. Конечно, эта зависимость не является односторонней, она взаимная. Мы все, в конце концов, взаимозависимые. Вопрос в другом: как и для чего ее использовать?

Российские традиции в этом плане остаются незыблемы: взять от Запада самое лучшее, на что он способен в научно-технологическом плане, но использовать это для “себя неизменного” и, разумеется, не в интересах того же Запада. Ведь он, хоть, может, уже и не враг, но все же еще далеко не друг. У нас, россиян, свои демократия, философия и закон: ваши, западные, нам просто не нужны. Такая линия, похоже, вряд ли изменится в ближайшее время. Приемлема ли она для Запада? Ответ, как всегда, в двух плоскостях: экономической и моральной.

Да, Запад “завязан” на Москву не только газом. Он поставляет в Россию на миллиарды долларов своей высокотехнологической продукции, а это — тысячи рабочих мест для своих граждан. Можно ли от этого отказаться? Конечно, нет (но, собственно, речь и не идет об отказе: вопрос не в том, торговать ли — вопрос в том, как, на каких условиях). В тактическом плане такую политику можно понять: призрак каждых последующих выборов, не говоря уже о нынешнем кризисе евро, каждый раз придавливает кого-либо из тамошних власть предержащих до примитивно-простого “купи-продай”, не позволяет задуматься над отдаленными последствиями, в том числе и для самих себя.

Но надо помнить историю. На что надеялся “великий вождь всех народов”, экономически накачивая национал-социализм? Может, что последний будет рассказывать соседям сказки братьев Гримм? Коммунистическая бестия торговала также и с тогдашними западными демократическими странами. Когда миллионы украинцев в страшных муках умирали от искусственно созданного голода, сладкие пирожные, подаваемые в европейских ресторанах, выпекались из украинской муки. Там об этом знали, но где была мораль? А было ли морально заключать в 1921 году соглашение с большевиками, которое поставило очередной крест на очередной попытке украинцев иметь свое независимое государство.

А где эта мораль сегодня? К сожалению, отсутствует не только она. На Западе отсутствует и стратегическое мышление. Недостает лидеров, которые видели бы не только следующие выборы, но и историческую перспективу хотя бы на несколько десятилетий вперед и действовали бы соответственно. Североатлантическое сообщество как никогда нуждается в четком определении как своего будущего вектора развития, так и характера отношений с другими, кто сосуществует с ним в этом пространстве. К сожалению, доныне нет ни того, ни другого. Имеем показное, а не реальное единство западных партнеров, которые до сих пор не могут избавиться от “комплекса кролика”, зачарованно смотрящего на своего удава. Они еще не привиты от газовой, а в более широком понимании — экономической зависимости, которая затуманивает головы даже в наивысших европейских кабинетах. Они закрывают глаза на одни события, но широко раскрывают их на другие. Так не может продолжаться, поскольку это, по меньшей мере, вредит их собственным интересам. Не говоря уже об интересах других. Этого уже просто нельзя не замечать. Или замечать и опять действовать аморально.

Является ли импотентная “перезагрузка” достижением? Нет, оно “не засчитывается”, если, конечно, не считать положительным результатом астрономические 800 млрд дол. США, которые Россия в течение следующих десяти лет потратит на оборону от своих же “любых друзив”. Как видим, ничего и ни для кого принципиально не изменилось. Почему? Потому что Запад до сих пор не определился относительно главного: четко сформулированного виденья своих отношений с Россией. Какой ее представляют, с кем она должна быть и на каких условиях, как будет развиваться в будущем. Вряд ли это интеллектуальная несостоятельность. В это трудно поверить. Скорее, речь идет о сознательном нежелании расставлять точки над “і” и использовать традиционно русское: “кривая все равно куда-то выведет”. На самом деле она может только завести. В тупик. Очевидно, что такая политика не только безответственна, она и бессмысленна.

Она вредит всем: и самому Западу, и России. Такая политика — это, кстати, и отказ помочь. Помочь ей определиться, выбрать четкий вектор развития в системе общеприемлемых всемирных координат. Наконец избрать. Именно на Западе лежит самый большой груз моральной ответственности за то, что имеем сегодня именно такую Россию: он не хочет выставлять никаких условий, не хочет использовать никаких средств влияния — ни жестких, ни мягких, никаких. Но без ответа на “российский вопрос” Запад рискует и сам: он не сформирует реалистичную повестку дня своего собственного будущего. Хочется верить, что эту простую истину там когда-то все же поймут. Итак, базовые ценности, общность действий или опять двойная мораль?

Перед Западом стоит две сверхзадачи: помочь России определиться и смочь занять четкую и однозначную позицию относительно нее. Он должен опять продемонстрировать свою способность к лидерству. Одновременно это его политический и моральный долг. А в конце концов — и залог успешности собственной перспективы.

Есть только одно маленькое но... Время на размышления и политическую амнезию уже давно истекло.

А где мы, украинцы?

Кажется, что постколониальной, постгеноцидной и постсовковой Украине в этой ситуации труднее всего, так как ее сжимают со всех сторон. Тяжелый психологический груз, который украинцы тянут за собой, не позволяет посмотреть вокруг ясными глазами. Их еще плотно прикрывает пелена прошлого и нынешнего блуда, не избавившись от которого общество обречено бесконечно топтаться на месте. В страшных судорогах оно пытается освободиться от объятий, сбросить кожу этого ужасного чудовища морального унижения, национального рабства и физического усмирения. Но оно, многоголовое, набрасывает ему и изнутри, и извне все новые и новые оковы.

Куда повернет колесо нашей новейшей истории? Опять вопрос выбора. Но если бы он был только нашим. Москва, кочубеевщина и комплекс провинциализма никуда не исчезли. Они до сих пор с нами, разъедая саму суть украинского естества, превращая великий народ в бесформенную массу сплошной безотцовщины. Мы опять подошли к рубежу. Вынуждены, однако, откровенно признать: самая большая часть вины за то, что происходит, лежит на нас самих, украинцах.

Москва порождает, вскармливает, лелеет новых и новых кочубеев, провинциалов, манкуртов. Она была и до сих пор остается нашим самым главным вызовом во всем: истории, культуре, политике, морали. Это — наш прежний фатум, который, однако, наконец теряет признаки непреодолимой обреченности. Объединившись с западным сообществом, то есть вернувшись к своим ментальным, историческим и культурным истокам, можем открыть перед собой, одновременно прибавив в силе и Европе, успешный алгоритм нового развития. Для этого мы должны по меньшей мере хотеть быть похожими и стремиться достичь ее критериев. И сделаем так уже хотя бы из-за инстинкта самосохранения, потому что это, по-видимому, последний шанс и одновременно гарантия нашего выживания как этноса, нации и государства. Это — уже наш, украинский, политический и моральный долг.

Но на этот раз Запад должен сказать нам свое четкое “да”. В том числе и как извинение за все причиненные именно украинцам ужасные обиды прошлого века. Это тоже было бы очень морально.

Наш выбор поможет выбору других: пример Украины может стать для россиян последним камушком, спровоцировавшим лавину, которая непременно принесет решение о собственном векторе движения, безотносительно к тому, кто там окажется у руля — лавине все равно. И каким бы оно ни было — все равно будет позитивным и для России, и для нас с Западом. Потому что, наконец, внесет ясность и позволит каждому увидеть свой шанс.

Как нам цивилизовать Россию? С этим вопросом должны ежедневно не только вставать, но и ложиться все самые светлые умы западного мира, ведь сегодня он является определяющим не только для судьбы евроатлантического сообщества. От ответа на него зависит, без преувеличения, тенденция глобального развития на ближайшее столетие. А она предполагает только два варианта: новая Россия или старая Маломосковия.

Другого просто не дано.

Владимир ОГРЫЗКО, экс-министр иностранных дел Украины