Мысли запоздалые

Буквально несколько недель назад они самым серьезным образом воображали, что все складывается великолепно. И повторяли это широкой публике даже с некоторой назойливостью.

Но вдруг в руководящих умах случился поворот. От привычной беспечности к этакой вдумчивой озабоченности. Премьер сообщил об этом на прошлом заседании правительства. В форме приказа своему первому заму Игорю Шувалову спешно собрать знающих людей и сочинить для страны “стратегию развития в посткризисном мире”. Срок работы — год, о промежуточных итогах докладывать ежеквартально.

Когда начальство не понимает, что делать, оно всегда созывает знатоков. Таков ритуал. Пусть что-нибудь придумают. И чем сильнее начальственная растерянность, тем многолюднее и многообразнее толпы приглашенных.

На этот раз Путин велит звать не только домашних наших “ведущих специалистов-аналитиков”, но еще и “признанных, авторитетных зарубежных экспертов”. В предварительных списках этих иностранных авторитетов финансисты из ВБ, из МВФ и даже, говорят, какие-то отставные премьер-министры. Их славные имена скоро узнаем: колеса закрутились, и сроки комплектации экспертных групп жесткие.

У всего этого есть маленькая предыстория. Перед самым Новым годом, а если точнее, то 30 декабря (день вынесения приговора Ходорковскому и Лебедеву, что было, понятно, случайным совпадением), премьер Путин нагрянул с дружеским визитом в Высшую школу экономики.. На спешно организованном чаепитии он произнес перед тамошней профессурой важнейшую экономическую речь, которая прошла незамеченной только из-за того, что ее заслонили всякие другие события, праздничные и не очень.

Помимо традиционных прямолинейных самопохвал (за то, к примеру, что российский зерновой экспорт а) вышел на 3-е место в мире, благодаря чему мы “Австралию обогнали”, и б) был вовремя запрещен, благодаря чему страна, оказывается, избежала голодной катастрофы масштаба 30-х годов — “даже и намека на это нет”), — так вот, помимо всех этих привычных вещей Путин вдруг признался, что наедине с собой анализирует плюсы и минусы своего экономического курса.

“…Считаю, мы достаточно эффективно поработали в условиях кризиса. Конечно, далеко не все люди еще это почувствовали… Я прекрасно знаком и с критикой, которая говорит о том, что мы слишком много денег раздаем. Не знаю, слишком это или нет. Что такое “слишком”?… Наш реальный сектор экономики очень медленно, конечно (здесь справедливая критика уместна), но все-таки тоже становится конкурентоспособным…”

Некоторая сбивчивость, противоречивость и запутанность, используемая в таких случаях предвзятыми людьми для упражнений в остроумии, была на самом деле свидетельством желания послушать советы насчет того, как дальше управлять государством. Ведь именно тогда и именно там глава тандема впервые сообщил о решении создать “независимую экспертную площадку”. И тут же перечислил учреждения и лиц, проникнутых духом требуемой для данного случая независимости, — это госуниверситет Высшая школа экономики, Академия народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ, а также не названные по именам “эксперты правительства”.

Отмашка была дана, и немного спустя ректоры ГУ ВШЭ и АНХиГС Ярослав Кузьминов и Владимир Мау обратились к вождю с письмом, в котором, сочетая по всем правилам придворного правдолюбия восхваление с правдоподобием, выдали первую порцию аналитики и советов. Которые сводились к тому, что политика заливания кризиса деньгами, при всем своем выдающемся успехе, помешала этому кризису оздоровить экономику; сохранила на плаву предприятия-банкроты, а также не приучила власть к мысли, что надо знать меру в тратах.

Главный рецепт независимых авторитетов, хоть и заведомо невыполним, но должен понравиться заказчику: то, с чем не справилась кризисная стихия, пусть совершит мудрая рука начальства — санирует сверху слабые предприятия, расставит расходы по степени важности и приноровит их к доходам и прочее и прочее.

И вот сейчас это умно составленное письмо возымело ожидаемое действие: “независимая экспертная площадка” расширена и узаконена в качестве структуры при правительстве, а ожидаемый с нее интеллектуальный урожай станет новым казенным экономическим планом взамен “Концепции-2020”, сочиненной в жирные времена и смотрящейся сегодня совершенно дико.

Все это можно было бы назвать обычными чиновными декламациями на модернизаторские темы, если бы не подлинный факт: в умах наших правителей (и лично Путина) действительно произошел сдвиг. Их понятия об окружающем мире, конечно, не стали реалистичными, но они явно изменились против прежних.

Это перемена примерно того же масштаба, что и сдвиг в советских начальственных умах от хрущевской утопии построения коммунизма при жизни “нынешнего поколения советских людей” к застойно-брежневскому “развитому социализму”.

Весь прошлый год наши власти в последний раз цеплялись за утопический вымысел нулевых лет о том, будто растущие нефтедолларовые доходы решат все проблемы разом — безгранично обогатят руководящий слой, насытят простонародье, да при этом еще и вернут страну в первый ряд мировых держав.

До этого мировой кризис был воспринят лишь как сигнал к тому, что надо немножко потерпеть, пересидеть непогоду и дождаться, чтобы нефть снова взлетела, — и жирные времена тогда сами собой возвратятся. И вот нефть опять сказочно дорога, но 10-й год оказался совершенно не похож на прежний рай. Хотя власти и попытались в этот рай вернуться со всем бездумьем и со всей искренностью людей, давно и прочно не контактирующих с действительностью.

Но жизнь сумела о себе напомнить. Нефтедоходы огромны, а бюджет расползается, финансовая система трещит, капиталы бегут за границу, и экономика никак не вернется к давним предкризисным максимумам. За последние 7 месяцев прошедшего года ежемесячный промышленный индекс (с исключением сезонного и календарного фактора) увеличивался только трижды (в сентябре, октябре и декабре), дважды стагнировал (в июле и августе) и дважды снижался (в июне и ноябре).

Привычное подхлестывание хозяйственного роста денежными вливаниями только разгоняло инфляцию, которая вопреки начальственным грезам (и утвержденным на несколько лет вперед планам) не уменьшалась, а росла.

После нескольких раундов консультаций в верхах Росстату позволили недавно объявить, что рост потребительских цен в 2010-м был не ниже, чем в 2009-м, а ровно таким же — 8,8%. Хотя на самом деле он, безусловно, был выше, это все-таки стало шагом к признанию реальности. А в нынешнем январе эта реальность заявляет о себе еще грубее. Даже по официальным подсчетам, цены в этом месяце растут в полтора раза быстрее, чем в январе 2010-го.

Поэтому следующим шагом к реальности стало заявление шефа ЦБ Сергея Игнатьева о том, что пора повысить процентные ставки. В последний раз их повышали два года назад, на нижней точке падения рубля. Поднять их сейчас значит подвести черту под антикризисными мероприятиями по разогреву экономики и смириться с тем, что хозяйственный рост, и без того вялый, еще больше замедлится. Но если не поднять (и в дополнение к этому не уменьшить масштаб денежных накачек), то инфляция выйдет из коридора, в котором ее согласны терпеть рядовые люди.

Концы с концами больше не сходятся, фантазии жирных лет приходится сдать в архив, и запоздалое прозрение выразилось в приказе Путина сочинить для него советы относительно того, как соорудить новую “посткризисную” экономическую модель.

Советы будут придумываться и благосклонно выслушиваться при одном условии. Что они не коснутся святого — самодержавно-олигархического, никакими законами не регулируемого устройства экономики (оно же в просторечии “ручное управление”).

Все прочее можно предлагать и даже внедрять совершенно безвозбранно. Что, конечно, гарантирует самый банальный застой, хотя бы и в модернизаторской упаковке. Но с прозрениями на этот счет начальство спешить не будет.

Сергей ШЕЛИН