Либерализация? Либерализация!

Но либерализм отнюдь не так страшен, как его описывает, в частности, Сергей Кораблин в статье “Либерализация” (ZN.UA, №41 от 16 ноября 2012 года). Статья дает прекрасный повод развеять некоторые распространенные недоразумения, ведь большинство проблем, обычно приписываемых либеральной политике, связаны в основном с непоследовательностью в ее проведении (об остальных, настоящих, проблемах — в одной из следующих публикаций).

Прежде всего, абсолютно верно отмечено, что свобода — это не беспредел. Она подразумевает ответственность, правда, не абстрактно-социалистическую — “перед обществом”, а совершенно конкретную — перед партнерами (в том числе и наемными работниками) и законом. В частности, вполне рыночную, но очень жесткую финансовую дисциплину. Неправильно рассчитал вложения — потерял; безответственно кредитовал — разорился; не заплатил по счетам контрагенту или зарплату работникам — банкрот! Поэтому претензии по поводу беспредела 90-х — это не к либералам, это, наоборот, к тем, кто тогда говорил, что, мол, нужно прощать долги предприятиям ради сохранения “уникальных научно-производственных комплексов”. А, кстати, также и к тем, кто в 2007-м и позднее по всему миру рекапитализировал банки, спасал от банкротства несостоятельные компании и выдавал “стимулы” за счет налогоплательщика. Янош Корнаи еще в 1986-м назвал такую политику “мягкими бюджетными ограничениями” и считал характерным признаком социализма.

Последовательная либеральная политика не только не допустила бы упомянутого беспредела, но даже шанса ему бы не дала. Ведь частные фирмы всегда рассчитывались друг с другом, иначе неплательщику грозило близкое знакомство с теми самыми “братками”. Поэтому реальную проблему, если кто забыл, составляли долги или государственных предприятий, которые таким образом готовили к теневой приватизации, или перед государственными предприятиями, которые таким образом разворовывали. Действительно, зачем платить всю сумму на счет, если можно просто поделиться с директором? Да и шахтерам недоплачивали преимущественно затем, чтобы потом организованно отвести их к Верховной Раде или Кабмину и выбить их руками очередную порцию дотаций, которую с успехом и разворовать.

На самом деле эти примеры лишний раз доказывают только то, что либерализация, как и любая политика, должна быть последовательной. Столь любимая экономистами советской школы “смешанная” государственно-частная регулируемо-рыночная экономика ежесекундно рождает коррупционные возможности. А поскольку полностью огосударствленная не работает вообще, то вывод один: ни государственных предприятий, ни государственных дотаций предприятиям не должно быть в принципе. Так же, кстати, как и дирижизма — политики кнута и пряника в отношении инвестиций. Ибо на деле “пряник” служит для создания привилегий “своим”, а “кнут” используется, чтобы отгонять конкурентов от выгодных ниш, закрепленных за конкретным “олигархом”. И никак иначе такая политика в абсолютном большинстве стран мира не работает и работать не будет. Украина тут не одинока.

Приватизация, конечно, тоже имела свои неизбежные издержки, но и их никак нельзя объяснить излишним либерализмом. Кроме собственно факта приватизации, никакого либерализма в самом процессе не было и близко, по понятным политическим причинам. Конечно, хотя некоторые заводы и вправду годились только на металлолом, а другие работали на гонку вооружений и закономерно испытали проблемы в связи с окончанием “холодной войны”, для многих из них было бы гораздо лучше получить более эффективных собственников. Так бы и произошло, если бы государственную собственность продавали либерально — на открытых аукционах. Тогда, кстати, пришел бы и иностранный “стратегический” промышленный капитал. Конечно, это удалось бы только в том случае, если бы при этом был создан благоприятный (т.е., опять же, либеральный) предпринимательский климат. Ведь конкурентные преимущества Украины в части дешевой рабочей силы очень ограничены, а капиталоемкие предприятия требуют хотя бы гарантий прав собственности, которые в условиях массового и произвольного государственного вмешательства множатся на ноль. Что, кстати, убедительно продемонстрировали, придя к власти, ее нынешние кормчие. Впрочем, засилье сослагательного наклонения в этом абзаце не случайно, ведь либеральная политика принципиально несовместима с “ограниченным доступом”.

Неудивительно, что в стране,  делящей с Анголой 128-е место из 130 стран по уровню защиты прав собственности на физические активы (по данным IPRI), иностранные инвестиции (настоящие, не кипрские!) идут туда, где таких активов нужно поменьше. И там — в банковском секторе, розничной торговле, ИТ — они действительно приносят новые технологии и задают новые стандарты. Без таких инвестиций, а также конкуренции с иностранными инвесторами и импортом не были бы у нас сколько-нибудь современными ни пищевая промышленность, ни производство стройматериалов, ни гостиничный бизнес. И даже в металлургии либерально приватизированная “Криворожсталь” не просто принесла в бюджет больше денег, чем вся остальная приватизация, вместе взятая, но и налогов платит больше, чем все остальные предприятия отрасли, вместе взятые.

А то, что во время бума деньги вкладывают бездумно, так на то он и бум. Если американское правительство не просто раздувало его низкими процентными ставками, но еще и намеренно выдавало заведомо плохие ипотечные кредиты, то виноваты в этом отнюдь не либералы (в европейском смысле этого слова), а как раз наоборот, популизм правительства. Если в итоге краха пострадал народ, то это должно послужить для него уроком: мы в ответе за тех, кого избираем. На то она и демократия.

И вот тут свободное движение капиталов как раз играет роль того “термометра”, как его называет Виктор Пинзеник, показания которого так любят приукрашать правительства. А что еще может ограничить популистские аппетиты быстрее и эффективнее, чем мобильный и свободный капитал? Пытаетесь искусственно раздуть курс? Получите спекулятивную атаку! Живете не по средствам? Ждите оттока капитала и подорожания кредитов для вашей страны! Устанавливаете высокие налоги, не защищаете собственность, донимаете бизнес контролем, бюрократией и коррупцией? Не жалуйтесь на отток капитала! Это ведь тоже рынок, и если есть конкуренция, то он так же дисциплинирует государства, как обычный рынок — производителей. Неудивительно, что многие из них хотят такую конкуренцию убить, чтобы свободно грабить собственные народы или морочить голову избирателю социальным популизмом, не опасаясь ответственности.

Конечно, либерализм — тоже не панацея и имеет свои ограничения, о которых стоит поговорить отдельно. Но большая часть проблем, которые ошибочно связывают с несовершенством рынка, на самом деле вызваны несовершенством человека. Истинный грех “ультрарыночников” состоит в том, что в их теориях и отдельные люди, и фирмы (управляемые такими же людьми!) не просто максимизируют свою выгоду, но и каким-то образом безошибочно определяют оптимальный для этого способ. Такой подход подставляет под удар сам принцип свободной экономики: люди-то несовершенны, говорят оппоненты, поэтому и рынок эффективно работать не может.

Впрочем, альтернатива, которую предлагают противники либерализма, держится на еще менее вероятном допущении о том, что всеми необходимыми качествами обладает… созданное этими же людьми правительство! Наверное, где-то в подсознании сторонники такого подхода по-прежнему верят в божественное происхождение власти. Или буквально воспринимают “благонамеренного социального планировщика” из теории благосостояния — воображаемого всезнающего и всемогущего диктатора, единственной целью которого является благо людей.

Крах попытки воплотить эту абстракцию в жизнь большинство читателей наблюдали своими глазами двадцать лет назад. Вполне закономерный конец, ведь в реальной жизни любой руководитель — по крайней мере такой же человек, со всеми присущими ему ограничениями и несовершенствами. Только задачи перед ним стоят не просто на порядок более сложные, а вообще нерешаемые. Как доказал Людвиг фон Мизес (кстати, наш соотечественник, урожденный львовянин) еще в 1922 году, задача центрального планирования неразрешима в принципе. В чем те, кто успел пожить при этой системе, каждодневно убеждались на собственном опыте.

Сейчас мы, похоже, наблюдаем крах следующей линии обороны “государственников”: “государства всеобщего благосостояния” и тесно связанного с ним кейнсианства. Но не стоит думать, что им на смену придут безответственность и произвол. Наоборот, настоящая, последовательная либерализация означает, что каждому придется больше надеяться на себя и полнее отвечать за свои действия. Правда, не всех это устраивает…