“Кто ты такой?”. Мы победили не Зеленского, а Коломойского — интервью с Геннадием Корбаном

В первом после победы интервью Геннадий Корбан, которого называют менеджером Днепра, рассказал политическому обозревателю НВ Антону Голобородько о личном конфликте с влиятельным олигархом и о войне самого олигарха со всей страной.

— Это ваше первое интервью после второго тура выборов мэра в Днепре. Ваш друг Борис Филатов набрал 80%. Как вы оцениваете эти результаты — это ваша победа или поражение Слуг народа (СН) и команды Зеленского?

— Поражение СН произошла несколько раньше. Кандидат от СН получил пятое место, а партия взяла не более 14%. Но я вам скажу больше. Это не поражение Зеленского или СН — это поражение Коломойского. Мы показали этими выборами, что Коломойский здесь не хозяин, что он не будет командовать Днепром и областью. Что мы можем дать отпор ему в его пагубных планах. Почему я говорю, что это поражение Коломойского, а не СН? Люди, которые шли по их спискам и занимались здесь выборами — это все были люди Коломойского под зонтиком СН и не только СН кстати. Как сказал Наполеон, когда проиграл битву при Ватерлоо, никто не застрахован от случайностей. Именно это произошло с Коломойским. Хотя для него это была не случайность — мы системно доказали стране, что Коломойский здесь не хозяин и не будет командовать.

— В чем главные причины поражения Коломойского?

— Их много. Давайте с самого начала. Когда он стал губернатором в 2014-м, это был действительно благородный поступок. Это дало возможность защитить Днепр, Украину, все пограничные области, которые оказались в зоне боевых действий. По крайней мере он не мешал нам с Филатовым разруливать ситуацию. Мы занимались делами, а он нам не мешал и продолжал заниматься своим бизнесом. Таким образом мы достигли результата и за это люди были благодарны. Но мы видели, что произошло дальше. Вот теперь можем говорить о причинах его поражения. К первой вернемся позже, а вторая: Коломойский не строил, не творил, он не творец, а разрушитель. Все объекты, которые попадают в его руки быстро становятся неликвидными, он типичный колонизатор. Нет ни одного объекта в городе, в области, а, возможно, даже в стране, о котором он может сказать: я это построил и сделал это для людей. Мы можем проехать по городу и посмотреть на его объекты, в каком они состоянии: там вырос лес — баскет-арена, которая стоит на нашей красивой набережной, недостроенная, аэропорт, заросший деревьями, футбольный клуб Днепр, почти переставший существовать. И целый ряд объектов недвижимости в центре, которые пришли в упадок. Оно ему 100 лет не нужно.

— Зачем он тогда вкладывал во все это деньги?

— Было много денег. В наше время деньги — это проблема, когда они у тебя есть. Их надо уметь показать легально. Любые свободные деньги Коломойский куда-то вкладывает, что-то покупает, даже если это ему не очень нужно.

— Чтобы легализовать деньги?

— Безусловно. У него нет другого способа. Любые способы легализации денег за рубежом для него закрыты давно, и связано это не только с ПриватБанком, а с его способом ведения бизнеса. Он не строил, не создавал — именно поэтому он свой положительный рейтинг очень быстро превратил в отрицательный. Мы проводили замеры: антирейтинг Коломойского в городе — 58%. Условно у Порошенко антирейтинг 75%, а у Коломойского 58. Он не очень отстает от Петра Алексеевича.

— Пока мы не перешли к первой причине, хочу уточнить, почему вы говорите не СН, проиграла, а Коломойский? Коломойский в Днепре работает от имени Зеленского?

— Так сложилось исторически. Когда Зеленский пришел к власти, Днепропетровскую область фактически отдали в руки людей Коломойского. Игорь Валерьевич буквально требовал у Зеленского отдать ему область, даже просил назначить себя снова губернатором. Очевидно, Зеленский поддался давлению, именно поэтому — председатель облсовета Святослав Олейник — миньон Коломойского, они много лет вместе. Олейник является распорядителем денег в области, а председателем ОГА назначили человека [Александра Бондаренко], который выполняет роль Фунта, зиц-председатель в чистом виде. Кроме того, по рекомендации Коломойского назначили всех силовиков области, и Игорь Валерьевич даже не стесняется им звонить на прямую давать указания и они его слушают. Это человек, который никогда не занимался государственными делами. Это был плевок в лицо людям, которые живут здесь, потому что поставить сюда Фунта родом из Харькова — это некорректно, это оскорбление. Днепр не воспримет губернатором человека из Харькова. Фактически область была передана под управление Коломойскому, даже при том, что сегодня между Коломойским и Зеленским так сказать холодок.

— Думаете всего лишь холодок? Кажется, там уже стена.

— Трудно сказать, это стена или стекло, которое можно очень просто разбить. Насколько я знаю, они действительно не общаются, но есть масса людей, которые контактируют горизонтально — есть какие-то люди у Коломойского, которые контактируют с людьми Зеленского, происходит взаимообмен информацией, претензиями. Но если Коломойский куда-то влез, то даже Зеленский его не в состоянии оттуда выковырять. И таких примеров есть не только в Днепропетровской области — например, Центрэнерго, Укрнафта и другие государственные стратегические активы.

— Разорвать отношения с Коломойским, говорят, очень сложно. Как у вас получилось? И чем все кончилось?

— Пока ничем. У нас конфликт в различных направлениях. Коломойский до сих пор влияет на целый ряд правоохранительных структур, и делает это даже без ведома Зеленского. Так сказать, горизонтально влияет.

— Это полиция, ГБР, СБУ?

— Он влияет где-то на СБУ, на генпрокурора и на ряд ее заместителей, в налоговой милиции, он влияет на [Сергея] Солодченко [и.о. председателя ГФС]. Он им по-тихому раздает команды, а они по-тихому делают свое гнусное дело. Я перестал с ним общаться, и это делается очень просто — нужно просто заблокировать его номер телефона, и больше вы никогда не слышите его голос. И это сразу упрощает все. И не надо больше слушать его хамство.

— У любого конфликта есть цель. Чего хочет Коломойский?

— Он хочет получить компенсацию в виде, условно говоря, скальпа моего и Филатова.

— За что? Из-за конфликта вокруг партии УКРОП?

— УКРОП — это была уже точка невозврата. Филатов начал конфликтовать с Коломойским еще раньше. Через несколько месяцев после первого избрания мэром он прекратил контактировать с ним, потому что Коломойский считает, что может звонить мэру, давать распоряжения, командовать, требовать каких-то действий. Что не только не корректно, а абсурдно. Мэр — это человек, который представляет общину, поэтому Коломойский должен иметь такт и это понимать. И он это понимает, но сознательно действует иначе — приручает чиновников. Коломойский не вложил никаких денег в кампанию Филатова. У него нет морального права. Эти деньги вкладывал я, вкладывал сам Филатов в его первую кампанию. Мы вместе вкладывали деньги в партию УКРОП, в которой Коломойский нас просто цинично кинул и даже не рассчитался, а потом вместе с [Игорем] Палицей уничтожил партию. Здесь нет понятийных обязательств. Поэтому, когда Коломойский начал позволять себе командовать Филатовым, Филатов принял для себя решение прекратить отношения. Тем же способом, как я сказал. И после этого Коломойский завел разговор о том, что не простит Филатова. Я пытался ситуацию сглаживать, но после определенных событий принял решение, что диалог невозможен. Это игра в одни ворота. И эти отношения закончились.

— То есть Коломойский хочет компенсации за то, что его кинули — в его понимании мира?

— В его понимании мира — да. За то, что от него оторвались. У него ведь как: рубль вход — два выход. Поэтому он всегда считал Корбана и Филатова своими людьми. Но Корбан и Филатов никогда не были людьми Коломойского. Да, мы работали долго с ним на различных проектах, но мы никогда не были партнерами или компаньонами. Мы так же работали и с [Виктором] Пинчуком, и с [Ринатом] Ахметовым, и с другими людьми. Просто с Коломойским мы работали чаще. Он почему-то решил, что мы рабы. Но мы никогда ими не были, поэтому мы легко оторвались. Нас ничего не связывало.

— Возможно, с моей стороны это прозвучит несколько некорректно, но когда вы рассказываете, например, о ваших отношениях с [Андреем] Богданом, то похоже на то, что вы на него обижены примерно так же, как Коломойский — на вас. Я не прав?

 — Вы отчасти правы. Разница в том, что с Богданом я познакомился в 2004 году. Именно благодаря нашей дружбе Богдан в свое время занял высокий пост в Кабинете министров в 2010 году. Именно благодаря нашей дружбе Богдан смог выйти сухим из воды в этой истории. В январе 2014 года я ему позвонил, он еще сидел в Кабинете министров, и сказал: быстро собирай манатки и у*бывай оттуда, иначе никто тебя не спасет. Более того, когда назначили Коломойского в Днепре, Богдан был оформлен его советником. По сути, с Коломойским я их познакомил. И через меня и Коломойского Богдан познакомился с Зеленским. Поэтому в этой истории немного другие оттенки. На Богдана я не то чтобы обиделся — я просто был удивлен. У нас было с ним много разговоров, даже когда он уже занял должность, мы встречались. Я пытался посоветовать ему, что роль вице-президента и роль серого кардинала, темной лошадки — это две разные роли. Я говорил, что надо определиться. В какой-то момент, поскольку Богдан лоббировался и назначался в Офис Президента Коломойским, он, зная, что у нас есть конфликт с Коломойским, решил пожертвовать своими друзьями. Просто отдать их на съедение Коломойскому, чтобы в других вопросах, более важных, возможно, государственных, иметь другую позицию. Чтобы иметь возможность сказать: я тебе отдал. Именно тогда я приехал как-то к Богдану и сказал: Андрей, если вы сейчас заведете в парламент от СН людей Коломойского, которых вы заводите — вы получите проблему во фракции. И они ее получили. Все люди, которых они завели от СН в Днепропетровской области — они все на зарплате у Олийныка и Коломойского. Их давал Олийнык. Все, кроме одного.

— Кого?

— Есть один депутат, Юрий Мисягин, волонтер — я просто упросил Богдана взять его. Достойных парень, волонтерил вместе с Богданом, ездили вместе на фронт и возили помощь, которую мы распределяли. Он единственный находится в системе координат партии СН. Все остальные, кого дал Коломойский и Олейник, являются внутренней оппозицией [во фракции СН] и группой влияния Коломойского, который является проблемой для Зеленского.

— Говорят о группе от 25 до 50 человек. Это где-то так?

— Да, примерно так. Я не знаю всех людей, но тех, кого знаю, — это где-то человек 15 из Днепропетровской области и еще некоторые товарищи. И ответственность за это лежит полностью на Богдане.

— Коломойский давал деньги Зеленскому на предвыборную кампанию?

— Если и давал, то немного, как и все другие доноры — немного. Зеленский вел такую кампанию и был такой запрос в обществе, я вас уверяю: нынешний президент потратил на свою предвыборную кампанию, наверное, меньше, чем мы потратили на местные выборы нашей партии.

— Если Коломойский не давал много денег на кампанию, то откуда перед ним так называемые “обязы”?

— Я думаю, что их особо и нет. Просто Коломойский приехал в Страну и начал раздавать интервью. Вы же помните эту феерию?

— Да, это были попытки убедить всех, что он имеет влияние на президента.

— Да, и у всех была уверенность, что именно Коломойский — бенефициар этой истории. На Владимирскую стояла очередь людей, чтобы попасть в, так сказать, “папы президента” [Коломойский встречался с политиками и чиновниками в отеле Hyatt на улице Владимирской в Киеве].

— Если бы это была правда, он бы так громко об этом не говорил.

— Это был элемент игры, блеф. Это часть его поведенческих реакций. Он делал это, чтобы абсорбировать на себя все интересы, прежде всего, коммерческие.

— Сейчас из-за группы Коломойского во фракции СН однофракционноного большинства как такового больше фактически не существует. Значит ли это, что возможны досрочные выборы?

— Возможны. Не думаю, что в ближайшее время, потому что есть более важные вопросы. Но, думаю, возможны, тем более, что у сегодняшних парламентариев антирейтинг достиг максимума со времен парламента Порошенко.

— А нужны ли они с точки зрения рационального подхода?

— Не знаю. Пусть решает президент. Но рано или поздно эта ситуация обострится, поскольку фракцию СН олигархи растаскивают на части. И, знаете, лучше иметь меньше, но надежных людей, и самое главное умных, чем 250 — не хочу называть их плохими словами — непонятных, недееспособных, которые легко продаются, покупаются и размениваются. И у которых совсем не такая хорошая репутация, как нам рассказывали.

— Я знаю, что вы знаете и не скажете, но не спросить не могу. Мне уже несколько разных людей рассказывали, что Ахметов финансирует монобольшинство — зарплаты депутатам в конвертах. Называют суммы от $10 до 20 тысяч ежемесячно. Кроме того, якобы финансирует какую-то операционную деятельность ОП и имеет представителей в Кабмине. Это правда?

— Задавать мне этот вопрос так же некорректно, как и мне на него отвечать. Я не присутствовал и не знаю. Могу только рассуждать на уровне слухов, так же, как и вы сейчас об этом говорите. Я могу вернуть этот вопрос и спросить: а правда ли это? Слухи такие есть. Но с другой стороны, давайте подумаем иначе: если это существует, может это вынужденная мера?

Антон ГОЛОБОРОДЬКО