Крушение Ан-24: два плюса тайны — Донецк и Одесса

Заметим, что накануне были озвучены четыре версии, сегодня силовики говорили о шести. Среди этих версий следствие рассматривает и версию теракта (в ряду таких — неблагоприятные метеоусловия, несоответствующие действия экипажа, несоответствующие действия технических служб и другие). Как подчеркнул Виктор Войцишен, “мы должны все версии проверять, в том числе и эту. Потому что некоторые пассажиры, по нашим данным, не были зарегистрированы”. По мнению следствия, пока установлено, что не зарегистрированными были 3 человека (притом, что в Одессе неформальный подсчет таких лиц достиг уже 16 человек).

Теракт — безусловно, сенсационная версия. Но для подобных ЧП такая линия расследования есть штатной для той же Службы безопасности Украины. Однако в первые два дня после трагедии никто из официальных лиц не взял на себя смелость произнести допустимую в таком случае фразу “Одна из рабочих версий — теракт”? А вот сегодня страна это услышала. Почему сегодня, после того, как в Донецк прибыла из Киева группа представителей руководства трех силовых структур — Генпрокуратуры, МВД и СБУ? Мало того, до того, как эти важные лица прибыли на брифинг, СМИ заполнили новости, похожие на рапорты. Это о том, что расследование авиакатастрофы Ан-24 взяли под свои личные контроли — и Президент Янукович, и Генпрокурор Пшонка, и даже премьер-министр Азаров.

В чем причина и смысл такого тотального контроля? — спросила я у начальника Главного следственного управления МВД Украины Василия Фаринника. В ответ услышала пояснения о резонансности происшествия, гибели людей. Еще то, что в Донецк приехали специалисты разных направлений, что новый УПК определяет иной порядок: основной объем работы будут осуществлять не прокурорские работники, а следователи милиции.

Правда, ответа на свой вопрос — кто, кому и с какой периодичностью будет докладывать о результатах такой многовекторной работы? — я не услышала.

— Мы же только второй день работаем, — вроде как посетовал Василий Иванович. — Вам, журналистам, хочется знать больше.

На это пришлось дать пояснения — знать хотят граждане Украины, а журналисты обязаны их информировать.

На брифинге звучало много вопросов, но некоторые ответы не вносили ясность. Скорее наоборот — еще больше углубляли таинственность некоторых нестыковок уже озвученной официальной информации.

Самая явная странность, по-моему, состоит в том, что за минувшие два дня после авиакатастрофы происхождение всех ТОП-новостей имеет один адрес — Донецк. Вроде ясно, почему: тут самолет пытался приземлиться, тут погибли люди, тут для следствия остаются самые “горячие следы” и вещдоки. Та же тенденция присутствовала на сегодняшнем брифинге: все “важняки” делали свои заявления для прессы, аргументируя их фактами донецкой значимости. Лишь отчасти и вскользь мелькали упоминания об одесском направлении расследования. Вероятно, это — тайна следствия. Вроде все ясно, но ощущение определенной недосказанности остается. Ведь даже сопоставляя уже опубликованную информацию, нельзя не отметить, что вопросы сами по себя накапливаются вокруг двух полюсов тайны трагедии — не только в Донецке, но и в Одессе.

Взлет из Одессы: футбол превыше небес

Сенсация про теракт лишь упрочила мои предположения. Самый вопиющий факт сегодня пока никто не опроверг, спорят только по цифрам — сколько было на борту Ан-24 незарегистрированных пассажиров. Генпрокуратура насчитала 3, а мэр Одессы — 16.

И прокуроры, и одесский градоначальник уже не скрывают своей решительности: мол, уточним, накажем и уволим. Но кого конкретно? Каким образом вообще в международном (!) аэропорту Одессы такое стало возможным — в самолет, как на попутку может “впрыгнуть” любой? Почему этим “фантомам” был дан допуск на борт? Этих призраков не в силах пока выявить ни СБУ, ни Генпрокуратура. А уцелевшие пассажиры, видно, своих пофамильно припомнить не решаются. Понятно, что случайных одиноких незнакомцев в такой чартерной компании почти не бывает. На матч ехали свои со своими. Может, были среди попутчиков лица и с деликатным статусом (друзья-подружки, кумовья и пр.). Фамилии таких пассажиров оставить вне регистрации кому-то важно, тем более теперь, после катастрофы.

Среди таких полулегальных пассажиров, вероятно, было и наличие “деликатного” багажа, стандартного для футбольного болельщика. Например, петард, файеров и пр. Так что о досмотре багаже говорить уже бессмысленно — легко воспламеняемые предметы у пассажиров могли быть (это — на тему “версии о теракте”).

На брифинге мне не удалось услышать ответы на свои вопросы о том, как формировался экипаж, имел ли командир допуск к полетам в сложных метеоусловиях, какова его классность, был ли на борту пилот-стажер (какова необходимость такого члена экипажа на борту именно чартерного рейса. Еще — был ли застрахован самолет и экипаж? О страховке пассажиров — тема особая, с учетом пока неустановленного количества “зайцев”. Если они платили за полет налом (кому?) и погибли, то будет ли выплачиваться страховка родственникам жертвы крушения?

Об экипаже сегодня сообщили скудную информацию — 4 человека, алкоголя в крови не обнаружено. Командир воздушного судна — Сергей Николаевич Малашенко, 1978 г.р., окончил Харьковский авиационный институт, налетал 4191 часов, 3885 — самостоятельно и 1250 часов в качестве КВС. Ранее осуществлял посадки в донецком аэропорту (нет данных, в какой период — до или после реконструкции ВПП и самого аэропорта в г. Донецке). На каких типах самолетов летал КВС, тоже неизвестно. О других членах экипажа нет никаких данных.

Сейчас СМИ цитируют пояснения командира корабля, что он якобы сажал машину вслепую и ему воспрепятствовал сильный туман. Пока неизвестно, с каким прогнозом погоды вылетал из Одессы самолет, кто обеспечивал борт информацией синоптиков по ходу полета. С учетом сложных метеоусловий в Донецке (13 февраля после полудня погода резко ухудшалась) кто в одесском аэропорту таки дал добро на вылет?

Крушение в Донецке: случайность спасения

Случайность спасла пассажиров рухнувшего Ан-24 от верной гибели в огне и взрыве, — сказал мне один из работников донецкого аэропорта. И пояснил, что по счастливой случайности самолет “сел” и разломился неподалеку от расположения пожарного расчета. Именно потому так оперативно удалось упредить возгорание самолета и начать спасать пассажиров.

К слову, 13 февраля Донецк принял несколько международных рейсов — из Мюнхена, Москвы, Стамбула. К вечеру метеоусловия стали таковыми, вспоминают мои собеседники, что все предвещало вероятность закрытия аэропорта. Но, видимо, такого решения принято не было. Может, ждали-таки борт из Одессы? О том, как сработали наземные службы в тот вечер, какими были действия диспетчера, — всем этим займется следствие (так на брифинге пообещал Василий Фаринник).

Пока же сложно не отметить разнобой в официальной информации, подаваемой с места самого крушения. Самым сложным для понимания остается период после 18:06 (последний контакт с диспетчером) до факта крушения. Командир корабля с больничной койки рассказывает журналистам, что ему мешал сильный туман. Но ни слова — было ли принято и кем решение уходить на иной аэродром. Наземные службы клянутся, что для посадки Ан-24 были все условия.

Живой и в добром здравии пилот ничего не говорит о якобы отказавшем двигателе, состоянии бортовых приборов. А вот спасшиеся пассажиры (точнее один из них) со своими умозаключениями “пролетел” в новостийных выпусках почти всех телеканалов. Аэропортовские спецы для комментариев журналистам оказались труднодоступны. Представители местной власти наутро после катастрофы никакой новой информации общественности не сообщили, просто “засветились лицами” на месте ЧП.

Нехватку информации восполнял интернет. Естественно, там множились слухи, фантазии и разудалые циничные выводы — о неком проклятьи донецкого аэропорта, ниспосланном с небес возмездии погибшим “буржуям”, негодованиями из-за состоявшегося-таки футбольного матча.

Будем ждать, какое подтверждение получит версия теракта. Кто-то в этой связи припомнит, какими громкими оказались предыдущие антитеррористические действия силовиков в той же Одессе.

Сегодня на брифинге силовики пообещали, что недели через три можно ожидать анализа расшифровки “черных ящиков”, их состояние удовлетворительное. Проводятся 55 экспертиз.

Будут ли привлекаться к расследованию независимые зарубежные эксперты? — поинтересовалась я у Виктора Войцишена. Тот удивился — “А зачем? Я не вижу основания не доверять нашим экспертам”.

По результатам этих и других исследований будет ставиться вопрос мере ответственности всех причастных к авиакатастрофе лиц.

Как уверенно заверил журналистов Виктор Войцишен, — “Виновные по-любому будут!”.

Справка “2000”

Самолет Ан-24, потерпевший крушение в г. Донецке 13 февраля, обслуживавший его экипаж, а также пассажиры были застрахованы СК “Гута-Украина”. Суммы страховок не сообщались.

Этот самолет имеет страховой полис N 11-04-01\ 13-11, действительный до 13 декабря 2013 года. С 1973 года — начала эксплуатационного периода — самолет имеет налет 51 тысяч часов, совершил 32 тысячи успешных посадок

До следующего планового ремонта самолет Ан-24 мог налетать еще 1,5 тыс. часов налета и совершить 961 посадок.

С периода последнего капитального ремонта налет воздушного судна составляет 7 тысяч часов, с 4,5 тысячами посадок. Не случись катастрофы, самолет мог летать до 5 апреля 2013 года (до истечения срока действия Сертификата на эксплуатацию самолета).

(По данным, предоставленным пресс-службой прокуратурой Донецкой области).

Нина РЫКОВА