Крах у базельских ворот

Экономика Евросоюза нездорова, а банковский сектор — и вовсе колосс на глиняных ногах. И хотя после объявления результатов британского референдума в первую очередь рухнули котировки базирующихся на Туманном Альбионе Barclays, Royal Bank of Scotland и Lloyds Banking Group и чуть меньше — HSBC и Standard Chartered, у которых не такой обширный бизнес в Великобритании, на континенте дела тоже приняли весьма печальный оборот. За считанные дни акции Deutsche Bank подешевели на 20%, Credit Suisse — на 16, BNP Paribas — на 19, Societe Generale — на 30, UniCredit — на 25%. Предсказать дальнейшие последствия сложно, но они точно не будут положительными.

Одно из наиболее опасных и непредсказуемых последствий Brexit — вскрытие нарыва в европейском банковском секторе, обнажившее проблемы сразу нескольких крупнейших финучреждений, залечить которые по старому центробанковскому рецепту — присадкой на допинг накачки денежной ликвидностью — в нынешних экономических условиях уже вряд ли получится. И если локализовать распространение сепсиса в секторе не удастся, летальный исход за любой из вышеперечисленных вывесок грозит осложнениями, по сравнению с которыми сразу вспомнившиеся события восьмилетней давности вокруг и после краха Lehman Brothers могут оказаться лишь цветочками. Ведь обвал акций европейских банков — это лишь один из симптомов множества проблем как в финансовом секторе, так и в еврозоне в целом.

Казалось бы, банкиры должны всегда находиться в первых рядах дующих на холодное, однако и они были в числе тех, кто в преддверии объявления результатов британского референдума по выходу из Евросоюза предпочитал не думать о плохом. Так что оказались в значительной мере застигнутыми врасплох последовавшими вслед за этим событиями (или все равно ничего нельзя было сделать?). Согласно глобальному исследованию EY (European Banking Barometer 2016) около 70% всех европейских банков ожидали, что Brexit будет иметь последствия для них самих и их клиентов, но лишь 25% сочли, что это влияние будет значительным. Возможно, причина в том, что ощутимые проблемы начались в банковском секторе Европы задолго до Brexit.

“В первую очередь от результатов референдума пострадают банки стран, не входящих в ЕС и использующих банки Великобритании для выхода на рынки содружества. Им потребуется пересмотр бизнес-модели и структуры. Но это не главная проблема сектора, — считает Роберт Кабедж, руководитель направления услуг организациям банковского сектора и рынков капитала EY в Великобритании. — Внимание банков приковано к тому, как Brexit повлияет на их клиентов. Британские и европейские публичные компании, да и обычные граждане ощутят на себе сильнейшую экономическую и рыночную волатильность, потерю доверия, изменения процентных ставок. Все это повлияет на банки, которые уже обеспокоены объемами проблемных займов и стоимостью заимствований”.

Прочен, как скала?

В конце июня МВФ назвал Deutsche Bank наибольшим фактором системного риска среди крупнейших банков. В частности, беспокойство вызывает стремительное падение акций финучреждения. Следующими по рискованности являются не менее влиятельные HSBC Holdings Plc и Credit Suisse Group AG.

За год рыночная стоимость акций DB снизилась на 55%, что, конечно же, вызвало опасения относительно его финансового состояния. Топ-менеджмент DB продолжал уверять всех в том, что “банк прочен, как скала”, и 8 января 2016-го выпустил облигации на общую сумму 1,75 млрд долл., приобретатели которых уже спустя месяц начали обвинять учреждение в сокрытии истинного финансового положения и требовать изменения условий выкупа ценных бумаг. Отчет о том, что убытки банка за 2015 г. составили 6,7 млрд евро, был опубликован уже после продажи его облигаций и заставил многих инвесторов всерьез забеспокоиться, ведь это первый годовой убыток учреждения с 2008 г.

В феврале 2016-го в Deutsche Bank решили выкупить свои акции и другие ценные бумаги в общей сложности на 5,4 млрд долл. (3 млрд евро и 2 млрд долл.). Причем в программу выкупа попали даже ценные бумаги и акции, выпущенные за месяц до этого. Правление банка воспользовалось конъюнктурой рынка и, скупив ценные бумаги ниже их первоначальной стоимости, фактически выкупило часть своего собственного долга, демонстрируя рынку уверенную ликвидную позицию. Но поверили немногие. Так, международное рейтинговое агентство Moody's понизило долгосрочный депозитный рейтинг Deutsche Bank с “A2” до “A3”, рейтинг приоритетного необеспеченного долга — с “Baa1” до “Baa2”, а базовую оценку кредитоспособности — с “baa3” до “ba1”.

Опасения аналитиков подкрепил тот факт, что американское подразделение Deutsche Bank не прошло стресс-тест Федеральной резервной системы США (ФРС), а американская адвокатская фирма Khang&Khang LLP начала сбор пула акционеров DB, которым тот нанес ущерб. Суть претензий — неэффективный контроль над подготовкой финансовой отчетности, финансовые махинации, отмывание денег и даже финансирование терроризма.

Deutsche Bank уже заплатил 260 млн долл. ФРС и Нью-Йоркскому управлению финансовых услуг за непрозрачные действия и методы работы. И это — только начало. На судебные издержки и выплаты штрафов в этом году немецкий финансовый гигант, фигурирующий в более чем семи тысячах судебных разбирательств по всему миру, зарезервировал 5,2 млрд евро.

Не Lehman Brothers, но...

Некоторые аналитики уже поспешили назвать Deutsche Bank новым Lehman Brothers, с банкротства которого начался мировой кризис 2008 г. Среди международных аналитиков поползли слухи, что на балансе DB числится деривативов (рискованных производных инструментов) на фантастическую сумму то ли в 40, то ли в 75 триллионов(!) долларов (свыше 13% от всех деривативов, выпущенных в мире). Даже если эти опасения подтвердятся, сама сумма производных финансовых инструментов еще не говорит о степени их рискованности. Тем более что согласно официальной отчетности банка на конец 2015 г. рыночная стоимость его деривативов не превышала 18,3 млрд евро. Причина нелицеприятных слухов корнями уходит в 2011 г., когда банк обвиняли в сокрытии 12-миллиардных убытков именно по деривативам, что якобы позволило Deutsche Bank избежать финансовых потерь в период потрясений на кредитных рынках. Тогда историю замяли внутренним финансовым расследованием, признавшим обвинения необоснованными.

Опыт 2008 г. заставил ужесточить требования к финучреждениям со стороны как локальных центробанков, так и международных институтов, теперь они просто обязаны учитывать реальные риски каждого дериватива, закладывая их в нормативы достаточности капитала.

Но главное отличие Deutsche Bank от Lehman Brothers в том, что крах последнего был неожиданным (по крайней мере, для большинства) и стремительным, а DB агонизирует давно. С одной стороны, это дает время и возможности исправить ситуацию, а с другой — заставляет задуматься о качестве надзора в предыдущие периоды.

Сейчас в Deutsche Bank заявляют о принципиальной трансформации и обещают исправить ситуацию к 2017 г. В приоритетах — оптимизация расходов, сокращение 30 тыс. сотрудников, закрытие отделений в десяти странах, сокращение числа клиентов в странах с высоким риском ведения операций и отказ от выплаты дивидендов.

Аналитики относятся к этим посылам скептически: в Berenberg Bank (еще один банк-аксакал Германии) проблемы, с которыми столкнулись их коллеги по сектору, уже назвали “непреодолимым встречным ветром”, отметив, что без увеличения капитала выйти из замкнутого круга так же сложно, как и увеличить капитал в период упадка инвестиционно-банковской сферы.

При этом после кризиса 2008 г. регуляторы стараются не повторить ошибок прошлого, минимизировав возможные потери для налогоплательщиков. Базельский комитет по финансовому надзору, разрабатывающий стандарты банковского регулирования, еще в 2012-м усилил требования к капиталу банков и ввел новые нормативные требования по ликвидности. Финучреждения стараются выполнить новые базельские нормативы изо всех сил, но похвастаться пока особо некому и нечем.

Сейчас достаточность капитала Deutsche Bank составляет 11,1% при требуемых 12%, и достичь необходимого уровня генеральный директор банка Джон Крайан обещает лишь к концу 2019 г.

Естественно, чтобы избежать глобальных потрясений, банк будут спасать любой ценой. Тот же опыт 2008-го показал, что вытащить одно учреждение намного дешевле, чем спасать всю финансовую систему. Другое дело, что вытягивать, возможно, придется не только DB, ведь другие банки Европы также испытывают сложности. И не будет ли слишком высокой цена такого спасения?

В полку прибыло

Главный экономист Deutsche Bank Дэвид Фолкертс-Ландау заявил (надеемся, что не в оправдание родной “конторы”), что кризис охватил многие банки Европы, и им необходима финансовая помощь на сумму около 150 млрд евро.

Прежде всего речь об итальянских банках, объем токсичных займов которых равен четверти ВВП государства — порядка 360 млрд евро просроченных долгов, 200 млрд из которых — ссуды неплатежеспособным заемщикам. Общий процент просроченных кредитов в Италии достиг 17% от общего числа. В наихудшем положении оказался третий по величине и старейший банк Италии Monte dei Paschi di Siena. Финучреждение несколько раз получало государственную поддержку в виде выпуска облигаций под госгарантии и докапитализации, но ситуация не улучшилась. Треть всех займов в портфеле банка — токсичны, с учетом резервов их объем на конец 2015 г. составил 46,9 млрд евро. И подобные проблемы испытывают многие финучреждения страны.

На сегодняшний день итальянские банки уже потеряли до 45% своей номинальной стоимости, что лишь усложнит для них привлечение капитала на рынке. В целом же капитализация банковского сектора Италии с начала года сократилась на 50—75%. Без помощи извне решить проблему не удастся, а источников для такой помощи не так уж много. Правительство Италии готово влить в проблемные банки порядка 40 млрд евро в обмен на их акции, но этой суммы явно недостаточно.

В 2014 г., после кипрского кризиса, в ЕС был принят запрет на привлечение денег налогоплательщиков для спасения частных банков, одним из его сторонников, кстати, является Германия. Попытка помочь итальянским банкам бюджетными деньгами прямо противоречит этой норме. Итальянская сторона хочет воспользоваться нормой, разрешающей господдержку отдельных отраслей в случае чрезвычайных обстоятельств, кивая на Brexit. Аргумент сомнительный.

Такая масштабная проблема не возникает мгновенно, проблемы в банковском секторе Италии были давно, но глаза на них закрывали, власти давали сектору возможность самостоятельно справиться с ситуацией. Но это было невозможно, рентабельность итальянских банков давно хромает на обе ноги, филиальные сети и штаты большинства финучреждений неоправданно раздуты, а возможности заработать при максимально низких ставках очень ограничены.

На бедняка и кадило чадит

В марте прошлого года Европейский центробанк запустил программу скупки облигаций европейских компаний, вливая в финансовые рынки еврозоны около 60 млрд евро ежемесячно. С начала нынешнего года сумма ежемесячных инъекций выросла еще на 20 млрд, а ЕЦБ объявил о намерении инвестировать не только в государственные, но и в корпоративные ценные бумаги. Все ради одного — оживления экономики. В ЕС нулевая ставка рефинансирования, отрицательная ставка по депозитам для коммерческих банков и удручающе низкая инфляция — 0,2% (при целевом показателе 2%). Прогнозировавшееся незначительное ускорение роста ВВП в текущем году на 0,2% (с 1,4 до 1,6%) теперь под большим вопросом. Европейская экономика все еще в летаргическом сне, и риски замедления экономического роста высоки, ведь даже столь щедрое, на зависть украинцам, денежное стимулирование не дает мгновенных результатов. В таких условиях нарастающий банковский кризис может серьезно осложнить и усугубить ситуацию. Несмотря на то, что управляющий совет ЕЦБ накануне Brexit заявлял, что готов к любому развитию событий, “готовность” эта может оказаться мнимой. А если банки начнут сокращать коммерческую активность, то и все предыдущие попытки ЕЦБ стимулировать экономику окажутся безрезультатными.

“Это не банковский кризис, а продолжающийся кризис еврозоны, который стартовал еще в
2010 г. в Греции. Негативная оценка финансовым рынком акций крупных европейских банков — это лишь часть тех проблем, которые вызваны этим кризисом. Сравнивать эту ситуация с 2008 г. сложно — конъюнктура сейчас совсем другая. Например, ЕЦБ и другие центральные банки развитых стран единодушны в поддержке своих финансовых систем и готовы к возможным последствиям, — прокомментировал ZN.UA ситуацию руководитель аналитического подразделения группы ICU Александр Вальчишен. — Но думать, что это не наша проблема, не стоит, ведь украинская экономика все еще ощущает влияние кризисов 2008-го и 2010 г. И в большей степени это влияние связано именно с низкими темпами экономического роста в странах ЕС”.

Коллапс крупнейших финучреждений ЕС может иметь непрогнозируемые последствия, которые не обойдут и Украину. Проводимая ЕЦБ монетарная политика сводит к нулю чистую процентную маржу банков, их доходность планомерно снижается, а изменение бизнес-моделей — длительный и дорогостоящий процесс. Главный экономист ЕЦБ Петер Прат весной этого года выражал обеспокоенность сложившейся ситуацией, объясняя, что сохранение отрицательных ставок в течение продолжительного времени (два-три года) вызывает серьезную обеспокоенность у экономистов и провоцирует необратимые последствия для бизнеса. Brexit, по мнению западных финансистов, может подтолкнуть европейские власти к дальнейшему сохранению низких процентных ставок, что лишь усугубит ситуацию. Но даже если ЕЦБ изменит политику, это отразится на банковском секторе лишь со временем, а главное, снижение спроса — основную проблему европейской экономики — остановит едва ли.

***

После открытия зоны свободной торговли Украина второй год пытается переориентировать на страны ЕС свой экспорт и увеличить свою долю европейского рынка. Мы напрямую заинтересованы в росте европейского потребления. Впрочем, как и в экономической стойкости союза, ведь благополучие нашей страны во многом зависит от благополучия европейских соседей. Украина ищет в Европе потенциальных инвесторов, надеясь на привлечение длинных и недорогих денег. Однако последние, весьма вероятно, скоро будут в Европе в большом дефиците. Мы только начали выплывать из шторма, но нас уже нагоняет цунами.

Юлия САМАЕВА