“Капитализму приходит конец”: Джереми Рифкин о новой экономике, которая позволит человечеству выжить

Согласно этой теории, благодаря развитию новых способов производства понятие добавленной стоимости исчезнет, а новая экономика разовьется за счет сотрудничества, обмена благами, использования возобновляемых источников энергии и равного и свободного для всех доступа в интернет. T&P публикуют конспект выступления Джереми Рифкина, в котором ученый рассказал о неизбежности падения мирового ВВП, о роли эмпатии в грядущей экономической модели и о том, почему он не верит в успех компаний наподобие Uber.

Во всех странах мира сейчас замедляется рост ВВП. Это происходит потому, что ВВП измеряет производительность труда, а она неуклонно падает. Вообще, этот показатель был придуман при Рузвельте в 1930-е годы, но для современной экономики он уже малорелевантен, так как плюсует к росту и выброс углекислого газа в атмосферу, и свалку токсичного мусора, и прочие подобные явления, о прогрессе на самом деле не свидетельствующие. Экономика, основанная на социальных принципах, должна принимать во внимание не формальные объемы производства, а влияние производства на здоровье, экологию, образование и качество жизни в целом.

Со временем все больше и больше людей будут вовлечены в производство с нулевыми предельными издержками и будут делиться с окружающими плодами своего труда — экономика при этом будет развиваться, но приросту ВВП в долгосрочной перспективе это способствовать не будет. В краткосрочной и среднесрочной, впрочем, рост будет достаточно явным — хотя бы потому, что потребуется перестраивать всю индустрию и создавать для этого миллионы новых рабочих мест. В Германии переход на 10% возобновляемой энергии создает 4 миллиона новых рабочих мест. Представьте себе, что каждый жилой в дом в России надо оснастить генераторами солнечной энергии: сколько же рук потребуется для выполнения этого задания. Зато потом, когда энергосберегающие технологии начнут обеспечивать производства практически бесплатной энергией, издержки предприятий существенно сократятся.

Переход на новые технологии всегда сопровождается колоссальным объемом работ по прокладке кабелей, транспортировке оборудования, погрузке и разгрузке и так далее — даже если часть этих заданий будут выполнять роботы, людям их все равно надо программировать и контролировать. У многих моих слушателей возникает вопрос: но чем же будут занимать себя люди, когда роботы научатся выполнять большую часть их работ?

Когда-нибудь внуки сегодняшней молодежи спросят, кем работали их бабушки и дедушки. Им ответят: “Ваш дедушка был водителем грузовика и восемь часов в день ездил по одной и той же улице туда и обратно. Ваша бабушка работала на фабрике и восемь часов в день укладывала готовую продукцию в полиэтиленовые пакеты”. Внуки ужаснутся, потому что такая трата времени будет для них попросту непонятной.

За последние два века мы с вами пережили две индустриальные революции. Расплачиваться за них приходится сменой климата, причем ужасающей. Когда температура воздуха на планете поднимается на один градус, в атмосферу всасывается на 7% больше осадков, результатом чего становятся экстремальные снегопады, феноменальные весенние наводнения и многочисленные стихийные бедствия. В Каролине недавно прошел шторм, какие раньше бывали раз в тысячу лет, а сейчас это уже норма. Прошлым летом мы с женой поехали на отдых в Британскую Колумбию и были вынуждены покинуть отель через 24 часа из-за задымления: миллионы акров леса горели из-за катастрофической засухи. Буквально только что Филиппины поразил самый мощный в истории тайфун, движущийся на скорости 300 км/ч. Как вам такие последствия индустриального развития? Более того, изменения климата каждый раз приводят к вымиранию множества видов живых организмов. Сейчас на наших глазах происходит шестое вымирание, до этого их было всего пять за 450 миллионов лет. Каждый раз на восстановление биоразнообразия уходит 10 (вдумайтесь в это!) миллионов лет. 99,5% видов живых организмов, когда-либо существовавших на этой планете, пришли и ушли. Нет оснований полагать, что человечество в этом плане обладает какими-то привилегиями. Отсюда наш интерес к космосу: мы ищем на других планетах прежде всего воду. Если ее нет, мы делаем вывод, что объект непригоден для жизни, и возвращаемся на Землю.

Переход к очередной промышленной революции характеризуется сменой в первую очередь коммуникационных и транспортных технологий, а также появлением новых источников энергии. В июле 2008 года мы с вами застали пик второй промышленной революции, начавшейся еще во времена всеобщей электрификации в США. Цена нефти достигла 147 долларов за баррель, и экономика перегрелась: раньше вместе с ценой на нефть росли и остальные цены, а тут они начали замедляться и заметно отставать от нефти.

Когда Ангела Меркель стала канцлером Германии, она попросила меня приехать в Берлин. При встрече я объяснил ей, что старой экономической модели скоро придет конец, и привел ей такой пример: когда хищник гонится за жертвой, догоняет и пожирает ее, какова при этом эффективность его энергозатрат? Всего лишь 10%. Меркель по образованию физик, и она в полной мере прониклась этой информацией. В 1999 году в экономике США отдача от вложений энергии была 13%, в Японии — 20%, и с тех пор эти показатели не выросли. Любая другая страна, прошедшая вторую промышленную революцию, при достижении этих показателей подходит к своему пределу и не может превзойти его.

Классическая экономическая теория со своей знаменитой “невидимой рукой рынка” имеет мало общего с реальностью. С момента Большого взрыва во Вселенной поддерживается одно и то же количество энергии, но она меняет свою форму: от концентрированной до растворенной, от теплой к холодной и так далее. По этому признаку выделяют три вида систем: открытые, которые обмениваются с внешним миром материей и энергией; закрытые, которые обмениваются только энергией, но не материей; и наконец, изолированные, которые не обмениваются ни тем, ни другим. Земля по отношению к Солнцу является закрытой системой — мы обмениваемся только энергией. Понимание базовых физических процессов существенно упрощает понимание закономерностей экономических.

Третья промышленная революция будет осуществляться по принципиально иной модели, нежели первая и вторая. Перемены будут не спускаться сверху правительством, а распространяться на горизонтальном уровне, будучи понятными и прозрачными для всех. Чтобы было проще уяснить, как это возможно, приведу такой пример. Я только что вернулся из Кореи, где музыкант Psy за два месяца привлек миллиард пользователей на сайт благодаря своему хиту Gangnam Style. Точно так же, как диджитал-сообщество самоорганизовалось, чтобы послушать эту песню, так же поколение может собраться и сказать: “Мы хотим, чтобы распределение благ в обществе было прозрачным”.

Глядя на новые компании, в успех таких предприятий, как Uber, я, честно говоря, не верю. В основу создатели сервиса заложили, казалось бы, инновационный принцип, при котором люди делятся машинами, но на базе этого принципа они построили классическую огромную капиталистическую компанию, которую вряд ли ждет большое будущее. Водителям стоит задуматься: зачем им отдавать свои доходы капиталистической компании, если они могут объединиться в кооператив на демократических началах, взять кредит в банке, запустить собственную систему GPS и оставлять честно заработанные деньги себе? В то же время мы наблюдаем, как многие проекты, родившиеся в капиталистической среде, постепенно превращаются в общественно значимые явления — например, Facebook или Google. Подобные компании могут и должны оставаться частными, но мы должны иметь возможность регулировать их деятельность.

Лидерами третьей промышленной революции, несомненно, станут развивающиеся страны. По сути, это предвидел еще Ганди, провозглашая лозунг “Не массовое производство, а производство руками масс”: у него на тот момент уже была идея, но не было соответствующей технологии. На самом деле, развивающиеся страны имеют большое преимущество перед развитыми, которое заключается, как ни странно, в отсутствии у них инфраструктуры. Строить с нуля новую инфраструктуру всегда легче, чем реформировать старую. Могу подтвердить это на собственном примере: мы с женой завязли в бесконечном ремонте нашего старого дома, в котором живем уже 25 лет, а ведь могли бы просто переехать в новый, отделанный за шесть месяцев, и жить припеваючи. Но вернемся обратно к общемировым проблемам. Мобильные телефоны сейчас есть у всех: благо в Китае их производят огромными партиями и продают по цене 25 долларов за штуку. Представьте, что вы живете в Индии и на вашей хижине установлена солнечная батарея, которая предоставляет энергию для зарядки вашего смартфона. За аренду батареи вы должны платить один доллар, и платеж можно осуществить через тот же смартфон. Подключите к системе 200 хижин, и получится уже целый поселок, у жителей которого при самых минимальных затратах есть доступ к интернету и энергосберегающим технологиям. Разве это не прекрасно? То же самое случится и в Африке, где инфраструктуру придется строить с нуля.

Ваше поколение, вероятно, не читало Адама Смита. Он писал, что каждый индивид должен быть полностью самодостаточен и сконцентрирован только на собственных потребностях, а не на запросах общества. Эта идея была актуальной для своей эпохи, да что там говорить, даже для моего поколения. Нас учили владеть собственностью, быть предельно независимыми и высоко чтить автономность. Для нас понятие свободы было синонимично эксклюзивности, а для нынешней молодежи, наоборот, с инклюзивностью, с вовлеченностью в деятельность сообщества. По-другому и быть не может в мире, где инновации находятся в свободном доступе и распространяются бесплатно. Так же существенно изменилось и восприятие власти, силы: для моего поколения было несомненным присутствие некой пирамиды власти, а для нынешнего вся сила и влияние заключается в обширной сети контактов. В качестве живого примера могу привести сайт, на котором пользователи могут выбрать детские игрушки, изначальные обладатели которых уже выросли из этого возраста. Сравните между собой две ситуации. В первой девочке двух с половиной лет от роду говорят: “Вот тебе новая игрушка. Она принадлежит тебе, а не твоему брату и не твоей сестре. Ты должна заботиться о ней и не спускать с нее глаз”. Во второй ситуации девочка слышит такое: “Вот тебе новая игрушка. До тебя с ней уже играла другая девочка, и ей было так хорошо и весело!” Чувствуете разницу?

За счет естественной предрасположенности делиться благами люди научились задолго до того, как появились сами идеи нулевых предельных издержек или социализма. Коммуны, то есть самоуправляемые демократические организации, на протяжении тысяч лет существуют в горах Австрии и Швейцарии в форме общин, в Израиле есть кибуц. Там налажена оптимальная для всех участников схема распределения ресурсов, разработана система санкций для тех, кто не соблюдает общепринятые правила, — модель работает давным-давно, но мы о ней мало знаем. Историки в своих работах рассказывают в основном о войнах, геноцидах и прочих ужасных событиях, из чего складывается весьма мрачное представление о человеческой расе. Но ведь все эти беды происходят не постоянно!

В моей книге “Цивилизация сопереживания” (“The Empathic Civilization”) я подробно останавливаюсь на том, как с течением времени у человечества меняется восприятие границ своей общины. Сначала люди считали своими тех, с кем у них имелось кровное родство, затем произошел переход к религиозному объединению, потом к национальному, а в ближайшем будущем состоится переход к биосферному осмыслению, когда человек будет воспринимать себя частью единой системы, охватывающей всю нашу планету. В книге есть пространная глава и о криптовалютах. Биткойны, тайм-доллары и прочие их аналоги позволяют большому количеству людей объединиться в сообщество при нулевых предельных издержках. В будущем возникнут тысячи различных валют, предназначенных для нужд разных диаспор (что, впрочем, еще не означает полного и неизбежного исчезновения валют традиционных). Сейчас такой прогноз может показаться маловероятным, но вспомните ту же “Википедию”. Некоммерческий проект, на котором каждый может бесплатно добавлять, обновлять и редактировать материал — разве не утопичным это казалось вначале? Зато на сегодняшний момент “Википедия” по своей точности превосходит Британскую энциклопедию и в значительной степени способствует демократизации истории, просто потому, что миллионам пользователей не терпится проверить точность чужих высказываний и внести туда свои правки. Надо заметить, что в “Цивилизации сопереживания” 660 страниц. Моя жена считает, что я сошел с ума и что представители цифрового поколения не будут читать такой длинный труд. Что ж, посмотрим.

Lena KOCHETKOVA