В ходе ожесточенных интернет-баталий российские бойцы информационного фронта часто используют неотразимый, как им кажется, “нумизматический” аргумент. Обычно это выглядит так: “Ну хорошо, украинцы — отдельный народ, а история вашей Украины насчитывает более тысячелетия. В таком случае не подскажете, где можно прикупить хотя бы парочку украинских монет, к примеру, XIV-XV веков?”
На первый взгляд, упомянутые аргументы действительно убийственно-железобетонные. Вот только изначально здесь кроется несколько абсолютно ложных посылов. Основная ошибка — подход к реалиям средневековья и эпохи Ренессанса исходя из современной позиции национального государства. Последние, напомним, возникли только в XVIII-XIX вв. Оценивать прошлое с использованием нынешних стандартов — такая же глупость, как измерять высоту литрами или температуру — метрами.
В те времена государственность была связана исключительно с монархом. Квинтэссенцией этого является известное выражение “Государство — это я”, по одной версии, приписываемое английской королеве Елизавете, по другой — французскому королю Людовику XIV.
В древности значение имели только два аспекта — насколько монарх легитимный и насколько законными являются его претензии на трон и прилагающиеся к нему территории.
В отношении украинских земель у литовских князей, королей Польши и позже Речи Посполитой с легитимностью и законностью все было хорошо. Причем легитимностью как юридической, так и “понятийной”. Те же князья литовские, например, давно породнились с князьями руськими и имели все права как на Киевский, так и на другие удельные престолы. Даже захват Галичины и Львова польским королем Казимиром III был обставлен как вхождение в права владения законным семейным наследством. Долгое время Великое княжество Литовское (ВКЛ) и Речь Посполитая были для украинского населения (что аристократов, что духовенства, что простолюдинов) абсолютно своими и родными государственными образованиями.
Ситуация кардинально изменилась только с конца XVI в., когда под влиянием иезуитов Варшава развернула гонения против православных “схизматиков”, в результате чего “понятийная” легитимность сошла на нет. Вот тут-то все и началось. Апофеозом ряда восстаний стала Хмельнитчина. Но даже воюя против поляков, гетман Богдан долгое время продолжал считать короля своим вполне законным монархом. А вот ордынское владычество, являющееся чистым завоеванием, считалось “наругой”. Эта власть была не по закону и не по “понятиям”, а только по праву силы.
Теперь о монетах. Их чеканило не государство, а монарх и те, кому он это право даровал. Так что монеты и Великого княжества Литовского, и Речи Посполитой являются абсолютно украинскими деньгами.
Говоря о средневеково-ренессансной “украинской” нумизматике обычно вспоминают о знаменитых златниках-серебряниках княжьего периода. Хотя с серебряником Ярослава Мудрого не все так чисто. С одной стороны, и князь наш, киевский, и тризуб на монете наш, родной. Вот только чеканили эту монету в Новгороде. С другой стороны, важно, кто эту монету отчеканил, а не где. Первые выпуски современной гривни вообще в Канаде печатали.
Владимир Ольгердович, его монеты и княжий знак (церковь?)
В Киеве чеканка “своих денег” возобновилась почти сразу после битвы на Синих Водах (1362-й) и освобождения города от ордынцев. Тогда армия великого князя литовского Ольгерда и его руських союзников наголову разбила войско трех нойонов (правителей) хана Мурада. Итогом стало освобождение большей части Украины от власти Золотой Орды. Сразу после победы Ольгерд поставил своего сына Владимира править в Киеве.
Владимир Ольгердович был воспринят населением Киева как абсолютно свой: помимо того, что Владимир был человеком абсолютно руськой культуры и православным, в нем текла не только литовская, но и кровь “старых” князей Руси. Так, среди его предков по материнской линии был упомянутый в “Слове о полку Игоревом” великий князь киевский Всеслав Вещий (Чародей). Это, кстати, к вопросу о легитимности и правопреемственности.
Владимир прилагал огромные усилия к возрождению как самого Киева, так и всего княжества. Одним из элементов “розбудови держави” стал чекан собственной монеты. О том, что киевские монеты Ольгерда никак не связаны с литовской традицией, свидетельствует технология изготовления заготовок из обрезков плющеной серебряной проволоки, характерная для ордынского чекана.
Такой странный выбор монетного типа можно пояснить тем, что для Владимира выпуск монет был не столько политическим, сколько экономическим шагом. Чеканя монету, князь вынужден был ориентироваться на привычки населения — оно привыкло к золотоордынским дирхемам и совсем не знало европейской монеты.
Для денег Владимира Ольгердовича, как и для первых литовских монет вообще, характерны надписи кирилличными буквами. Так, на монете указано имя князя: “Володимир” (заметим не “Владимир”). Самой же большой загадкой киевского чекана князя Владимира Ольгердовича является непонятное изображение с крестами. Есть версии, что это княжий знак, уходящий корнями к тризубу Владимира Великого. По другой версии это самый обычный щит с крестом. Наиболее вероятной видится гипотеза, выдвинутая ведущим специалистом по средневековой нумизматике Украины, кандидатом исторических наук Георгием Козубовским. Согласно этой версии на монете схематически изображен христианский храм, символизирующий, что Киев является центром митрополии всей Руси. Таким образом, в монетах нашла свое отражение борьба между Литвой и Москвой за Киевскую митрополию: Владимир хотел вернуть в Киев митрополичью кафедру, которая с 1300 г. “переехала” во Владимир-на-Клязьме, а с 1324 г. — в Москву. Переехала, по сути, из-за денег — духовная столица Руси на тот момент была чрезвычайно бедным, даже нищенским и малолюдным поселением. А вот Москва, князья которой выхлопотали у татар статус главных налоговиков Орды на землях Руси, процветала.
Владение кафедрой митрополита являлось козырной картой в соперничестве Киева и Москвы за лидерство на территории бывшей Киевской Руси. С той поры, как видим, ничего особо и не изменилось.
Монеты Дмитрия (Корибута)
В это же время в Новгороде-Северском правил еще один Ольгердович — Дмитрий (Корибут). Он тоже чеканил собственные деньги. Этот факт окончательно установили только в начале 1990-х годов. До того о чекане Корибута с уверенностью говорить никто не решался, хотя несколько его монет описали еще в XIX в. Исследователи сомневались в их оригинальности: во второй половине позапрошлого века на волне интереса к отечественному прошлому появилось множество фантазийных подделок.
Как и деньги Владимира Ольгердовича, новгород-северские монеты соответствуют дирхемам/дангам Золотой Орды. Они даже несколько похожи внешне. Поздние выпуски монет Дмитрия украшены изображением меча, княжеского знака “расцветший крест” и надписью “Дкорибтво” — то есть “Корибутово [серебро]”.
“Сепаратизм” удельного князя очень не понравился великому князю литовскому Витовту Кейстутовичу, и он призвал новгород-северского вассала к порядку. Тот ультиматум проигнорировал, что привело к войне, которую Корибут проиграл и в 1393 г. потерял трон.
В 1380-1391 гг. в Смотриче (ныне пгт в Хмельницкой обл.) князь Константин Кориатович (Корятович) тоже чеканил собственные деньги — подольские полугрошики. На их лицевой стороне изображен Святой Георгий Победоносец, пронзающий змия (фамильный герб Кориатовичей), на обороте — герб сюзерена, поскольку князь был вассалом короля Венгрии и Польши Людовика Анжуйского (Лайоша Великого).
—
Подольские полугрошики, отчеканенные в Смотриче
На ранних выпусках подольских полугрошиков латинская легенда сообщала: “Константин князь, дидыч и владелец Смотрича”. На поздних: “Монета Константина, князя, дидыча и хозяина Подолья”.
Совсем недавно обнаружили еще один тип подольских полугрошиков. Вместо гербового щита на них отчеканено изображение головы коронованного лебедя с подковой в клюве. Этот символ также относится к геральдике венгерских королей.
“Смотрицкие полугрошики”, как и монеты Дмитрия Корибута, стали известны исторической науке лишь в 1990-х годах, а разновидность с головой лебедя нашли буквально несколько лет назад.
С монетами Константина связана одна забавная псевдоисторическая, но очень патриотичная “гипотеза”. Современная российская копейка появилась в результате монетной реформы, проведенной в 1535-м царицей Еленой Глинской (матерью Ивана Грозного). В Московском царстве ходили разномастные как по весу, так и пробе монеты, выпущенные разными удельными князьями, что очень затрудняло расчеты. В результате реформы Глинской в обороте осталось только две монеты: “московская деньга”, украшенная размахивающим саблей всадником, и ровно вдвое большая “новгородская деньга”, где всадник был вооружен копьем. Отсюда и пошло название “копейка”.
Согласно одной из гипотез Глинская за образец “копейки” взяла привычный ей подольский полугрошик — бытует версия, что царица была родом из Подолья. Но как бы не хотелось заявить, мол, “ваша имперская копейка родом из нашего села”, следует признать, что это фантазии. Монеты Константина Кориатовича были классического западноевропейского типа — вырубленная из листа круглая заготовка и круговая легенда, а “копейки” имели эталонные ордынские корни — заготовка из плющеной проволоки и строчная надпись. Кроме того, всадник на московитских деньгах — не Святой Георгий, а царь собственной персоной. И даже если предположить, что Елена Глинская — подоляночка, вряд ли она держала в руках монеты Константина, выпуск которых прекратился более чем за столетие до ее рождения.
Надчеканка “колюмны” на ордынских дангах. Российская “денга” (отсюда — “деньги”) происходит именно от ордынской “данги”
Что уж точно могла видеть Глинская (если она, конечно, родилась на Подолье), так это джучидские (от улус Джучи) и татаро-генуэзские данги с литовской надчеканкой “колюмны Гедиминовичей”. Такие надчеканки довольно массово наносились на ордынские монеты на Волыни и Подолье в первой половине XV в.
В 1380-х годах на Волыни чеканил свои пенязи Федор Любартович. Их украшает “Волынский крест” и лев. Эти монеты тоже довольно редкие — единичные находки пенязей, кроме Волыни, зафиксированы только на Львовщине и Ровенщине.
Пенязь Федора Любартовича
Лев украшал и руськие грошики, которые чеканили во Львове в течение второй половины XIV в. для Руського королевства. Но если на волынских пенязях довольно уродливый и схематичный лев стоит на четырех лапах, то на львовских грошиках галицкий лев стоит вертикального и окружен легендой на латыни MONETA RUSSIAE (монета Руська).
От монет обоих Ольгердовичей и Федора Любартовича руськие грошики отличаются прежде всего высоким качеством чеканки и бОльшими размерами. Их выпустили довольно много — они активно ходили не только на Червоной Руси, но и на Подолье с соседним Молдавским княжеством. Фактически руськие грошики выполняли роль эдакого “регионального доллара”.
Монеты начали чеканить после того, как Галичина и Львов отошли под руку польского короля Казимира III. Хотя король и имел некоторые права на трон Руського королевства, в целом это напоминало рейдерский захват крупного предприятия акционером-миноритарием. Украшенные галицким львом и легендой MONETA RUSSIAE, грошики, кроме экономической, играли важную политическую роль: король демонстрировал местным элитам, что не собирается посягать на вольности края.
Еще один важный факт: львовский грошик существовал вне польской денежной системы и был привязан к пражскому грошу — равнялся его половине. Одновременно с этим во Львове чеканили медные денарии. Они тоже не имели аналогов в польской денежной системе: денарии в королевстве были, но их чеканили из низкопробного серебра, а львовские были полностью медными.
Грошики и медные денарии, отчеканенные во Львове
После смерти Казимира III польский трон перешел к королю Венгрии Людовику. Тогда выпуск грошиков был приостановлен — разрешение на чеканку монеты мог дать только король, а Людовик был занят хлопотами по принятию наследства и обустройством общего венгерско-польского государства.
Упомянутый Людовик (в венгерской традиции — Лайош Великий) как никто другой иллюстрирует принципы средневековой государственности, где национальность-этничность не имели ни малейшего значения, а учитывались только легитимность монарха и его династические права на территории. Король происходил из Анжуйской (Анжу-Сицилийской) династии. Сама же ветвь относилась к дому Капетингов — происходящей из рода Робертинов династии французских королей, правивших с 987 по 1328 гг. Сам Людовик правил в Вегрии и Польше, среди его вассалов были правители Боснии, Сербии, Валахии, Молдавии, Болгарии, Руського королевства (Галичины) и Подолья. А вот кто он был по национальности — вообще не понятно.
Чеканка грошиков во Львове продолжилась после того, как в 1372-м король назначил в Галичину своего наместника Владислава Опольского. Последний несколько изменил дизайн монет: вместо “К” (инициала предыдущего короля), появился инициал Владислава Опольского — буква W, правда, уже без короны, что свидетельствовало о более низком статусе правителя. Известны варианты, где на аверсе вместо буквы W красуется силезский орел.
В 1390-м в связи с ликвидацией автономии галицких земель чеканку грошиков прекратили. Более того, монеты тут же начали изымать из обращения — Польша не желала оставлять на руках материальные напоминания о былой независимости и автономии Галичины. Грошики изымали столь тщательно, что сегодня их чаще всего находят на территорию Молдовы, где грошики еще долго находились в обращении.
Из темного средневековья перенесемся в эпоху Ренессанса. Самой большой загадкой этого периода является тайна монет Богдана Хмельницкого. О том, что гетман чеканил собственные деньги, свидетельствуют несколько исторических документов.
В 1649-м Речь Посполитую посетил московский дипломат — дьяк Григорий Кунаков. По дороге он заехал и на подконтрольную Богдану Хмельницкому территорию. По возвращении в Москву дьяк написал громадный отчет. Со ссылкой на некоего татарина Адасия Бреимова — слугу литовского подканцлера Сапеги, Кунаков пишет: “А в Чигирине устроил гетман Богдан Хмельницкий мынзу (монетый двор. — Авт.), и деньги делают, а на тех новых деньгах на одной стороне меч, а на другой стороне его, Богданово, имя”.
Кроме записок Кунакова, известны, по крайней мере, еще два свидетельства современников о чеканке гетманом собственных денег. Так, в Главном архиве древних актов (Варшава) хранится письмо подольского воеводы графа Станислава Потоцкого к королю Яну Казимиру от 29 октября 1652 г. Граф жалуется на произвол Хмельницкого, который, помимо прочего, посягает на суверенные права короля и чеканит собственную монету. Еще одно упоминание о событии есть в Gasette de France от 21 декабря того же года, где опубликовано короткое сообщение, что гетман Богдан начал чеканить свою монету, чем вызвал негодование польского короля. Тем не менее ни одной монеты с мечом и именем Богдана до сих пор не найдено.
Украинский историк и нумизмат Николай Котляр в своей книге “Кладоискательство и нумизматика” высказал предположение, что монет гетмана Хмельницкого в природе и не существовало. Ученый предположил, что слуга Сапеги видел не мифическую монету Богдана Хмельницкого, а вполне реальную медаль в честь князя Богуслава Радзивилла. На одной стороне этой медали действительно изображен меч. Имя же “Богуслав” слуга, по мнению Котляра, не владевший латынью, мог прочитать как “Богдан”. Кроме того, в заблуждение могли ввести и небольшие размеры медали, соответствующие орту — монете в четверть талера. Однако у этой гипотезы есть несколько недостатков. Слуга действительно мог не владеть латынью. Вот только на медали еще наличествует портрет князя Богуслава в огромном пышном парике. Адасий Бреимов мог быть даже совсем неграмотным, но слепым-то он точно не был.
По этой же логике слуга Сапеги, например, мог принять за деньги Хмельницкого и талер Христиана Брауншвейгского. На нем тоже присутствует меч, а в надписи Braunschweig при определенной безграмотности вполне можно найти имя Вogdan.
Гипотетические “монеты Богдана”: талер Христиана Брауншвейгского и медаль Богуслава Радзивилла (в золоте)
Можно предположить, что в категорическом отрицании Котляром даже гипотетической возможности чеканки Хмельницким своих денег присутствовал политический аспект.
Гипотеза эта была озвучена в середине 1970-х, когда у руля Советской Украины встал известный русификатор Владимир Щербицкий. Согласно основополагающим идеологическим установкам того времени главной целью восстания Хмельницкого было горячее, просто непреодолимое желание украинского народа побыстрее слиться в экстазе с братским русским. Соответственно, Хмельницкий никак не мог чеканить свои деньги, ведь это откровенная заявка на злостное “самостийныцтво”. Котляр, кстати, категорически отрицал и тот факт, что монеты Владимира Ольгердовича относятся к украинским. Да, чеканились в Киеве, да, на них вполне украинское “Володимир”, но они-де все равно не украинские!
С большой долей вероятности можно предположить, что гетман Хмельницкий все же организовал собственную “мынзу”. Технически это несложно — в то время необходимое оборудование легко помещалось в небольшом сундучке. Нельзя исключить, что по приказу Хмельницкого даже успели отчеканить несколько “пробников”, а массовый же выпуск был отложен до лучших времен. Не исключено, что “пробники” и штемпеля до сих пор лежат в одном их тайников Чигирина.
Сегодня вопрос о чеканке монеты Богданом Хмельницким остается открытым. Зато достоверно известно о монетах, которые выпускал гетман Петр Дорошенко. Последнему, правда, было глубоко плевать на политический и декларативный аспекты монетной чеканки. Его интересовал сугубо практический результат.
Для ведения войны с Речью Посполитой Османская империя выделила Дорошенко немало серебра в слитках. Но платить войску и поставщикам припасов нужно было монетами. Вот и организовал гетман собственную “мынзу”.
Несмотря на неформальный выпуск, деньги Дорошенко сложно назвать фальшивым — ни по весу, ни по пробе, ни внешне они не отличались от королевских. Хотя подпольная гетманская “мынза” успела выпустить миллионы монет, деньги Дорошенко остаются такими же неуловимыми, как и гипотетические монеты Хмельницкого. Просто они абсолютно ничем не отличаются от “официальных”.
Сегодня ни один специалист не скажет, чьи это монеты — королевские или гетманские
Историю с монетами Дорошенко любители “русского мира” часто вспоминают в украинофобских публикациях. Мол, украинские гетманы были столь мерзопакостные, что даже подделкой монет не брезговали. Вот только с 1735 по 1867 гг. Российская империя регулярно чеканила золотые нидерландские дукаты (всего было отчеканено 25 млн таких монет). Как и монеты Дорошенко, по содержанию драгоценного металла они ничем не отличались от оригиналов. И чеканились с той же целью — для войска. В то время русские чудо-богатыри воевали преимущественно на чужой территории, и для обеспечения войска в походах русским нужны были привычные для местных монеты. В Петербурге прекрасно понимали, что поступают подло и незаконно. Не зря в официальных документах дукаты называли “известной монетой”, а ее штемпеля — “секретными штемпелями”.
В отличие от мастеров Дорошенко, русские напортачили, и “известные монеты” имеют множественные отличия от настоящих. Между тем эти полуфальшивые дукаты историки рассматривают как неотъемлемую составляющую сугубо русской нумизматики. В этом ключе монеты Дорошенко тоже самые что ни есть украинские.
Золотые голландские червонцы российского чекана
Конечно, этот обзор не полный, да и о представленных монетах рассказано далеко не все. Но, надеемся, этого достаточно, чтобы в случае нужды опровергнуть тезис о том, что отечественная средневеково-ренессансная нумизматика отсутствует как таковая.
Использованы фотографии forum.castlecoins.ru
