Гройсман: Я понимаю, как за 5 лет построить энергетическую независимость нашего государства

Что Вы можете назвать успехами правительства в 2018 году и его неудачами?

Я считаю, главное — это то, что мы удержали экономический рост. Также удалось удержать финансовую систему страны при очень серьезных нагрузках и чрезвычайных вызовах, но при этом мы продолжили определенные изменения, которые коснулись абсолютно всех сфер. Есть те вещи, которые люди замечают, есть, возможно, такие, которые сейчас не очень ощутимы. Если мы, например, посмотрим глобально на дороги страны, то мы увидим, что еще очень много работы. Но если посмотрим на то, что уже сделано по сравнению с тем, что было раньше, то увидим, что строится в разы больше дорог, а также построена новая система управления строительством дорог. Таким образом можно описать ситуацию во многих сферах жизни: образование, медицина, экономика, инновации, инфраструктура, обеспечение безопасности и обороны. Также достаточно остро стоял вопрос с долговыми нагрузками прошлых периодов, с которыми в 2018 году, по моему мнению, мы справились неплохо. Кроме того, достаточно интенсивно внедрялась и децентрализация власти. Фактически мы выполнили обещание и передали всю землю объединенным громадам. В целом по каждой сфере есть конкретные шаги, которые удалось реализовать.

Относительно децентрализации. Вы говорили о возможных изменениях в Конституцию. Когда это может быть реализовано?

Когда я начинал этот процесс, у меня был только мой опыт как городского головы, на который я опирался, но была профессиональная экспертиза наших и международных экспертов, и мы быстро сформировали план действий, который начали внедрять уже с первого апреля 2014 года. Я считаю, что мы этот план прошли довольно неплохо, так как децентрализацию считают одной из самых эффективных реформ. Но, по моему мнению, этот первый этап завершился и сейчас нужно формировать новый, который без изменений в Конституцию в части местного самоуправления просто невозможен. Мы должны теперь не просто обеспечить дальнейшую реализацию реформы, когда местные громады имеют средства, полномочия, новые возможности и право на объединение, но и защитить эти достижения и закрепить их в Основном законе. Я небезосновательно считаю, что в предстоящие пять лет есть уникальный шанс выстроить новую административно-территориальную модель успешной и самодостаточной Украины.

На этом пути нас постоянно будут пытаться атаковать и останавливать этот процесс, потому что жажда централизации у многих политиков никуда не делась. Поэтому будут попытки узурпировать власть, забрать ее с мест в центр, и единственная защита и гарант необратимости децентрализации — это Конституция. В ней необходимо закрепить и повсеместность местного самоуправления, и распределение полномочий между уровнями власти на принципе субсидиарности. Кроме того, должна быть гарантирована финансовая самодостаточность местного самоуправления, в частности, та финансовая модель, которую мы ввели с 1 января 2015 года. Фактически система управления государством по состоянию на начало 2014 года была достаточно серьезно искаженной и сломанной. Я не могу сегодня сказать, что уже удалось ее восстановить, но через децентрализацию мы заложили правильные основы, и я считаю это правильными шагами.

Насколько возможно принять эти изменения в Конституцию действующим составом парламента, или это будет уже после выборов?

Эта Верховная Рада сделала для местного самоуправления и децентрализации больше, чем все вместе взятые созывы со времен независимости. Здесь есть здоровое ядро людей, которые понимают, что такое местное самоуправление. Я помню, как мне было трудно работать с парламентом в 2014 году, я тогда был в правительстве Яценюка и занимался региональной политикой и местным самоуправлением. Было полное непонимание и отторжение. А в 2015 году у нас уже было полное понимание всех ветвей власти, что это правильная реформа и ее нужно реализовывать. Поэтому я думаю, что эта Рада сможет это сделать.

Многие из местных голов благодаря реформе местного самоуправления получили средства, в результате, как показывает социология, их рейтинги значительно возрастают, и они выше, чем рейтинги центральной власти, которая обеспечила эти условия для местных властей. Вас это не беспокоит?

Меня это не беспокоит. Нужно иметь больше доверия, чтобы иметь больше возможности менять. И вообще, вы знаете, вопрос доверия людей к власти является ключевым. Как правило, местных лидеров люди воспринимают лучше. Я был городским головой, и в течение семи лет у меня рейтинг был около 80%, но это и огромная ответственность. Кроме того, люди имеют возможность исправить свои ошибки, если мы выбираем того, кто недостоин этого доверия. Я думаю, что сейчас это — рейтинги ожидания, но когда начнутся выборы, тогда будут реальные рейтинги с реальной поддержкой людей.

Еще один вопрос об отношениях местной и центральной власти — газовый. Правительство на своем уровне сделало всё, но местные органы власти, которым эти полномочия уже были переданы, не везде обеспечили полноценный расчет за газ и своевременное начало отопительного сезона. Как это расценивать: они еще не созрели для принятия таких решений или это просто популизм?

Популизм или не популизм, я думаю, что нужно разбираться в каждом отдельном случае. Что касается цены газа, я уже говорил, что это вынужденный вопрос. Я вообще не хотел принимать, и по большому счету, переговоры, которые я вел с июля 2017 года, дали возможность еще полтора года не повышать цены. Определенная выгода в этом для людей была, хотя я пытался его вообще снять с повестки дня. Но когда этот вопрос был руководством государства прописан в меморандуме с МВФ еще в 2008 году, а затем еще много раз переподписывался, то убрать это невозможно. Мы нашли определенный консенсус в этом вопросе — “из двух зол выбрали меньшее”.

Но что очень важно — я говорю как практик, который был городским головой восемь лет и запускал много отопительных сезонов — это сколько газа потребляет город для выработки тепла. И в этом есть вопрос, фундаментально ли осуществляют местные власти энергомодернизацию своего города, обновляют инфраструктуру, чтобы уменьшать расходы, обеспечивающие энергосбережение. А если речь идет о том, чтобы просто дотировать неэффективные расходы из бюджета, то это расточительство. Лучше эти деньги, вместо дотирования, вложить в новую эффективность, новую модернизацию, новые технологии производства тепла, и всё будет гораздо дешевле, чем сегодня. Для этих целей мы как государство создаем еще один новый механизм — Государственный фонд энергоэффективности. Он будет в следующем году управлять где-то 7 млрд грн, а если к ним добавить еще 7 млрд грн местных денег, то это будет примерно 14 млрд грн, которые можно направлять на модернизацию только жилого фонда, а там возможна при внедрении соответствующих мер экономия до 50%. Поэтому есть значительная доля ответственности местной власти, и мы можем решать такие проблемы только вместе с органами местного самоуправления, по-другому не будет.

Есть ожидания, что сейчас цена газа в мире снижается. Вы как-то рассчитываете для себя, есть ли какие-то шансы, что следующего повышения цены не будет?

Давайте не будем забегать вперед.

Наши международные партнеры говорят, что затянулся процесс подготовки к дате анбандлингу и поиску международного партнера для украинской ГТС?

Все, что было нужно от правительства, мы сделали. Сейчас эта работа лежит в плоскости именно компании НАК “Нафтогаз”, это их ответственность проведения разделения в сроки. Я ожидаю в январе получить от НАКа окончательный график, который будет утвержден их наблюдательным советом, помесячно с выходом на первое января 2020 года, с анбандлингом, с новым оператором, который мы создали — “Магистральные газопроводы Украины”. Он должен до этого времени быть уже сертифицирован по европейскому законодательству.

Я хотел бы, чтобы мы в результате получили настоящего сильного игрока на европейском газовом рынке. Поэтому мы заинтересованы в поиске серьезного авторитетного партнера для совместного управления газотранспортной системой из Европейского Союза, Соединенных Штатов. Они заинтересованы в получении газа в Европе, а мы — в обеспечении объемов транспортировки, поэтому мы заинтересованы в совместном управлении.

Второй вопрос, касающийся газа, — это то, что с 2015 года мы полностью изменили систему администрирования налогов в нефтегазовой сфере, то есть фактически мы для новых скважин уменьшили вдвое и более раз рентные платежи для того, чтобы стимулировать добычу газа. Также мы открыли геопространственные данные. Более того, Геонедра теперь будет проводить только аукционы на доступ к недрам, это тоже очень конкурентная история. Я ожидаю, что в ближайшие 5 лет будет существенное увеличение добычи собственного газа. Мы сегодня добываем в стране около 20 млрд, потребляем почти 33 млрд, мне бы еще 13 млрд в Украине нарастить за 5 лет, и тогда мы сможем отказаться от импортных цен вообще. Вместе с тем, мы за эти годы должны уменьшить потребление газа за счет энергоэффективности. Я сегодня хорошо понимаю, как за 5 лет построить энергетическую независимость нашего государства.

То есть конкурсы на заключение соглашений о разделе продукции (СРП) будут проходить уже в ближайшее время?

Да, я думаю, что в первом квартале 2019 года это уже может быть.

Правительство будет готово защитить перед Верховной Радой своего партнера для управления транзитом газа, поскольку именно за парламентом стоит окончательное согласование?

А почему парламент должен быть против? Я понимаю, что есть те, кто всегда против. Но если мы говорим о том, что мы сегодня объединяем усилия с авторитетным международным партнером с мировым именем, прекрасной репутацией и создаем совместное управление, что в этом плохого? Весь мир кооперируется.

В марте заканчивается контракт у главы правления НАК “Нафтогаз” Андрея Коболева. Что будет дальше?

При рассмотрении вопроса о продлении контракта мы должны пересмотреть условия оплаты труда. Потому что я считаю, что по действующему контракту заработная плата сверхвысокая. Я не хочу говорить о заслугах или отсутствии заслуг у менеджмента, но я могу сказать, что для Украины и для экономики, которая только начинает расти, такие выплаты являются неприемлемыми. Поэтому я сказал наблюдательному совету НАК, чтобы они учитывали позицию правительства. Я буду ждать адекватной реакции совета.

Как в случае с “Укрзализныцей”, эту кандидатуру будет предлагать наблюдательный совет?

Да, совет будет вносить предложение правительству.

Почему, по Вашему мнению, пока не удалось вывести из тени некоторые виды бизнеса, в частности, добычу янтаря?

Это ресурсные направления, и мы в правительстве очень хотели бы, чтобы парламент принял решение о том, чтобы там была прозрачная система учета, выплат в государственный бюджет, а там, где ископаемые, и в местные бюджеты. Но, к большому сожалению, парламент не принимает сейчас этих решений. Я помню, когда этот закон был провален и затем он не вернулся. Я так понимаю, что нет единого мнения в парламенте. Хотя вы правы в том, что нужно было бы эти решения принимать и выводить их в бюджет.

Бизнес также указывает на эти вопросы, когда идет дискуссия, например, об отмене лимитов для начисления ЕСВ. Они говорят, что есть много других резервов. И бизнес готов дополнительно платить, если будет привлечение средств также из других источников.

Я бы не проводил эти параллели, хотя мнение бизнеса очень важно. Вопрос в другом. У нас 87 тыс. директоров предприятий работают на минимальной зарплате, мы же видим, что это фикция. Поэтому есть проект закона, который предусматривает закрытие этих лазеек для минимизации выплат, в том числе в Пенсионный фонд. Я говорил с бизнес-ассоциациями относительно этой идеи Минсоцполитики и призвал их сесть и посмотреть, что нужно сбалансировать в этом законе, чтобы “белый” бизнес был защищен, а “серый” бизнес выходил из тени. Они сказали, что это нормальный подход, и они готовы к обсуждению предложения, и мы пока работаем над этим. Возможно, для тех, кто будет платить высокие взносы по ЕСВ, снять ограничения по выплатам пенсий. Если ты больше платил — ты больше получаешь пенсии. И это тоже очень хорошо воспринималось в бизнес-среде. Об этом нужно говорить.

Как бы Вы оценили сейчас рынок внешних заимствований для Украины, насколько он сложный?

Рынки финансовые вообще, не только для Украины, сейчас очень сложные. Если мировые рынки будут более доступными или более спокойными, тогда и тренды для Украины тоже будут гораздо лучше.

На прошлой неделе правительство было вынуждено принять решение об увеличении заимствования из-за того, что приватизация опять не была выполнена так, как было запланировано в бюджете. Что правительство сделает, чтобы этого не произошло в следующем году, и когда мы увидим первые объекты?

Правительство сделало, мне кажется, достаточно хорошие и правильные шаги. Мы полностью изменили законодательство при поддержке парламента. Фактически новый закон вступил в силу 1 марта 2018 года. Далее мы начали отбирать независимых советников для того, чтобы готовить объекты. Но что нас стало задерживать? Я вам скажу — иски в суды. Одни советники начали подавать иски на других и фактически заблокировали это все в судах. Сейчас нужно пройти все юридические процедуры для возобновления процесса приватизации.

Я считаю, что приватизация — это не просто продажа каких-то предприятий. Это привлечение инвестиций в национальную экономику, это создание новых рабочих мест, это новые технологии и модернизация предприятий. Это важно и нужно для Украины. Я могу вас заверить: что касается прозрачности и максимальной эффективности — мы в состоянии это обеспечить. Параллельно мы запустили еще один очень важный проект — это малая приватизация, аукционы “Прозорро”. Там мы имеем рост по ценам на некоторые объекты в разы. Никогда в Украине такого не было.

Нет ли у Вас опасения, что процесс трансформации Государственной фискальной службы скажется на доходах бюджета? Что правительство планирует делать, чтобы этот процесс прошел безболезненно? А также как привлечь в руководство таможни и налоговой специалистов, к которым будет доверие и в правительстве, и у бизнеса?

Государственная фискальная служба — это очень серьезная структура, которая обеспечивает администрирование налогов и сборов. Вы правы в том, что необходимо быть очень взвешенным и профессионально к этому подходить. У меня есть доверие к Министерству финансов относительно изменений, определения компетенций, проведения конкурсов, а дальше будет зависеть от претендентов. Я думаю, что разные “схемщики” будут присылать претендентов, но нам нужно как-то публично и прозрачно это мониторить, для того, чтобы выбрать тех, кто сможет справиться с этой системой, обеспечить прозрачность и нормальные отношения с бизнесом. Это серьезная работа, и мы к ней тоже готовы.

Что касается единого органа финансовых расследований — когда будет компромисс?

Это очень сложный вопрос, потому что сегодня в парламенте нет понимания по единой модели Государственной службы финансовых расследований.

По Вашему мнению, какое будущее российского бизнеса в Украине? Оно одинаково “темное” для всех или Вы отличаете один бизнес от другого?

Санкции налагаются на конкретных субъектов, имеющих те или иные признаки взаимодействия с российским режимом. Поэтому, если человек с российским паспортом, но работает в Украине и не имеет никаких взаимоотношений с российским государством и платит здесь налоги, я не думаю, что такой человек может быть в зоне риска. Что такое санкции? Это блокирование финансовой поддержки российской экономики, которая работает на вооруженную машину или на финансирование каких-то террористических организаций. Санкции должны быть таргетированы именно на это, и другого, на мой взгляд, быть не может. Поэтому в таком алгоритме и работает санкционная политика.

На период, пока у нас такая ситуация с Азовом, возможна ли какая-то помощь правительства по решению проблем с рыболовством, там до сих пор не согласован договор, регулирующий вылов рыбы, а также относительно проблем с портами, потому что они не конкурентоспособны по сравнению с другими?

Есть международное законодательство о свободном судоходстве, и Россия его полностью нарушает. Причем блокирует подходы к нашим портам в Бердянске и Мариуполе и международным судам, в том числе судам Европейского Союза. Они просто нарушают какие-либо нормы, которые для нас всех являются фундаментальными. Мы мобилизуем весь мир на то, чтобы были адекватные меры по отношению к стране, которая нарушает международное право. Я считаю, что необходимы зеркальные санкции, я бы даже сказал, зеркальные действия: Россия блокирует 20 судов — 20 российских судов блокируются в различных международных портах, а возможно и 40, до тех пор, пока ей не будет “больно” и она не отступит. Я считаю, что мир должен реагировать более жестко.

Рыбакам с 1 января выходить в море или нет?

Работа, как вы знаете, ведется. Как только будут конкретные решения, что возможно сделать, они будут уведомлены по их системе ведомственных структур, подчиненных Минагрополитики.

Ждать ли в следующем году существенного увеличения минимальной заработной платы? Выйдет ли на конец года Украина на ожидаемые Вами 10 тыс. грн по средней зарплате и каков Ваш прогноз на 2019 год?

Как вы помните, год назад я говорил, что это будет 10 тыс., как вы видите, я в принципе не ошибся. На 1 ноября это было 9,2 тыс. грн, я думаю, что около 10 тыс. грн будет в этом году. Наш макропрогноз рассчитывает, что в следующем году будет 10,5 тыс. грн, но я думаю, что мы увеличим среднюю заработную плату и она превысит 10,5 тыс. грн по результатам 2019 года.

Когда наконец заработает накопительная пенсионная система? Ее внедрение снова отложили на неопределенный срок.

Вообще это вопрос не только и не столько пенсионной системы, это вопрос гарантий вкладов, частного инвестирования. Такой законопроект есть, идут дискуссии. Пока что объединения депутатских голосов для того, чтобы было принято необходимое решение, я не вижу. Хотя я понимаю, что накопительный уровень должен появиться, но тогда, когда это будет действительно гарантированно для тех, кто будет накапливать.

Вы пока не отказались от планов повышения пенсий с первого марта 2019 года?

Нет, мы будем вдвое повышать пенсии. 1 января у нас будет перерасчет пенсий для военных пенсионеров, это около 500 тыс. человек, и 1 марта будет массовый перерасчет пенсий для всех украинских граждан. Он будет проведен из расчета 50% инфляции и 50% средней заработной платы. Это будет впервые автоматическая индексация, которая отныне будет ежегодной и не будет зависеть от чьих-либо политических решений. Следующая проблема, которая требует решения, — это пенсия для людей с большим стажем, но невысокой зарплатой и, как результат, невысокой пенсией. Но когда какую-либо категорию начинаешь рассчитывать, видишь, что это десятки миллиардов гривень, которые нужно дополнительно найти, и это очень сложно. Поэтому я говорю всегда, что основой всех изменений должна быть сильная и открытая экономика.

Еще одна важная тема. Вы же понимаете, что определяющие не только следующие 5 лет, а в первую очередь следующий год...

Избирательный процесс? Безусловно. От того, какими будут выборы президента и парламента, зависит, как будут сформированы приоритеты развития государства на следующие 5 лет, это правда.

Правительство является коалиционным, частью коалиции является партия “Блок Петра Порошенко”. Каким образом Вы собираетесь сохранить нейтральность правительства во время предвыборного процесса?

Я очертил перед собой ряд задач, которые стоят передо мной как перед премьер-министром на 2019 год: обеспечить финансовую стабильность, экономический рост, внедрение необходимых изменений, которые будут положительно влиять на качество жизни людей. А также то, что зависит от правительства относительно честных, прозрачных и демократических выборов. Это мои задачи как премьер-министра Украины, других задач у меня нет. Я понимаю, что я буду под атакой серьезного популизма, но у меня нет другого варианта, пока все будут бороться за рейтинги, бороться за Украину.

А дальше? Есть ли у Вас понимание того, как будет функционировать правительство после президентских выборов в случае победы не Петра Порошенко, а другого кандидата?

Правительство конституционно работает до избрания следующего парламента, поэтому выборы президента и выборы в парламент не имеют между собой ничего общего. У нас есть задачи на 2019 год, мы будем их выполнять.

Вы учитываете, что во время предвыборной кампании, как правило, замедляется процесс инвестиций, потому что все ждут результатов, и иногда возникают проблемы с финансированием долга?

Если украинские политики, безотносительно к фамилиям и претензиям на власть, смогут найти в себе силы подумать в первую очередь об Украине, то я понимаю, как с чем справиться в 2019 году. Никто из нас не застрахован от очередной порции популизма, который просто не имеет смысла. Но я считаю, что украинцы — очень умные и мудрые люди. Просто каждый из нас должен очень серьезно подумать над разными красивыми словами, которые мы слышим, и тогда все будет нормально.

Сколько сейчас запаса прочности у правительства? Потому что иностранные инвесторы не очень разбираются, кто здесь популист, а кто нет.

Я думаю, что с точки зрения будущего инвестировать в Украину очень выгодно, глубоко в этом убежден. Я это могу сказать и внутренним, и внешним инвесторам. То, что Украина будет стратегически двигаться в Европейский Союз и Евроатлантический альянс, у меня нет сомнений. Это наш стратегический вектор и лучшая инвестиция в стабильность. Поэтому я не вижу здесь каких-то угроз уменьшения привлекательности инвестировать в Украину. Понятно, что любой политический период носит свои риски, это правда. Но я видел опросы бизнеса, который уже работает в Украине, — все, в принципе, настроены на дальнейшие инвестиции. Я хочу сказать всему бизнесу, что в 2019 году я буду, как всегда, на их стороне: защищать, помогать, поддерживать и развивать, потому что я заинтересован в более быстром экономическом росте, чем сегодня. В конце концов, я хочу, чтобы здесь, у нас, была белая конкурентная зарплата и люди работали у себя дома, а не по всему миру.