Дело норвежца Брейвика: кто из нас сумасшедший

Европейские СМИ пытаются понять, откуда в таком благополучном обществе, как норвежское, вообще берутся Брейвики. Они уверены, что Брейвик покушался на сами основы норвежских ценностей, на то, чем гордится страна и призывают норвежцев разобраться с непривлекательной стороной жизни в их собственном государстве, с радикальными и ксенофобскими настроениями, которые раньше пытались не замечать. Украинские и российские СМИ говорят о крахе мультикультурализма, о проблемах с миграцией, о том, что акт насилия заставит норвежцев пересмотреть свою миграционную политику, словом, обсуждают то, что вообще в связи с делом Брейвика не обсуждается на Западе. Потому что проблемы с миграцией — это одно, а убийство людей, не разделяющих твои взгляды — что-то совершенно другое. И именно от этого необходимо оградить общество. Поэтому вопрос Брейвика — это вопрос более оперативной работы спецслужб, жесткого контроля над деятельностью правоэкстремистских организаций, наблюдение за теми их участниками, кто покинул сборища неофашистов по причинам идеологического характера. Словом — это вопрос усовершенствования государственной машины, а вовсе никакой не вопрос толерантности или борьбы с миграцией.

Один из моих любимых современных норвежских романов посвящен молодому человеку, живущему на окраине Осло в многоквартирном доме с бедной матерью и резиновой куклой. Этот не совсем психически нормальный парень, безработный, тем не менее, ощущает себя в норвежской социальной системе как в сиропе — ему хватает денег на жилье, покупки в супермаркете, просмотр телевизора. И работать тоже не надо. Отставим в сторону его сумасшествие — это обычный человек. Для Украины. Не для Норвегии. Революционность этого романа как раз и была в том, что он показал читателю маргинала из многоквартирного дома — о таких людях в стране мало что известно, они живут как бы на обочине жизни.

Как-то в Бергене я попал в пансион к таким вот героям книги, Фродо и Терезе, типичным “социальщикам”, жившим на пособие и сдачу комнаты, в которой они не догадались даже прибраться. На мое недоумение они ответили знакомой фразой “Это Норвегия”. Но все дело в том, что именно таких людей в Норвегии нужно еще поискать — мне просто очень повезло. Или не повезло. Поэтому я отчасти представляю себе людей в Норвегии, которым понятны если не призывы Брейвика, то хотя бы его мотивированность. И я точно знаю, что подавляющее большинство норвежцев считает его обычным параноидальным убийцей.

Наша проблема в том, что почти все наше общество, включая и журналистов — пассажиры многоквартирных домов на окраинах, которым хватает денег на телевизор, супермаркет и резиновую куклу. А в виллах тоже живут не норвежцы, а Янукович с Ющенко и Азаровым. Вот и получается, что в маргинальном обществе задаешься маргинальными вопросами и не замечаешь главного. Вместо естественного отвращения в связи с убийством пытаешься понять мотив того, кто убийство совершил. А вот когда дело идет о другом судебном процессе, о деле Тимошенко, тут тебе мотив сразу же не важен. Тут ты в зависимости от своих политических симпатий предпочитаешь либо не замечать отсутствия мотива, либо не замечать присутствия контракта. И тех из нас, кто до сих пор надеется, что от власти ему что-то перепадет, совершенно не беспокоит политическая мотивированность процесса Тимошенко — лучше посочувствовать Европе с ее мигрантами. И все это как-то легко укладывается в одной и той же голове. Как сказал мне ведущий программы одного популярного канала, озаглавившего сюжет о деле Брейвика “Эпитафия толерантности”, “Брейвик ведь никакой не психопат, поэтому нужно обсудить его взгляды”.

Конечно, Брейвик никакой не психопат — поэтому я и надеюсь, что он никогда больше не выйдет на свободу. Это мы психопаты, в том-то все и дело...

Виталий ПОРТНИКОВ