Александра Кужель: “Проблема была не между Щербанем и Лазаренко, а между Щербанем и “Итерой”

Потом Евгений пригласил нас к себе. Очень запомнился теплый, радушный прием в его доме. Мы стреляли, он нам елки показывал. В то время мы с Юлией Тимошенко были едва знакомы. Ближе мы познакомились, только когда она была избрана в Верховную раду в декабре 1996 года по одному из округов в Кировоградской области.

— Что вам известно об отношениях компаний ИСД и ЕЭСУ в 1995-1996 гг.?

— Всегда отдавала предпочтение законодательной деятельности, поэтому в вопросы бизнеса Евгения Щербаня никогда не вникала. Повторяю, Щербань по своей сути был человеком, который решал проблемы, а не создавал их. Так же дело обстояло и в его деловых взаимоотношениях с ЕЭСУ — проблем вообще не было. Они очень быстро договорились, и его представительство в Донецке занималось поставками газа, но небольшими. В то время поставками газа в Донецкую область занимались три компании: ИСД, ЕЭСУ и “Итера” (российская компания, крупнейшим акционером которой в то время был Игорь Макаров. — Forbes).

Доля ИСД в поставках была небольшой. Между ЕЭСУ и “Индустриальным союзом Донбасса” было заключено агентское соглашение. Основным поставщиком была “Итера”. С “Итерой” были всегда достаточно сложные отношения. И поэтому в Донецке проблема была не между Щербанем и Лазаренко, а между Щербанем и “Итерой”.

— В чем была суть конфликта между ИСД и “Итерой”?

— Мы эти вопросы с Евгением Щербанем не обсуждали. О том, что конфликт существует, узнала, когда вошла в состав комиссии Верховной рады по исследованию и анализу энергетического рынка. И я докладывала лично Леониду Кучме о всех документах, связанных и с Лазаренко, и с “Итерой”. Комиссия подготовила отчет, но я имела свое особое мнение по работе этой комиссии.

Моя точка зрения для очень многих представляла проблему. Кстати, тем, чтобы мое особое мнение не прозвучало в парламенте, был озабочен Мороз. Будучи спикером, он поставил слушание отчета комиссии именно в тот день, когда я была на округе — встречалась с избирателями. Я передала отчет комиссии Леониду Кучме, и после этого Лазаренко был уволен с должности премьер-министра.

— Где сейчас этот отчет?

— Копии я себе не оставляла. Евгений Щербань к моменту окончания работы комиссии уже был мертв.

— О чем шла речь в этих документах?

— Речь шла как раз о сфере поставок газа. Давался анализ ситуации на рынке. Кстати, вначале Евгений Щербань обещал, что предоставит для моего отчета интересные материалы по “Итере”. Но почему-то медлил, и во время последней нашей встречи в Бориспольском аэропорту на мой вопрос, почему он до сих пор не передал обещанную информацию, он меня поцеловал в щеку и сказал: “Сашенька, я очень хочу, чтобы ты была жива”.

Слепая угроза

— Щербань говорил вам, что ему угрожают?

— За месяц  до убийства Евгений Щербань подсел ко мне в сессионном зале во время одного из заседаний Верховной рады и сказал: “Я исчезну на время, потому что у меня проблемы, на меня готовится покушение”. За три дня до смерти Евгения Щербаня у нас состоялась мимолетная встреча в аэропорту “Борисполь”, я прилетела из зарубежной командировки, а он улетал в Донецк. Я его спросила, почему он не уехал. Он ответил, что из-за Руслана (младший сын Евгения Щербаня. — Forbes). 

Дело в том, что Руслана ранее задержали в США за вождение автомобиля без водительских прав, и это послужило причиной категорического отказа в выдаче ему визы. Евгений относился к Руслану с особенной теплотой, поэтому без него, без Руслана, они с супругой не могли улететь из страны. Через несколько дней после той нашей встречи его убили (3 ноября 1996 г. — Forbes).

— Евгений Щербань говорил вам, кого он подозревает в подготовке покушения на него?

— Нет. Но сразу после его гибели наша фракция сделала  официальное заявление, что это политическое убийство. Дело в том, что до 1996 г. Женя никогда особо не стремился стать политическим тяжеловесом. При его поддержке Владимир Щербань стал губернатором Донецкой области, и на тот момент Евгения это вполне устраивало. Он планировал и дальше поддерживать Владимира Щербаня, и видел его основным кандидатом на пост президента. Но потом все резко изменилось, и Щербань принял решение вести в президенты Евгения Марчука, тем самым публично продемонстрировав свои большие политические амбиции.

Так случилось, что в его устранении были заинтересованы представители нескольких сфер влияния. И обстоятельства расстрела Евгения Щербаня в хорошо охраняемом аэропорту, на полностью контролируемой им территории, красноречиво говорят о том, что без помощи спецслужб никакой  киллер не смог бы совершить убийство. Организация покушения на таком уровне невозможна для людей даже уровня Лазаренко, не говоря уже о бандитах, которых сейчас называют организаторами и исполнителями.

— Когда Щербань решил поддержать Марчука?

— Когда Марчука сняли с должности премьера (27 мая 1996 г. — Forbes). Евгений Щербань помог ему зайти в парламент и сделал его главой фракции. После этого во фракции началось брожение. Тогда же Владимира Щербаня сняли с должности губернатора (18 июля 1996 г. — Forbes). Это означало, что Евгений Щербань изменил решение о поддержке Владимира в качестве кандидата в президенты, хотя ранее он об этом открыто заявлял. Между ним и Владимиром возник конфликт. После этого Владимир Щербань вышел из партии и на наших собраниях уже фактически не появлялся.

— В чем состояла суть конфликта между Евгением и Владимиром Щербанями?

— Не знаю подробностей, но Евгений принял решение поддержать кандидатуру Евгения Марчука. Кому-то это решение очень не понравилось, именно потому мы и заявили, что это было политическое убийство. Марчук после смерти Евгения очень боялся. На похоронах повсюду его сопровождала усиленная охрана, на крышах домов были снайперы.

— А как же конфликт с “Итерой”, о котором вы упоминали?

— Могу только предполагать, что у Евгения был конфликт с “Итерой”. Мои предположения строятся на том, что он не захотел мне передавать обещанные документы для расследования парламентской комиссии, и на его предостережении: “Хочу, чтобы ты была жива”. 

Со многими неизвестными

— Евгений Щербань в разговорах с вами упоминал о Павле Лазаренко и Юлии Тимошенко?

— Павел Лазаренко занимал важные государственные посты, был вице-премьером и премьером, естественно, о нем говорили. О Тимошенко — никогда.

— А о знакомстве с Ахатем Брагиным (президентом футбольного клуба “Шахтер”)?

— Нет. Но после убийства Брагина Евгений подошел к Лазаренко в сессионном зале Верховной рады, он был очень эмоционален и взволнован, я его раньше никогда таким не видела, и сказал ему: “Зачем ты пытаешься повесить на меня убийство Ахатя? Ты же знаешь, что я к этому не имею никакого отношения!” После этого я спросила у Евгения, что случилось, и он ответил, что начали появляться какие-то провокационные публикации, и что это — полный маразм. До этого я знала только, что Брагин — криминальный авторитет, которого взорвали.

— Вы были знакомы с Александром Момотом?

— С Момотом я знакома не была. Но в СМИ опубликованы  интересные материалы, в которых говорится о том, что Момота убили через три дня после того, как он встречался в Киеве с представителями “Итеры”. Они косвенно подтверждают мою версию.

— Владимир Щербань в своих показаниях утверждает, что за несколько дней до убийства Момот вместе с Гайдуком встречались с Юлией Тимошенко…

— Сомневаюсь, что Владимир Щербань мог присутствовать на встречах Гайдука и Тимошенко.

— Он этого и не утверждает, он говорит, что ему было известно об их встрече.

— Я не знаю. Со мной Евгений Щербань никогда об убийстве Момота не говорил.

— У вас есть доказательства того, что Тимошенко непричастна к убийству Щербаня? 

— Тимошенко была невыгодна смерть Щербаня, поскольку договор, существовавший  между ИСД и ЕЭСУ, существенно упрощал работу ЕЭСУ на территории Донбасса. Было налажено взаимовыгодное сотрудничество.

Вероятно, в условиях, когда за поддержку версии обвинения судьи получают поощрение в виде карьерного роста и роскошных квартир, любые доказательства стороны защиты, даже самые бесспорные с точки зрения права, в расчет судом приниматься не будут.