Шахта им. Засядько — одна из ведущих в отрасли. По меркам отечественной угольной промышленности — прибыльная, по уровню обеспечения безопасности — чуть ли не самая оснащенная в отрасли. В то же время она считается одной из особо опасных из-за глубины разработки недр. Основной проблемой являются выделения взрывоопасного метана на глубинах около 1000 метров и ниже, а также из-за сложности в обеспечении проветривания и соблюдения пылегазового режима.

Дорогостоящая программа дегазации шахты началась после аварии 1999 года. С тех пор здесь было запущено двенадцать газогенерирующих установок, которые отбирают газ из забоев и отправляют его на хозяйственные нужды. Более того, в рамках Киотского протокола шахта продала Австрии и Японии квоты на выброс так называемого парникового газа. За это покупатели обязались поставить на предприятие дегазационное оборудование на 2,5 млн. евро.

На шахту имени Засядько устраивались работать особенно охотно — ведь в Донецкой области взрывы и обрушения в шахтах случаются едва ли не каждый год, а заработная плата здесь все-таки 2-5 тыс. гривен, что выше, чем на других горняцких предприятиях с 1,5-2 тыс. гривен.  

Однако именно с шахтой имени Засядько связаны самые страшные аварии в угольной отрасли. “Мощный взрыв метано-воздушной смеси” — все, что пока говорят о причинах катастрофы и руководство шахты им. Засядько, и вице-премьер Андрей Клюев, возглавивший созданную после аварии правительственную комиссию. В чем же тогда дело?

Директор Донецкого филиала Национального института стратегических исследований, доктор экономических наук, профессор Юрий Макогон в аварии винит в первую очередь игнорирование техники безопасности. В частности, он заявил, что газо-воздушная смесь становится взрывоопасной при повышенной концентрации в ней метана. При этом концентрация метана измеряется специальными приборами, которые в случае превышения показателей отключают оборудование, и добыча угля приостанавливается, пока не проветрится шахта. “Надо ли говорить, что ни рабочие, ни руководство шахты не заинтересованы в прерывании рабочего процесса? Одни думают о получении прибыли, другие о получении заработной платы. Но в последнем случае это уже какой-то фатализм…” — утверждает Юрий Макогон.

Это мнение подтвердил и один из шахтеров шахты им. Засядько. “Да, у нас хорошее оборудование, но если говорить о реальном его использовании — то получается, что дело обстоит также, как и с другими шахтами. У нас условия просто тяжелее, вот и аварии чаще. Хочешь зарабатывать деньги — смотри сквозь пальцы на технику безопасности. Вот и ставим перемычки на приборы, отслеживающие уровень метана, или одеждой их прикрываем... А перемычки иногда и загораются. Вот тебе и взрывы”, — рассказал он.

По мнению специалистов, сыграло свою роль и игнорирование мировой практики угледобычи. В частности, на глубине более 1000 метров работы не ведутся ни в одной стране мира. Кроме того, что сегодня в углепроме фактически не финансируются наука, угольное машиностроение. Например, помещения ведущего угольного института — Донгипрошахт — отдали налоговой инспекции и Хозяйственному суду Донецкой области.

Между тем, ответ на вопрос — не лучше ли закрыть наиболее опасные шахты на Украине — уже известен. Закрытие является дорогостоящим процессом (при соответствии европейским стандартам — около 100 млн. долларов на одну шахту). Кроме того, Украине и так не хватает собственного коксующегося угла (его как раз и добывает шахта им. Засядько). Нынешние потребности украинской металлургии в коксующихся углях составляют примерно 42 млн. тонн собственно угля или 25,5 млн. тонн угольного концентрата. Отечественный же углепром потенциально способен дать коксохимикам (а значит и металлургам) всего около 30-35 млн. тонн. И это в условиях прогрессирующего спада добычи коксующихся углей! Так, за семь месяцев 2007 года в Украине добыто коксующихся углей всего 16,6 млн. тонн. Это более чем на 1,52 млн. тонн меньше, чем за тот же период прошлого года.

Дефицитный уголь Украина традиционно завозила из России. Однако в этом году дефицит коксующихся углей наблюдался и в самой России.

По словам директора ПХО “Металлургпром” Василия Харахулаха, в июле 2007 года коксохимические предприятия Украины получили от горняков лишь 55% от заявленного объема коксующихся углей. Первыми коксовый дефицит ощутили на себе металлургические предприятия, не имеющие на Украине собственных угледобывающих мощностей: Мариупольский меткомбинат им. Ильича, меткомбинат “Arcelor Mittal Кривой Рог”, “Запорожсталь”, а также Днепровский меткомбинат им. Дзержинского. Из-за недопоставок кокса эти предприятия снизили выплавку чугуна на 192 тыс. тонн по сравнению с ранее запланированными объемами. Уже в сентябре этого года проблема приобрела глобальный характер, что вынудило металлургов, даже имеющих собственную угледобычу, завозить дефицитный уголь из стран дальнего зарубежья.

Неудивительно, что министр угольной промышленности Сергей Тулуб сразу после похорон горняков заявил, что говорить сегодня о каких-то принципиальных решениях, связанных с закрытием шахт, преждевременно.

В итоге владельцы шахт, первое время сдерживаемые Госгорпромнадзором, продолжат выжимать прибыли из устаревших шахт (и это еще при том, что в этом году финансирование угольной отрасли составило 5,5 млрд. гривен), а те горняки шахты, кого авария не коснулась напрямую, будут жить в обычном режиме профессионального фатализма.