When Lambo? Этот вопрос попал в Urban Dictionary, онлайн-словарь слов и фраз англоязычного сленга, около года назад. Курс биткойна тогда приближался к своему историческому максимуму почти в $20 000, а вопрос означал: “Сколько понадобится времени, чтобы на накопленное криптобогатство купить Lamborghini?” Хотя некоторые владельцы биткойнов и сегодня, после 82%-ного падения, пытаются хорохориться и не хотят отказываться от мечты о богатой жизни, сложно отрицать, что мы стали свидетелями формирования и сдувания классического пузыря.

Те, кто все-таки отрицают это, настаивают, что обвал — всего лишь еще одна колдобина на дороге, ведущей к революционным изменениям, которые обещают безграничный потенциал, заложенный в технологии блокчейна. Они указывают на многочисленные взлеты и падения курса биткойна за 10 лет его существования. И в чем-то они правы. Точнее, были правы.

Спекулятивная мания определяется не частотой и даже не масштабом взлетов и падений; из-за этого порой трудно понять, что мы имеем дело именно с пузырем. Когда биткойн к началу прошлого года подорожал уже на 1 млн процентов, специалист по маниям из Гарвардского университета посчитал, что ситуация еще не отвечает его критериям пузыря. К концу года он уже мог поставить галочку напротив каждого из них.

Викрам Маншарамани, лектор Гарварда и автор книги “Бумкрахология: как распознать финансовые пузыри до того, как они лопнут”, проверил свою теорию на практике.

В марте 2017 г. Маншарамани, слыша, как некоторые называют биткойн пузырем, проанализировал ситуацию и не согласился. Он купил некоторое количество биткойнов примерно по $1000. К декабрю, когда курс стремился к $20 000, он их продал, “получив весьма приличный доход”.

Что же изменилось? Маншарамани выделяет несколько критериев пузыря. Один из них, которому не отвечала ситуация в начале 2017 г., — широкое распространение инструмента и массовый приход инвесторов. Технические сложности при покупке криптовалют выше, чем акций технологических компаний, домов или тюльпанов. Однако Маншарамани считал, что в начале 2017 г. было еще немало людей, которые засматривались на биткойн, но пока не присоединились к тем, кто, как сообщалось, уже заработал на его росте хорошие деньги.

К концу года ситуация изменилась. Количество упоминаний в СМИ и поисковых запросов в Google росло столь же стремительно, как и курсы криптовалют. Маншарамани полагается еще на один классический индикатор: “Если об этом начинает говорить водитель такси, ты понимаешь, что это пузырь”.

Еще один предупредительный сигнал — использование финансового рычага, в роли которого зачастую выступают заемные средства. Незадолго до пика появились многочисленные сообщения о людях, продавших все свое имущество или использовавших отложенные на образование сбережения, чтобы вложить в криптовалюты, а также об их оплате кредитными картами. Были введены фьючерсные контракты, которые предоставляют рычаг, позволяющий увеличить ставку в несколько раз по сравнению с внесенными средствами: это помогает значительно увеличить доход, если цена движется в правильную сторону, но может привести к катастрофическим последствиям при ее движении в обратном направлении. Аналитики Федерального резервного банка Сан-Франциско считают неслучайным, что курс биткойна, рост которого ускорился в ожидании введения фьючерсов на криптовалюту, достиг пика, когда фьючерсы начали торговаться на Chicago Mercantile Exchange. Это, помимо прочего, дало скептикам возможность играть на понижение.

Еще один индикатор, который Маншарамани использует для определения пузыря, — рефлективность, термин, введенный Джорджем Соросом для обозначения ситуации, когда цены растут просто потому, что они растут, не имея фундаментальной основы в объективной реальности. К концу 2017 г. легковерные инвесторы были готовы вкладывать деньги в связанные с криптовалютами инструменты, создатели которых даже не пытались делать вид, что у них есть хоть какая-то стоимость.

В день, когда курс биткойна достиг пика, в The Wall Street Journal вышла статья о продаже цифрового токена, про который реализовывавшие его люди говорили, что у него нет “никакой цели”. В итоге им удалось собрать $4 млрд. Эта операция напоминала размещение акций “компании, которая займется невероятно выгодным начинанием, но никто не будет знать, в чем оно заключается”; это была одна из многих компаний, которые пытались продать свои акции инвесторам в 1720 г. в Англии во время пузыря, спровоцированного стремительным взлетом котировок Компании Южных морей.

Как и во времена пузыря на технологическом рынке в конце 1990-х гг., финансово несостоятельные компании могли увеличить капитализацию в разы за счет ассоциации с объектом мании. Например, акции убыточного производителя холодного чая Long Island Iced Tea подскочили более чем на 500%, после того как компания в декабре 2017 г. переименовалась в Long Blockchain.

Покупавшие биткойны на пике не только были чрезмерно уверены в перспективах дальнейшего роста (еще один классический признак пузыря), но и отмахивались от предостережений скептиков, считая их отсталыми, ничего не понимающими в новой технологии людьми. То же самое происходило в 1999-2000 гг. на пике технобума. Биткойн-пузырь — уже третий менее чем за 20 лет, случившийся после технологического пузыря и пузыря на рынке жилья. Очевидно, что схлопывание одного пузыря ничему людей не учит и не мешает верить в новый.

Вместе с тем скептики, злорадно потирающие руки, глядя, как биткойн упал уже почти до $3200, не должны забывать: безумие, охватившее участников рынка на ранней стадии развития технологии, не означает, что сама технология ущербна. После технобума остался интернет, изменивший нашу жизнь. А сделанный 20 лет назад прогноз аналитика относительно роста акций Amazon до $400, высмеивавшийся многими, оказался фантастической рекомендацией: с учетом сплита акций котировки в реальности выросли аж в 30 раз.

Как бы то ни было, шансы на то, что кто-то сейчас может на доходы от биткойна купить Lamborghini, призрачно малы.