Ежемесячная маржа в полмиллиарда гривен — единственная причина поставок угля с оккупированных территорий

В Украине уже полтора месяца идет блокада поставок угля с территории ОРДЛО. Уже месяц в энергетике действуют так называемые чрезвычайные меры. При этом премьер, профильный министр и металлурги уверяют, что могут принимать уголь только с АТО или России, потому что очень сложно менять логистику. И на смену этой схемы потребуются годы.

Между тем ДТЭК вчера объявил об остановке своих шахт на неконтролируемой территории.

Но действительно ли из этой ситуации нет выхода и надо для этого ждать два года, Инсайдер выяснил у бывшего члена НКРЭКУ (Национальной комиссии, осуществляющей государственное регулирование в сферах энергетики и коммунальных услуг)  Андрея Геруса.

— Месяц назад решение правительства многих напугало, но есть ли  реально основания для чрезвычайного положения и веерных отключений?

— Для веерных отключений никаких оснований нет. Чрезвычайные меры и были введены для того, чтобы снизить выработку электроэнергии из дефицитного антрацита.

Ее заменили электроэнергию “Энергоатома”, втрое дешевле. Поэтому есть основания для понижения цены электроэнергии.

— Почему мы до сих пор покупаем уголь у террористов и можно ли это было изменить?

— Конечно, это можно было изменить. При действующей формуле Роттердам + можно было спокойно импортировать антрацит. Но если получать Роттердам +, но брать свой дешевый уголь, то возникает дополнительная маржа более 1 млрд грн. на месяц(. Это и является причиной. Если брать только антрацит, то маржа немного меньше — где-то 500 млн. Грн. на месяц. Это по сути и есть те кровавые деньги, о которых говорят украинцы. Власть дурила народ все эти три года, ибо население платило в бюджет боевиков цену якобы за африканский уголь. На самом-то деле покупали донбасский делая триллионную прибыль Порошенко и боевикам во главе с Ахметовым.

Украинские ТЭС в 4-м квартале 2016 получали тариф, который покрывал цену 80-90 долларов. И покупался местный антрацит. В тот же период южно-корейские ТЭС покупали антрацит (импортный) по 60-70 долларов.

— Какова роль Ахметова в таком положении вещей и есть ли  блокада ударом по его бизнесу?

— ДТЭК в своем проекте “Крепость” прямо ставил задачу сохранить бизнес на неподконтрольной территории. Для них это чисто коммерческий вопрос. Так, блокада является определенным ударом, но не критическим.

Потому что раньше они сжигали больше своего дешевого угля, но сейчас у них резко вырос тариф, с 1,4 в январе до 1,83 в конце февраля. Так что пока свои сверхприбыли они получают просто другим способом, не через объем выработки, а из-за высокого тарифа.

— Как влияет или не влияет на всю эту историю определения цены через формулу Роттердам +?

— Роттердам влияет, потому что он выбил много аргументов у тех, кто за поставки угля с ОРДЛО. Вы же подняли тарифы тем Роттердамом, чтобы получить независимость от зоны АТО?! Другое дело, если бы людям сказали: “Да мы берем оттуда уголь, потому что мы хотим, чтобы вы меньше платили. Вам и так нелегко, поэтому это все, чтобы тарифы потребителям были ниже”. Но Украина сейчас платит самую высокую цену за свой же уголь, спонсируя терроризм в своей же стране, ибо это выгодно Порошенко и Ахметову.

Я бы понял эту позицию. Но собирать со всех потребителей по импортной цене, а возить с ЛДНР некачественное и экологически вредный уголь, это перебор. Это позиция, которая учитывает исключительно коммерческий интерес Порошенко-Ахметова.

— А роль Порошенко в этом какая?

— Президент назначает НКРЭКУ. Он может изменить ситуацию. Привязать рост тарифов к угольной диверсификации — тоже нетрудно. Раз этого не делают, значит он в доле и он все знает но ему глубоко наплевать. Как говорится деньги не пахнут.

— Реально ли  изменить эту ситуацию раньше, чем через 2 года как говорит министр Насалик?

— Реально. Большого слона надо есть по кусках. 1-2 станции перевести с марки А на марку Г. 2-3 млн тонн антрацита завозить по импорту через порты. Это уже 30-40% потребности антрацита. Далее — сформировать неснижаемый запас угля на 2-2,5 мес. И все, у нас есть независимость от зоны АТО.

Но власть и ДТЭК Ахметова заинтересованы, чтобы была зависимость от зоны АТО, потому крупнейшие шахты там — их. Они хотят, чтобы была зависимость от них, тогда можно диктовать свои условия: “Не будет Роттердама+ — не будет угля”. И когда чиновники и политики легко поддаются влияниям, то их тактика успешна.

— Тогда можно воспринимать их заявление об остановке шахт как некий шантаж?

— Нет, это просто некуда уголь девать. Это не закрытие, это приостановление добычи.

— Вчера премьер встречался с экспертами, какие шаги он предлагает?

— Они хотят принять закон о рынке угля и биржевой торговле. По моему мнению, это ошибочный путь.

— Почему?

— Потому что нет смысла на бирже.

Представьте, у вас и Алексея Тамразова есть акции медиа-холдинга. Вы придумываете биржу и там торгуете между собой теми акциями. Какая будет цена? Та, которую вы с Тамразовым решите. Вы ее же могли сделать и без биржи, а теперь сделаете такую ​​же с биржей.

То же с углем. Там монополия. Ее биржами не лечат.

У нас добычи угля 75% в одних руках. У той  же компании 75% ТЭС, покупают уголь. Эта компания заинтересована в наивысшей цене угля, чтобы и заложить ее в тариф. Кроме того, есть барьеры входа на рынок: политические на стороне импорта из РФ, логистические на стороне импорта через морские порты и из Польши.

Биржа (или индекс) угля в Украине даст соответствующий индикатив нашего монополизированного рынка. Но и сейчас достаточно индикативов цен — это порты Турции, Прибалтики, Польши. Или даже Роттердам (API2). Но НКРЭКУ почему то утвердила “Роттердам + доставка морем + перевалка в порту + доставка железной дорогой”. И с тем “+ доставка + перевалка” у нас уголь получилось дороже, чем рыночная цена во всех соседних странах. Даже тех, где он совсем не добывается.