Зря унижался. Почему Путин не выпросил у Макрона даже небольшую сделку

29 мая Эммануэль Макрон принял в Версале общеевропейское страшилище — Владимира Путина — сразу после двух непростых мероприятий в Бельгии и Италии, в драматургии которых Макрон с супругой Бриджит выглядели как светлая сторона силы, а Дональд Трамп с супругой Меланьей — как черный квадрат Малевича.

Существуют две точки зрения на датировку этой встречи.

Первая, заметным образом более удобная для оппонентов РФ, состоит во внезапности визита, в особенности в той части, которая предполагает, что Путин напросился на рандеву с новым французским лидером. В таком контексте российский лидер выглядит “нашкодившим”, поскольку активно вмешивался в избирательную кампанию во Франции, и “перепуганным”, поскольку кольцо изоляции со стороны Запада не проявляет признаков смягчения.

Здесь важно видеть картину более широко — так, неожиданный успех лоббистских усилий Кремля в прошлогодней американской президентской гонке обернулся смутой в Вашингтоне и ситуацией болотного увязания каких-либо надежд РФ. В Нидерландах победа, казалось, была практически в руках, но все “испортил” Реджеп Эрдоган и настороженность общества в Нидерландах, шокированного “брекситом” и переездом Трампа в Белый дом. Диспозиция во Франции с некоторого момента приобрела характер лотереи, тамошняя игра стала даваться Москве очень сложно и, хотя она верно идентифицировала опасность в лице Эммануэля Макрона, устранить ее не смогла. Ничем не смогло обрадовать Россию и первое турне Трампа по планете — Саудовская Аравия Кремлю не друг, в Брюсселе недавно трясший руку Лаврову и Кисляку американский президент назвал РФ “растущей угрозой” (grave concern, так что здесь есть определенная несовместимость между нашими политическими словарями). На встрече G7 на Сицилии Москва получила жесткую отповедь, хотя рассчитывала на иное. Отсюда и соблазнительность интерпретации Путина в качестве “просителя” по отношению к французскому лидеру.

Но есть и другая точка зрения.

Прежде всего сам формальный повод — 300-я годовщина визита императора Петра I во Францию. В связи с этой датой в Версале открылась выставка, подготовленная Эрмитажем. Но выставку готовили давно, а значит, на месте Макрона мог быть и Франсуа Фийон, и Марин Ле Пен. Правда, вряд ли — причем в случае своего гипотетического выдвижения и переизбрания встречать Путина на красной дорожке в Версале мог бы Франсуа Олланд. Он уже фактически отменял приезд Путина (тоже приуроченный к культурному мероприятию) в связи с варварскими бомбардировками Алеппо, а при всем своем прагматизме российский правитель довольно злопамятен. Тем не менее открыть выставку могли бы и послы, и незаменимый министр культуры Мединский, которому пока разрешен въезд в ЕС. Так что сам по себе повод все-таки подвернулся под руку и был использован обоими лидерами, причем, во-первых, по-разному, а во-вторых, принимающая сторона оказалась в явном выигрыше.

Все же Версаль — бывший королевский и императорский дворец, и встреча была обставлена с пышностью, саркастически подчеркнувшей аллюзии с обоими императорами Наполеонами, Первым и Третьи, в особенности последним, при котором Россия проиграла Крымскую войну. Понял ли Путин этот сарказм — неизвестно, но он явно имел место. Президент Макрон, как пишут французские политические комментаторы, эксплуатирует эти свои первые переговоры на французской земле в нескольких ракурсах. Так, в следующем месяце его новая партия намеревается взять большинство в законодательной ветви власти — и он, таким образом, решил продемонстрировать готовность, несмотря на молодость, к самым серьезным внешним вызовам.

Дональд Трамп уже ощутил тяжелое рукопожатие Макрона, а Берлин удовлетворен продолжением линии Олланда, да и в рамках НАТО и “Большой семерки” новый французский лидер выступил образцово с точки зрения глобализма, атлантизма и европеизма. Что, кстати, кроме намеков Трампа, могло побудить Меркель к заявлению о необходимости большей самостоятельности ЕС в сфере безопасности и обороны — несколько лет назад такие заявления рассматривались, как подмигивание в сторону РФ, но явно не сегодня. Похоже, франко-германский альянс уже пережил утрату Великобритании и входит в новую фазу усиления.

Ясное дело, Владимир Путин хотел бы этого избежать, попробовать реанимировать линию на раскол Европы. Отсюда и французское направление быстрого визита, а не, к примеру, голландское. Притом что финансовые интересы ОПГ Путина в Нидерландах гораздо более значимы, нежели во Франции. Вот, мол, видите, с Францией, “традиционным” до 2014 г. партнером, Россия общается отдельно, а ведь Россия — это такой кладезь возможностей (попутно отметим — начавшая размещать промо-ролик на CNN). И что-то из этого в аспекте PR, но в основном для внутреннего употребления, у Кремля могло в ходе парижской встречи “выгореть” (Макрон все чаще выглядит как человек рисковый — он же не пошел к социалистам с просьбой избрать его лидером). Но, как представляется, вместо всего этого Путин вынужден был в основном выслушать упреки Макрона, родившегося примерно тогда, когда русский диктатор начинал карьеру в КГБ.

Зачем же он осознанно унижался? Что, грубо говоря, погнало его во Францию?

Во-первых, это попытка прощупать Макрона — удавалось же ему раньше вербовать политических лидеров. Кого — лестью, кого — материальным интересом, а кого — и угрозой. Вдруг сработает и с новым французским президентом, попытка — не пытка!

Во-вторых, Путину стоило тет-а-тет объясниться по поводу вмешательства в кампанию, представить дело как эксцесс исполнителя. К этому вернемся чуть ниже: сеть влияния Путина в Европе ныне переживает не лучшие времена.

В-третьих, при прошлых французских президентах с некоторым исключением Олланда и лишь во второй половине его правления франко-российские связи в экономической сфере были достаточно прочными и динамичными. Они касаются добычи газа, рынка продовольствия, фармацевтики, до недавнего времени — авиакосмической и военно-промышленной сферы, российских инвестиций в элитную недвижимость, а также расширения влияния РПЦ. Об экономических связях в итоговой пресс-конференции президент Макрон упомянул вскользь, в качестве общих сведений — и больше ничего. РПЦ тоже обрастает собственностью во Франции, а по пути в Версаль Путин предсказуемо завернул в ее собор (что предполагалось сделать в октябре прошлого года).

Неужели “президент-русофоб” намерен все это разрушить? При Фийоне такой вопрос бы даже не поднимался — в свое время он был успешным лоббистом российских деловых интересов, в частности в городе Париже. Вот и в Кремле сдержанно сообщили, что Путин и Макрон во время переговоров должны обсудить проекты по торгово-экономическому и культурному сотрудничеству. Это не пустая фраза, поскольку таких проектов всегда было множество, а уж от Путина можно ожидать попыток соблазнения Макрона и жалоб на Олланда, “умыкнувшего вертолетоносцы”.

Любопытно, в-четвертых, что советники Олланда считают согласие Макрона на переговоры удачным ходом — наверное, и потому что новый президент в самой Франции вовсе не преподносится в качестве антагониста предшественника (скорее его партии). Кроме того, главным экономическим советником у Макрона работает Жак Аттали, которого в России многие годы, если не десятилетия, почему-то воспринимали в качестве обличителя глобализма, хотя на самом деле Аттали является самым, что ни на есть глобалистом, просто объективным. Что ж планирование старого и нового Елисейского дворца оказалось правильным — президент Франции усилил свои позиции, элегантно выпоров своего российского “контрагента”.

В-пятых, притом что президент Франции обещал тяжелый диалог и встретил Путина в Версале без эмпатии, тот в любом случае был намерен привезти очередную разводку по Сирии, какой-нибудь риторический подарок в качестве аванса. И этого стоило опасаться — ведь Запад (чью коллективную неофициальную волю Макрон и сообщил Путину как публично, так и кулуарно) спит и видит какое-нибудь урегулирование в развалившейся стране. Иными словами, связи между Францией и Россией тесные, а часть из них, как показала избирательная кампания и политические инвестиции, может быть предосудительной, и эти вопросы как-то надо решать.

Однако фон переговоров (с оглядкой на эти практические задачи Путина) достаточно плох для РФ. Как известно, Украина передала в Парламентскую Ассамблею НАТО сведения о сотрудничестве Москвы с террористическими группировками на Ближнем Востоке, что, очевидно, умаляет ценность РФ (если только не в обратном и этически извращенном смысле) как союзника по борьбе с терроризмом.

Одновременно, как пишет немецкая Bild, канал ZDF предал гласности результаты расследования о финансировании близкими к Кремлю бизнесменами (все тем же приснопамятным Константином Малофеевым, а также формально белорусским предпринимателем Александром Усинским) правых и левых экстремистских движений в Европе. Речь идет о Венгрии, Чехии, Словакии и Германии. Причем откровения г-на Усинского весьма прямолинейны (отсюда и не покидает мысль, что фигура он подставная, а возможно, даже аферист) и могут рассматриваться как вмешательство в германскую избирательную кампанию. В Словакии прокуратура наконец расценила русофильское и правоэкстремистское движение “Котлеба” как фашистское и обрушилась на него с соответствующими делами. Таким образом, встревать в сделки с Путиным стало окончательно токсичным даже с публичной точки зрения.

В ходе встречи, если судить по фотографиям, Эммануэль Макрон даже не особенно скрывал неприязни к порочному московскому правителю. По результатам общения, а оно продлилось, в общем-то, очень недолго по меркам подобных мероприятий, президент Франции почти полностью наследовал линии Олланда в ее самом жестком варианте: встреча в “нормандском формате”, заслушивание при этом доклада ОБСЕ (!) о происходящем на востоке Украины, достижение деэскалации согласно подписанным РФ Минским соглашениям. А завтра в Берлине как раз встречаются заместители министров иностранных дел в “нормандском формате”, так что подчеркнуто отсутствие хороших новостей для РФ (пусть, возможно, и каких-либо особенно плохих).

Кроме того, Эммануэль Макрон громко напомнил о том, что российские СМИ распространяли ложь о нем во время избирательной кампании. Как он конкретно выразился — возмутительную “анти-правду” (contre-vérités infamantes). На подобном уровне, а выше уже некуда, такую выволочку Путину пришлось пережить впервые — сравниться может лишь позорный для кремлевского хозяина саммит G20 в Брисбене в 2014 г. Что касается Сирии, то президента Путина проинформировали о приоритетах Парижа, о демократическом транзите власти в условиях единого государства и красных линиях, которые Франция видит, в частности такие, как применение химического оружия. Другими словами, ИГИЛ — ИГИЛом, а российский клиент Асад находится в прицеле Франции, равно как и других стран НАТО.

Завершающую часть мероприятия Макрон посвятил рассказу о влиянии французской культуры на русскую в прошедшие века. Так что итоговая пресс-конференция двух президентов выглядела довольно скандально. Сомнительно, что в Версале подписывались какие-либо секретные протоколы, а еще более неправдоподобным выглядит то (что бы там не блеяли впоследствии русские пропагандисты) — что столь жалкий результат переговоров прогнозировался Кремлем. О преодолении кризиса доверия между Парижем и Москвой теперь нечего говорить, а сами французы сделали попытку свести статус визита к де-факто неофициальному, сделав акцент вовсе не на Сирии и борьбе с терроризмом, а на культуре. Сам же по себе Эммануэль Макрон тест на общение с Путиным сдал на отлично.

Максим МИХАЙЛЕНКО