Зима олигарха

Декабрь 2004 года. На киевском Майдане Незалежности десятый вечер подряд кипит “оранжевая” толпа. Плотно сбитый холеный господин протискивается сквозь гущу народа к палаточному городку в центре площади. Это зять уходящего президента Виктор Пинчук, один из столпов “преступного режима”, на жаргоне “оранжевых” спичрайтеров. Кто-то из активистов протягивает незваному гостю листовку. “Все будет хорошо” — оставляет Пинчук размашистый автограф на ее обороте.

В действительности поводов для оптимизма у него немного. Дело не только в запрограммированных неприятностях, которые сулит ему приход к власти “оранжевых” и лично Юлии Тимошенко. В собственном доме Пинчука — компании “Интерпайп” — уже несколько месяцев тлеет мучительный спор с двумя миноритарными партнерами, которые работали с ним вместе с 1991 года.

Сегодня, через шесть лет после “оранжевой революции”, можно сказать, что прогноз, который дал Пинчук морозным вечером на Майдане, полностью оправдался. “Я благодарен судьбе за то, что 2005 год был. Тогда я остро понял, кто друг, кто враг. Я получил уроки, которые помогли мне переосмыслить многое”, — говорит Пинчук, в декабре прошлого года с помпой отпраздновавший свое 50-летие. Но если его схватку с правительством Тимошенко в августе 2005 года видела в прямом эфире вся Украина, то развод со старыми партнерами прошел совершенно незамеченным. В ходе семичасового интервью Forbes Пинчук решительно парировал все попытки узнать о разделе имущества больше, чем готов рассказать он сам. Но мы все-таки узнали.

ВИКТОР ПИНЧУК родился в Киеве, но его малой родиной стал Днепропетровск. В центре советской тяжелой промышленности карьерных перспектив для его родителей было больше, чем в столице Советской Украины. Отец Виктора проектировал металлургические комбинаты, мать преподавала в Днепропетровском металлургическом институте (ДМетИ). Золотой медалист, Пинчук хотел учиться на психиатра. Но в медицинском институте документы у него не приняли, и Виктор поступил в ДМетИ, где его специализацией стало производство труб.

“Нашему поколению повезло, мы оказались в нужном месте, в нужное время, с нужным багажом знаний и связей”, — говорит Пинчук. Ему повезло вдвойне. Во-первых, бурно развивавшаяся нефтяная и газовая промышленность СССР нуждалась в качественных трубах, которые приходилось закупать за рубежом. Во-вторых, чтобы вывести социалистическую экономику из застоя, руководство страны с начала 1980-х предпринимает одну за другой попытки экономических реформ. Одной из них стало введение надбавок к официальному прейскуранту: предприятиям, наладившим производство продукции повышенного качества, было разрешено продавать ее по более высоким ценам. Расчет был на то, что директора начнут активнее внедрять новые технологии, а это позволит государству экономить дефицитную валюту.

Пинчук не преминул воспользоваться открывшимися возможностями. В 1987 году молодой сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского института трубной промышленности (ВНИИТП) предложил руководству Могилевского металлургического завода сделку. Завод внедряет его разработку, повышает цены для потребителей, после чего в течение нескольких лет отчисляет “молодежному творческому коллективу”, возглавляемому Пинчуком, — 7,5% от полученной прибыли. Схема сработала, завод честно перечислил тысяч шестьдесят рублей на счет ВНИИТП, но у дирекции не поднялась рука раздать такие деньги молодым рационализаторам. Пинчуку заплатили 1600 рублей, после чего он решил, что заниматься бизнесом под крышей государственной структуры больше не будет.

Пинчук не был ударником первоначального накопления капитала. Схема, которую он обкатал на Могилевском заводе, “ноу-хау — товар — деньги”, давала возможность зарабатывать до 10 тыс. рублей в месяц. Очень много для инженера, но сущие гроши по сравнению с финансовыми потоками, проходившими тогда через центры научно-технического творчества молодежи, которые получили право обналичивать безналичные советские рубли.

В 1990 году вместе с первой женой Еленой Аршавой Пинчук зарегистрировал малое внедренческое предприятие “Интерпайп” — таким фирмам правительство как раз предоставило налоговые льготы. Инжиниринг — увлекательнейшее занятие, но Пинчук все яснее понимал, что топчется на месте, пока экономика летит под откос.

С мертвой точки его сдвинул прогрессирующий распад хозяйственных связей. Летом 1991-го Пинчук познакомился в Москве с Юлией Тимошенко. Она пыталась поставить в Днепропетровскую область нефтепродукты. Нефтяники в качестве оплаты просили не деньги, которые уже ничего не стоили, а что-нибудь материальное. По просьбе Тимошенко в августе-сентябре 1991-го Пинчук поставил нефтяникам несколько вагонов труб.

Осенью 1991-го, когда Советский Союз де-факто уже распался, Пинчук проворачивает куда более сложную сделку. На этот раз автомобили и холодильники, приобретенные в Москве на Российской товарно-сырьевой бирже (деньги Пинчук взял в днепропетровском филиале банка Инко), поступили украинским шахтерам, те, в свою очередь, отгрузили уголь на обогатительную фабрику, которая поставила коксующийся уголь на коксохимический завод... В конце цепочки Пинчука ждало целое состояние — несколько десятков тысяч тонн труб. В отличие от советских рублей, которые лежали у Пинчука на сберкнижке, этот капитал не сгорел 2 января 1992 года, когда цены в России были разморожены и советские сбережения в один момент превратились в ничто.

Провернуть эту сделку Пинчуку помогали его однокашник по ДМетИ Александр Дементиенко и москвич Михаил Щеголевский. Так, сначала де-факто, а потом и де-юре в “Интерпайпе” появляются два новых партнера. Примерно через год сложится и распределение долей и ролей в совместном бизнесе: Аршава, Дементиенко и Щеголевский — по 12,5%, остальное — у Пинчука. Аршава отвечала за банк Кредит Днепр, Дементиенко — за текущие операции, Щеголевский — за бизнес “Интерпайпа” в России. Пинчук, по словам Дементиенко, “курировал трубное направление и политическое” — словом, определял стратегию.

Выстраивать бартерные цепочки между отдельно взятыми заводами Пинчуку быстро наскучило. “Не масштабно и не системно, — объясняет он. — Интересно работать со странами и отраслями”. В 1993 году он договаривается о первой такой сделке с правительством Узбекистана. “Президент Ислам Каримов подписал постановление о том, что полагается какое-то невменяемое количество миллиардов местных денег на закупку у нашей компании труб нужногб им диаметра”, — вспоминает Пинчук. Что делать с “невменяемыми миллиардами” неконвертируемой валюты? Что-то удалось конвертировать через банки России и Казахстана, что-то взяли не деньгами, а хлопком, цинком, медью.

В 1994 году в бизнесе “Интерпайпа” появился новый фактор — хозяин Днепропетровской области Павел Лазаренко. Позднее Лазаренко войдет в историю как самый коррумпированный премьер-министр Украины, а в начале 1990-х он обложил данью весь бизнес на своей территории. “Работать становилось тяжелее”, — говорит Пинчук. “Интерпайп”, чья выручка в 1994 году достигла 300 млн долларов, не мог уклониться от внимания хозяина области. Тогда Пинчук создает корпорацию “Содружество” на паритетных началах с компанией “КУБ”, подконтрольной Юлии Тимошенко, которая считалась протеже губернатора. “У нее были хорошие связи в Киеве и Москве. Она масштабно мыслила, и мы друг друга могли дополнить”, — объясняет Пинчук. Распределение долей — 50 на 50, у “Содружества” два сопредседателя — Пинчук и Тимошенко.

“Содружество” занималось тем же, чем и “Интерпайп”, — меняло трубы на среднеазиатский газ, но масштаб бизнеса вырос, по словам Дементиенко, на порядок. “Всю предыдущую работу можно было назвать подготовкой, пилотом”, — подтверждает Пинчук.

Гармония была недолгой. В декабре 1995 года Тимошенко создает корпорацию “Единые энергетические системы Украины” (ЕЭСУ). “Она решила, что всему у нас научилась, и подумала: зачем делиться 50% прибыли?”, — вспоминает Дементиенко. “Мы увидели, что долги предприятий за газ переписаны с “Содружества” на ЕЭСУ, началось переписывание контрактов”, — рассказывает Пинчук.

Тимошенко не нашла времени, чтобы изложить Forbes свою версию конфликта.

Мирного развода не получилось. Летом 1996 года Пинчука похитили. Закованному в наручники бизнесмену разрешили сделать звонок. Пинчук попросил Дементиенко связаться с председателем правления ПриватБанка Сергеем Тигипко и передать ему требование о выкупе — 2 млн.  долларов. Тигипко, по словам Пинчука, “людей подключил правильных”, и через два дня хозяин “Интерпайпа” вышел на свободу. О дальнейшей судьбе похитителей и заплаченного выкупа ему ничего не известно.

Было ли похищение связано с конфликтом вокруг “Содружества”? “У меня до сих пор нет никаких оснований так считать”, — отвечает Пинчук. Другое дело, что пока он находился в неволе, чиновники вычеркнули “Интерпайп” из списка уполномоченных торговцев газом.

Пинчук предпринял попытку вернуться в газовый бизнес. В Москве его познакомили с владельцем газового трейдера “Итера” Игорем Макаровым. У Макарова были серьезные связи в “Газпроме” и Туркмении, что позволяло ему получать серьезные объемы газа на экспорт, но он не умел торговать с потребителями в СНГ, которые не могли расплачиваться за топливо кешем. Опыт Пинчука позволял достроить цепочку, а его драйв производил сильное впечатление на окружающих. “В нем был такой хороший мачизм, — вспоминает президент Альфа-Банка Петр Авен, познакомившийся с Пинчуком в середине 1990-х. — Мужчина, отвечающий за свои слова, плюс внешне настоящий европеец, совсем не “совок”.

В 1997 году Пинчук возглавил совет директоров “Итеры”, а Щеголевский стал ее гендиректором. “У нас была договоренность об обмене долями, — говорит Щеголевский. — “Итера” должна была получить 30% в “Интерпайпе” и наоборот”. До этого не дошло: в 1998 году отношения с Макаровым осложнились, Пинчук и Щеголевский ушли со своих постов в “Итере”. Им было чем заняться и без этого. Лазаренко в июле 1997-го ушел в отставку с поста премьер-министра, в Украине начался новый этап приватизации, и Пинчук точно знал, что должен в нем участвовать.

Мало кто мог подумать весной 2004 года, что осенние выборы президента обернутся репетицией гражданской войны.

В окружении Кучмы были разные представления о том, кого двигать в преемники. Пинчук отстаивал кандидатуру председателя Нацбанка Сергея Тигипко. Но, как замечает в своей биографии второго украинского президента политолог Кость Бондаренко, Тигипко был “слишком гламурным и лощеным для страны, в которой оставляет желать лучшего общий культурный и материальный уровень”. Куда убедительнее выглядела кандидатура матерого хозяйственника, министра транспорта Георгия Кирпы, не говоря уже об энергичном премьер-министре Викторе Януковиче, на которого поставили угольные и металлургические магнаты Донбасса. После того как в середине апреля Кучма остановил свой выбор на Януковиче, Пинчук изъявил лояльность единому кандидату и пообещал ему свою поддержку.

К этому времени “Интерпайп” превратился в одну из наибольших индустриальных групп на постсоветском пространстве. Ему принадлежали пять трубных заводов, крупнейший в СНГ Никопольский завод ферросплавов, доли в трех крупных горнообогатительных комбинатах. В орбиту “Интерпайпа” входили электросетевые компании в Луганской и Днепропетровской областях, банк Кредит Днепр и Укрсоцбанк, страховая компания “Оранта”. Но Пинчук был не просто бизнесменом. Он дважды избирался в Верховную Раду, где создал фракцию “Трудовая Украина”, которую иногда называли просто “фракцией ГІинчука”. Ему принадлежали три общенациональных телеканала — ІСТУ СТБ и “Новый”. В 2002-м он оформил отношения с единственной дочерью президента Еленой, роман с которой у него начался в 1997 году. Пинчука возмущало, что его называют олигархом, но в 2004-м в Украине не было человека, который лучше бы соответствовал этому понятию, объединяя в одном лице бизнес, медиа и власть.

14 июня 2004 года Пинчук скрепил альянс с “донецкими”. Консорциум “Инвестиционно-металлургический союз”, доли в котором были поделены между Пинчуком и донецкими бизнесменами (Ринатом Ахметовым и Борисом Колесниковым) в пропорции 44:56, за $800 млн приобрел на приватизационном конкурсе самый большой металлургический комбинат Украины “Криворожсталь”. Условия конкурса были сформулированы так, чтобы отсечь иностранных претендентов — в первую очередь индийскую Mittal Steel и российские “Евразхолдинг” и “Северсталь”.

Позднее Пинчук не раз говорил, что за “Криворожку” государство получило в два раза больше, чем за все металлургические заводы, приватизированные ранее. Но накануне избирательной кампании этот аргумент вряд ли был бы услышан, особенно оппозицией. Факт оставался фактом: государство могло получить за “Криворожсталь” больше, если бы не искусственные ограничения.

Продажа “Криворожстали” стала одним из главных поводов для поляризации двух политических лагерей. Раньше Пинчуку удавалось поддерживать ровные отношения с окружением Виктора Ющенко (несмотря на то, что фракция Пинчука голосовала в 2001 году за отставку Ющенко с поста премьера), но после того, как “оранжевые” объявили приватизационный конкурс “кражей”, мосты были сожжены.

В мае 2004 года Дементиенко предложил Пинчуку разделить бизнес. Тот охотно согласился. За 13 лет партнеры сильно устали друг от друга. Миноритариев раздражала склонность Пинчука ставить на ключевые посты “варягов”, он слишком часто, по их мнению, “шел на принцип”, теряя деньги из-за разногласий то с Тимошенко, то с Макаровым. Сегодня Пинчук допускает, что была и другая, более весомая причина, подтолкнувшая его партнеров к действиям, — ожидание смены руководства. “Я стал радиоактивным”, — говорит он. Впрочем, к Щеголевскому с предложением о разделе имущества обратился сам Пинчук.

После развода с Аршавой в 1997 году доля бывшей жены в “Интерпайпе” перешла под контроль Пинчука. В остальном структура собственности “Интерпайпа” была весьма запутанной. Часть активов была оформлена на Пинчука, часть — на компании, контролировавшиеся Щеголевским и Дементиенко, которые с сентября 2004-го, по словам Дементиенко, “решили выходить вместе” и заняли общую переговорную позицию.

Пока в стране бушевали политические бури, партнеры “проводили инвентаризацию и оценку имущества компании. В итоге активы, подлежащие дележу, были оценены в 3 млрд. долларов. К их числу не относились “Криворожсталь”, банки и телеканалы, принадлежавшие лично Пинчуку. Таким образом, на долю младших партнеров приходилось имущества на 750 млн. долларов.

Приход к власти “оранжевых” смешал все карты. После назначения премьером Юлии Тимошенко Пинчуку пришлось вести войну сразу на нескольких фронтах. Правительство приступило к ре- ириватизации “Криворожстали” и фактически встало на сторону группы “Приват”, оспаривавшей итоги приватизации НЗФ, по результатам которой “Интерпайп” приобрел за 80 млн долларов контрольный пакет предприятия. Кроме того, “оранжевые” вмешались в процесс развода партнеров.

Здесь показания сторон расходятся. По мнению Пинчука, после “оранжевой революции” его партнеры “решили повысить “эффективность” расставания”. “Они привлекли некоторых “оранжевых” вождей за какую-то мотивацию”, — говорит Пинчук. Дементиенко подтверждает, что бизнесмены из “оранжевого” лагеря проявляли интерес к активам “Интерпайпа”, в частности к страховой компании “Оранта”. Однако привлекать их к переговорам с Пинчуком младшие партнеры, по словам Дементиенко, не стали. Единственным “посторонним” был Константин Григоришин, у которого действительно были хорошие связи с “оранжевыми”, в частности с близким к Ющенко Петром Порошенко.

В апреле 2005 года Хозяйственный суд Киева расторг сделку по приватизации “Криворожстали”. Осенью комбинат был продан с аукциона за 4,8 млрд. долларов сталелитейной компании Arcelor Mittal. Параллельно разворачивалась борьба за НЗФ. Вскоре после решения суда по “Криворожстали” премьер вызвала Пинчука на разговор о дальнейшей судьбе НЗФ. Аргументы Пинчука ее не убедили. Как и “Криворожсталь”, контрольный пакет НЗФ приватизировался на конкурсах, к участию в которых были допущены не все желающие — в частности “приватовцы”, которые обещали заплатить за госпакет больше “Интерпайпа”. В июле 2005-го 50%+1 акция НЗФ были арестованы по решению суда. В конце лета “Приват” сменил руководство завода на внеочередном собрании его акционеров, но к оперативному управлению новых топ-менеджеров не допустили. 31 августа Пинчук собрал у проходной завода около полутора тысяч рабочих на митинг, который транслировали все три его телеканала. На следующее утро ему позвонил президент, сказал, что видел трансляцию по телевизору. Через неделю Ющенко отправил кабинет министров в отставку.

Переговоры с партнерами тем временем буксовали. Стороны не могли договориться по цене и по выделяемым из “Интерпайпа” активам. Младшие партнеры применили болевой прием. В 2004 году около 20% акций Укрсоцбанка были оформлены на подконтрольные им компании. Щеголевский сравнивает ситуацию с бракоразводным процессом: можно делить с женой квартиру, но обручальное кольцо забирать нельзя. “Укрсоцбанк — это кольцо жены, оно не подлежит дележу, это Виктора Михайловича, что бы там ни было юридически записано, а квартира — это “Интерпайп”, квартиру мы поделили”, — говорит экс-партнер. Тем не менее принадлежность обручального кольца была поставлена под вопрос.

Осенью 2005 года на банковский рынок Украины хлынул западный капитал. Появились претенденты и на Укрсоцбанк. “В первом тендере участвовали украинские бизнес-группы, Альфа-Банк, OTP Bank, Intesa и еще ряд крупных банковских международных групп”, — вспоминает Игорь Юшко, отвечавший в “Интерпайпе” за финансовое направление. Победил итальянский Intesa, предложивший за 85,42% акций 1,2 млрд. долларов. Пинчук уже начал оформлять сделку, но тут вмешались Дементиенко и Щеголевский. “Мы поставили условие, что не отдадим долю в банке, пока с нами не рассчитаются по “Интерпайпу”, — вспоминает Дементиенко. За день до подписания соглашения с Intesa о продаже Укрсоцбанка, в феврале 2006 года, кипрская компания Tempsford Investments Ltd, за которой стояли младшие партнеры Пинчука, объявила, что намерена в судах защищать свои права, нарушенные при проведении допэмиссии на 300 млн гривен. С другой стороны давили “приватовцы”, которые купили несколько акций Intesa и требовали отказаться от покупки Укрсоцбанка. Итальянцы насторожились, сделка зависла.

Конфликт вокруг банка привел к ускорению бракоразводного процесса. В июне 2006 года бывшие партнеры подписали соглашение о разделе активов. На чем они расстались?

Один из партнеров рассказывает на условиях анонимности, что стоимость активов, отошедших Дементиенко и Щеголевскому, составила около 400 млн долларов — почти в два раза меньше, чем до начала конфликта. Около 100 млн долларов они получили наличными. Им также отошли две электросетевые компании, 38,6% акций Могилевского металлургического завода и несколько других небольших предприятий. “Мы расставались таким образом, чтобы не быть нигде связанными, — говорит Щеголевский. — Это был один из принципов развода”.

У Пинчука был и другой повод торжествовать. Из-за спора с партнерами и группой “Приват” сделка с Intesa сначала зависла, а потом и вовсе отменилась. Во втором тендере победила Unicredit Group, которая предложила за 95% Укрсоцбанка 2,2 млрд. долларов. “Так благодаря миноритарным акционерам Intesa мы продали банк почти на 1 млрд. долларов дороже”, — улыбается Пинчук.

Пинчук вспоминает 2005 год с горящими глазами. “Когда я стоял в обороне Никопольского ферросплавного вместе с рабочими, я испытал эмоции, равных которым не было и не будет, — говорит основатель “Трудовой Украины”. — Это было очень непростое и интересное время. Я точно не променял бы его ни на что”.

“Оранжевую революцию” называли восстанием миллионеров против миллиардеров. Восстание провалилось. “Недоолигархам” не удалось занять место олигархов времен Кучмы. Быть может, дело в некоем шестом чувстве, отделяющем владельцев баснословных состояний от остального человечества? “Обязательное качество каждого миллиардера — не видеть горизонта возможного. Вижу цель, не вижу препятствий, — говорит Пинчук. — Очень важно, когда этой энергетикой ты заряжаешь других, не верящих в успех”. Ну и в отличие от рядового коммерсанта, делающего деньги, миллиардер, по Пинчуку, делает историю.

В апреле 2007 года Верховный суд отменил судебные решения о незаконности приватизации НЗФ. Пинчук и Коломойский пошли на мировую, условия которой раскрывать не стали. По словам Пинчука, с Коломойским они теперь “соседи” не только по НЗФ. “Мы совместно вошли в различные украинские активы, и моя доля в этих активах, мягко говоря, не меньше, чем его”, — комментирует он высказывание Коломойского о том, что доля Пинчука на НЗФ не превышает 20%. Раздел “старого” “Интерпайпа” и примирение со старыми противниками проходили на фоне масштабной реструктуризации всего бизнеса Пинчука. В 2007 году управление основными бизнесами Пинчука было сосредоточено в компании EastOne. “Интерпайп” превратился в холдинг, занимающийся исключительно трубно-колесным производством. Глобальный кризис больно ударил по компании, как и по всем отраслям, завязанным на инвестициях в основной капитал: выручка резко упала, компания была вынуждена реструктурировать свои обязательства по еврооблигациям. Ее выручка за прошлый год составила 1,2 млрд. долларов. В марте 2011 года Forbes оценил состояние Пинчука в 3,1 млрд. долларов.

Союз Дементиенко — Щеголевский с 2006 года не распался. Они продолжают контролировать 38,6% Могилевского металлургического завода, в октябре 2007 года купили часть акций завода “Фрегат”, занимаются сельским хозяйством в России и Украине. У каждого из них есть свой бизнес. Дементиенко владеет заводом, который в основном производит ветроэнергетические установки, у Щеголевского доля в сети магазинов нижнего белья “Дикая орхидея”.

Для Пинчука остается незакрытым только один вопрос, поднятый революцией. Консорциум, который приобрел “Криворожсталь” на первом аукционе, оспорил реприватизацию предприятия в Страсбургском суде. “Мы терпеливо ждем решения с 2006 года, — говорит Пинчук. — Оно может принести большие сюрпризы и неожиданности для Украины”.

ОГОНЬ, ВОДА, ТРУБЫ

Путь из инженеров в олигархи Пинчук прошел очень быстро. В 1980-х он зарабатывал прикладной наукой, в 1990-х обменивал газ на трубы, а в начале 2000-х стал депутатом, владельцем промышленной империи и трех общенациональных телеканалов.

1995: “СОДРУЖЕСТВО” С ТИМОШЕНКО

“Интерпайп” и компания “КУБ: Юлии Тимошенко создают на паритетных началах корпорацию “Содружество”, которая в течение года поставляла в Украину газ из России и Туркмении в обмен на трубы, пока Тимошенко не учредила ЕЭСУ.

1996: ПОХИЩЕНИЕ И БЕГСТВО

Конфликт с Тимошенко и Павлом Лазаренко вынуждает Пинчука выйти из газового бизнеса. Его похищают, и отпускают после получения выкупа в 2 млн. долларов. Пинчук переезжает в Москву, чтобы возглавить совет директоров газового трейдера “Итера”.

1998: БОЛЬШАЯ ПОЛИТИКА

Получив благословение Леонида Кучмы, Пинчук побеждает на выборах в Верховную Раду, где записывается в одну из пропрезидентских фракций. Год спустя вместе с Андреем Деркачом создает фракцию “Трудовая Украина”.

2004: ОРАНЖЕВОЕ НАСТРОЕНИЕ

Вместе с Ринатом Ахметовым Пинчук покупает за 800 млн долларов крупнейший металлургический комбинат страны “Криворожсталь”. Кандидат в президенты Виктор Ющенко, назвавший эту сделку “кражей”, выигрывает выборы.

2005: ПОБЕДА НАД ТИМОШЕНКО

“Криворожсталь” приватизирована заново: ArcelorMittal заплатила за нее 4,8 млрд. долларов. После попытки захвата НЗФ, показанной в прямом эфире на телеканалах Пинчука, президент Виктор Ющенко отправляет в отставку правительство Тимошенко.

2007: НАКОНЕЦ СВОБОДЕН

Пинчук завершает реструктуризацию своих активов. Все его бизнесы переведены под управление EastOne Group. В Днепропетровске “Интерпайп” вместе с итальянской Danieli начинает строительство своего четвертого трубного завода.

2010: ИНТЕЛЛЕКТУАЛ ГОДА

Журнал Time включил Пинчука в список 25 самых влиятельных интеллектуалов мира. “Интерпайп”, спрос на продукцию которого резко упал, допускает технический дефолт по еврооблигациям и добивается реструктуризации долга.

ТАК ГОВОРИЛ КУЧМА

В своей книге “После Майдана” экс-президент Украины ни разу не упоминает Виктора Пинчука. Но некоторые выдержки из нее многое делают более понятным.

— Кроме комсомольских, а также профсоюзных, партийных и других чиновников в первоначальном украинском бизнесе появились новые, ранее совершенно неизвестные лица. Вот им ничто легко не давалось. Их никто не звал и не ждал. Им пришлось преодолевать огромные трудности, проявлять чудеса изобретательности и напора... Каждый должен был найти свою нишу в народном хозяйстве и проторить, пропахать к ней дорогу. А потом умудриться закрепить, а в ней, что не менее трудное дело. Наших украинских представителей этой породы я уважаю больше, чем их российских собратьев. У нас нет таких отраслей, как нефте- и газодобыча, где можно получать обильную и быструю отдачу, хотя пахать тоже надо не покладая рук (как пахал Ходорковский)...

“Русский капиталист — это русский капиталист”, — не раз слышал я в Кремле. Я только кивал головой и добавлял: “А украинский капиталист — это украинский капиталист”. На той же “Криворожстали” — замкнутый производственный цикл. Мы имеем свои коксующиеся угли, свою железную руду. Продать такое предприятие иностранцам — значит как бы вырвать предприятие из страны, из отечественной экономики. Хозяин-иностранец может начать диктовать свои условия всей нашей металлургии...

Своего капиталиста можно пригласить на Банковую, поставить перед ним стакан с чаем или налить ему рюмку и сказать задушевно: “Ты, слушай, давай войди в наше положение. Давай вместе поднимать сельскохозяйственное машиностроение”... И он, свой капиталист, никуда не денется, будет работать не только на себя, но и на Украину. А с индусом такого разговора быть не может...

Леся ВОЙТИЦКАЯ,  Владимир ФЕДОРИН