Зерно в обмен на газ. Что за сделку Египет предложил Украине

Переход на СПГ

Украинская газотранспортная система (ГТС), способная ежегодно пропускать 150 млрд куб. м природного газа, может оказаться на грани физического выживания уже в ближайшие годы. Сейчас мы практически утратили транзитные возможности в качестве соединительной “трубы” на стыке крупнейшего добытчика природного газа — России, и наиболее емкого рынка его потребления — ЕС. И причиной тому не только политические, но и технологические факторы. Наша эксклюзивность в качестве транзитера базировалась на потенциале ГТС, а также на владении крупнейшими газовыми подземными хранилищами (ПХГ) с активной мощностью более 30 млрд куб. м, которые перекрывали пиковые скачки потребления газа в зимний период и позволяли накапливать энергетический ресурс на летних минимумах. В этой модели россияне могли построить десятки обходных газопроводов, но без украинских ПХГ компенсировать пиковые колебания в системе было все равно невозможно. Данный расклад сил не могло изменить даже строительство новых хранилищ газа в Европе.

Ситуация изменилась после того, как Европа решила перейти на возобновляемые источники энергии в рамках нового “зеленого” курса. На фоне потепления этот фактор становится решающим в определении баланса европейского газового рынка. В новой парадигме пиковые нагрузки будут перекрываться не столько за счет существующих активных мощностей по хранению газа, как с помощью увеличения удельного веса сжиженного природного газа (СПГ) в общей структуре продаж. Если сейчас он в энергобалансе ЕС составляет до 40%, а 60% — это трубный газ, то в ближайшее время данная пропорция претерпит инверсию. Этому будет способствовать развитие в РФ таких проектов, как Ямал — СПГ и быстрое таяние льдов на маршруте Северного морского пути, что увеличит возможности для навигации. СПГ — это спотовый, биржевой товар. Переход на него позволяет не хранить большие объемы газа, а покупать ровно столько, сколько тебе нужно и когда нужно (что не исключает важности активных резервов, но снижает их исключительную роль). Единственный минус СПГ — это цена, с учетом затрат на его регазификацию (процесс преобразования из жидкого состояния в газообразное). Таким образом, в ближайшие годы на газовом рынке ЕС будет возрастать роль стран, способных на ритмичные и прогнозируемые поставки СПГ. Это США, Катар, РФ и государства Северной Африки.

Указанный выше фактор дает Украине шанс хоть немного усилить диверсификацию своих газовых рисков и перейти, наконец, от слов к делу. Ведь в отличие от, например, литовцев, запустивших газовый терминал в Клайпеде, наши политические элиты так и не смогли построить аналогичный инфраструктурный объект в Одессе (о мегапроекте по открытию газового пути с участием Катара и Турции мы публиковали статью). Кстати, аналогичный проект построила и Польша — терминал в Свиноуйсьце. Для компенсации критического импорта по газу Украине также необходимо было создать альтернативную точку входа в газовую систему, независимую от РФ.

Оседлать волну

Но вернемся к возможностям. Благодаря открытию газовых месторождений на шельфе Средиземного моря Египет стал нетто-экспортером газа, хотя до этого (после исчерпания запасов на суше), был нетто-импортером.

При этом страна является достаточно крупным торговым партнером Украины, так как нуждается в закупках продовольствия для своего растущего 100-миллионного населения (в первую очередь зерна и растительного масла). 

По данным нашего Госстата, в прошлом году экспорт товаров в Египет из Украины составил $1,6 млрд (3,3% от общего объема), а импорт из этой страны в нашу — всего лишь $81 млн (0,15% от общего показателя). Таким образом, у нас сформировано колоссальное профицитное сальдо во внешней торговле с Египтом — более $1,5 млрд за прошлый год. Основные товары нашего экспорта туда: зерновые (преимущественно пшеница), черные металлы, растительное масло (подсолнечное), табак и семена масличных.

На мировых рынках сейчас наблюдается настоящий ценовой шторм практически на все виды сырья, особенно растут котировки на продовольствие — в частности, кукуруза обновила семилетние максимумы. Западные аналитические центры прогнозируют десятилетие запредельно высоких сырьевых цен, обусловленных мировой инфляцией доллара (вследствие гиперэмиссии ФРС в 2020 г.). Кризис 2008-го был преодолен за счет накачки ликвидностью финансового сектора. По сути, эти деньги не шли в реальный сектор экономики, а использовались для замены банками резервных активов (облигации минфина США взамен на денежные средства), а также для надувания пузыря на фондовом рынке. В то же время кризис 2020-го был преодолен за счет выплат домохозяйствам, то есть ликвидность из первого контура (банковская система и фондовые рынки) перешла во второй (через потребительские расходы в реальный сектор экономики), попутно ускоряя инфляцию практически во всех странах и производственных секторах. Если мировая экономика сумеет, как серфингист, оседлать эту ценовую волну, то она будет скользить на ней со средними темпами роста 4—6% в ближайшие годы, попутно создавая восходящие ценовые тренды на рынках коммодитиз (биржевые товары). А если не сумеет, то нас ждет кризис предложения, когда промышленные цены опережают потребительские, делая любое производство нерентабельным. За кризисом предложения будет активирован кризис спроса (население не сможет покупать подорожавшие товары), и так по спирали… Но в любом случае в ближайшее время нас ждет период высоких сырьевых цен, и вслед за стоимостью агропродукции к верхним ценовым рубежам подтянутся и котировки на углеводороды (нефть, природный газ). И если первое (агропродукция) для нас хорошо, то второе (энергоресурсы) крайне нежелательно, учитывая низкую энергоэффективность украинской экономики. Идеальным для нас было бы создание механизма компенсации, когда наше ценовое преимущество по агропродукции хеджировало бы рост цен на энергоресурсы, в частности природный газ.

Зерно в обмен на газ

И такой механизм может появиться. Скачок цен на продовольствие — настоящий бич для стран с зерновым дефицитом и растущим населением, особенно для тех, где наблюдается значительный удельный вес незащищенных социальных групп. Такие государства сейчас лихорадочно ищут возможности для минимизации зернового ценового удара по своему населению. К ним относится и Египет. Посол Арабской Республики Египет в Украине Мокхтар Элгаммаль в начале июня в интервью “Интерфакс-Украина” заявил о возможности бартера египетского СПГ на украинское зерно: “Это даст возможность улучшить торговый баланс — исчезнет необходимость привлечения для выполнения соглашений иностранной валюты, а также позволит выровнять баланс импорт/экспорт, откорректировать существующий крен в пользу Украины”. Последнее утверждение весьма спорно для нас, но мы тут должны понимать, что торговая игра в одни ворота не всегда является оптимальной даже для выигрывающей стороны. Ведь рано или поздно подобные диспропорции могут ухудшить двусторонние отношения, намного эффективнее сохранять позитивное сальдо торговли, но при этом давать и партнеру возможность сократить свой минус, например, за счет покупки у него тех товаров, которые мы берем в других странах, с которыми у нас сформирован отрицательный торговый баланс (речь об РФ). 

На данный момент газовый баланс Украины составляет примерно 30 млрд куб. м в год с учетом технологических затрат, средних зимних температур и минимального возобновления нашей промышленности, прежде всего химической. Потенциал внутренней добычи оценим в 20 млрд куб. м. Таким образом, потребность в импорте для Украины составляет примерно 10 млрд куб. м в год.

Что в этой ситуации может нам предложить Египет?