Землю не продадут. Ее подарят

Но то, что аграрный комитет поддержал продление моратория, как раз ожидаемо. Он (комитет) напичкан представителями агролобби, предприятия которых сейчас за копейки арендуют паи у населения и в открытом рынке не заинтересованы. Но кто поднял веки другим народным избранникам, до этого ломавшим копья в битве за землю? Почему все вдруг заговорили о неготовности рынка, эмоциональном напряжении, проблемах с кадастром? Пропал интерес? Отнюдь.

Пока спикер парламента Владимир Гройсман заверял всех в том, что он всегда был против отмены моратория, но стеснялся об этом сказать, другие нардепы из президентской обоймы ударили на поражение, зарегистрировав законопроект, позволяющий красиво, без шума, пыли и ненужного “эмоционального напряжения” получить в пользование лет эдак на 50 сельхозземли страны фактически бесплатно. А и действительно, зря что ли человек президентом становился?

Операция “Святой Петр”

Споры о продлении или отмене моратория велись почти год. За это время никто из лоббистов свободного рынка земли во власти не сделал фактически и шага для того, чтобы этот рынок стал цивилизованным. Люди, с пеной у рта отстаивавшие “права бабушек”, не предприняли ничего для реальной защиты этих самых бабушек. Оставшихся без ответов на вопросы о возможных роялти для собственников земель, их концентрации общинами, правовой помощи от государства, определении приоритетности прав выкупа. Объективный максимум — это красиво сверстанный иск в Европейский суд по правам человека, который может заполнить каждый несогласный с продлением моратория владелец пая (для интересующихся — www.farmland.in.ua). То есть, проведя общественные обсуждения в Киеве и регионах, встречи с экспертами и участниками рынка, сделав вагон презентаций и разместив тележку PR-статей, сторонники свободного рынка не добрались до конструктива и реальной подготовки рынка к открытию, а решили завалить Страсбург исками от украинских пайщиков. Ну что ж, “перспективная” и “эффективная” работа…

Создание законопроекта об обороте земель, который должен законодательно закрепить понятные и прозрачные правила работы на земельном рынке, — в планах. Его должны подготовить к марту следующего года, но с учетом оперативности и трудового рвения отечественных чиновников его вообще может не быть. Да и потребность в нем пропадет, ведь лица, заинтересованные в расширении своих земельных банков, нашли альтернативу, и теперь никакой мораторий им не мешает.

Депутаты от Блока Петра Порошенко — Анатолий Матвиенко (Агрохолдинг “Авангард”), его напарник еще со времен партии “Собор” и по совместительству — глава предвыборного штаба президента Порошенко в Ивано-Франковской области Михаил Довбенко и ветеран “винницкой команды” гаранта Григорий Заболотный — зарегистрировали законопроект об улучшении инвестиционного климата в сфере производства сельхозпродукции (№3002). Цели, естественно, благие — привлечь инвесторов, нарастить экспортный потенциал, усилить продовольственную безопасность Украины.

Для этого парламентарии, тесно связанные с хозяином Банковой и, очевидно, озвучивающие его взгляд на вопрос, предлагают распространить действие Закона “О соглашениях о разделе продукции” на агропромышленность.

Суть следующая: соглашение о разделе продукции — один из способов привлечь частные инвестиции в добывающую промышленность. Инвестор за собственные средства осуществляет поиск и добычу полезных ископаемых на предоставленном ему государством во временное пользование участке и получает за это часть добытых им полезных ископаемых.

Депутаты предлагают аналогичную схему сотрудничества аграриям, предоставив им в пользование сельхозземли государства и попросив взамен часть выращенной на них продукции.

По мнению авторов проекта, это создаст стабильные условия инвестиционной деятельности в секторе, значительно увеличит производство зерна и другой сельхозпродукции, будет стимулировать внедрение современных ресурсо- и энергосберегающих технологий выращивания сельхозкультур и другой продукции, применения почвозащитных систем земледелия. Почему? Потому что пользование земельными участками на долгосрочной основе якобы потребует от пользователей заботливого отношения к земле.

Долгосрочная основа — это 50 лет, именно на такой срок могут заключаться договоры согласно законодательству, а потом могут продлеваться автоматически, по согласию сторон. Вот только уверенности в том, что все эти 50 лет новые хозяева будут бережно относиться к земле, нет. Слишком долгий срок планирования бизнес-деятельности для Украины, в которой любой бизнес с окупаемостью в пять лет считается рисковым и невыгодным. Очевидно, что новые землевладельцы постараются выжать из земли все и сразу, ведь кто знает, что будет через три года, как изменится законодательство, кто будет у власти, как будет в очередной раз перекроен рынок?

При этом, если для добытчиков ископаемых устанавливаются конкретные сроки для поиска, разведки и добычи, невыполнение которых может быть поводом для расторжения такого договора, то от аграрных инвесторов, хронически работающих на грани рентабельности, государство ничего не требует и никаких возмещений потерь не ждет.

Будут ли агробароны думать о добросовестном земледелии, если они, по сути, получают карт-бланш от государства на столь долгий срок? Законопроект предусматривает прекращение договоров аренды в случае подписания соглашений о разделе продукции, а также запрет приватизации и передачи под залог таких земель. То есть сначала мы боремся за удержание арендаторов и продление минимальных сроков аренды, а потом на государственном уровне создаем механизм, предполагающий, что действующий договор об аренде земли можно будет расторгнуть без согласия действующего арендатора. И достаточно для этого будет решения КМУ заключить с новым инвестором соглашение о разделе продукции относительно участка, уже находящегося в аренде. Кажется, в цивилизованных странах, из которых мы тщетно тужимся привлечь стратегических инвесторов, подобный подход характеризуется словосочетанием “правовой беспредел”.

Никакой критики не выдерживают аргументы о создании новых высокооплачиваемых рабочих мест, повышении урожайности, развитии сельскохозяйственных территорий и связанных отраслей. ZN.UA уже множество раз писало о том, что агрохолдинги убивают села, а экспорт сырья уничтожает экономику. И если мы действительно хотим создавать рабочие места, развивать инфраструктуру и смежные отрасли, то должны делать ставку также на развитие фермерства и создание добавочной стоимости экспортируемых товаров. Но об этом в законопроекте ни слова, очевидно, не в этом интерес.

“Нужны ли государству столь кардинальные нововведения для привлечения инвестиций в отрасль, которая и без того растет и интересна для вложений? Где земельный банк по большей части уже распределен, и инвесторы (внутренние и иностранные) борются за него, зачастую в прямом смысле слова (репортажи о “рейдерских захватах” сельхозпредприятий и паев многочисленны)? Или стоит подозревать попытку предоставления Кабинету министров Украины инструментов для перераспределения земель? — задает резонный вопрос адвокат Ирина Кузина, руководитель Харьковского офиса ЮФ “Ильяшев и Партнеры”. — Ведь в части земельных отношений Закон “О соглашениях о разделе продукции” будет иметь приоритет перед Земельным кодексом Украины. Право пользования земельным участком на основании соглашения о разделе продукции выделяется в отдельный вид прав на землю наряду с правом собственности, постоянного пользования и аренды земли”.

Все уже украдено до нас

Государство при этом ежегодно будет получать значительный объем основных сельскохозяйственных культур для наполнения госрезерва, того самого, в котором “все уже украдено до нас”. Впрочем, об этом речь идет только в пояснительной записке, в самом тексте документа конкретной процедуры передачи товара нет. “Цель укрепления продовольственной безопасности страны декларируется. Однако, согласно содержанию законопроекта, аграрный фонд не будет иметь исключительного права на приобретение продукции, произведенной в результате аграрного соглашения о разделе продукции, — как государственной части, так и части, оставленной в собственности инвестора, — недоумевает Ирина Кузина. — А потому о применении аграрных соглашений в качестве источника для наполнения государственного резерва речь не идет”.

Но даже если мы и сэкономим на закупках зерна и овощей госсредства, как и где мы будем весь этот скарб хранить? Есть ли реальная необходимость в этом? Тут сразу вспоминается, что Госрезерв недавно в публикации для ZN.UA задекларировал планы по созданию холдинга по хранению и переработке зерна, который объединит элеваторы и комбинаты хлебопродуктов. По словам Вадима Мосийчука, холдинг будет иметь “правильную” (что бы это ни значило) корпоративную структуру: наблюдательный совет, независимых директоров, качественное корпоративное управление. Работать он будет прозрачно, тарифы будут унифицированы и прочее. Такой подход, по мнению чиновника, позволит гарантировать отсутствие коррупционной составляющей независимо от того, кто возглавит этот холдинг или Государственный резерв в целом.

Гарантии хилые, конечно. Украина на примере многих комбанков уже видела, что наличие корпоративной структуры, набсовета и прочих достижений современного менеджмента не гарантирует вообще ничего. И если мы говорим о холдинге, который объединит сразу несколько предприятий, то давайте быть честными: прозрачной его деятельность вряд ли будет. Или давайте сразу говорить о том, что сэкономленные на закупках зерна деньги мы ежегодно будем тратить на международный аудит холдинга, а иначе никак.

Более того, глава Госрезерва прямо говорил о намерениях все, что выходит за пределы минимальной номенклатуры стратегического резерва государства, хранить у частного сектора. С частными компаниями государство будет заключать соответствующие договоры. И компании, которые за счет государства будут хранить государственные же резервы, будут выбираться на легендарных открытых и прозрачных тендерах.

С учетом того, что вся деятельность Госрезерва покрыта мраком “экономической безопасности”, верится в эту прозрачность слабо. Реально получить доступ к информации о том, что конкретно и в каких объемах находится в его хранилищах, невозможно.

Но главный вопрос, конечно, зачем нам столько? И что с этим всем делать? Ежегодное потребление, например, пшеницы населением в среднем составляет 4,5 млн т в год, еще 10 млн т идет на корм для скота. Собрали пшеницы в 2015-м, который из-за умеренных осадков сложно назвать урожайным, 27,3 млн т (по данным Госстата). Мы уже производим намного больше, чем потребляем, и разговоры о продовольственной безопасности не более чем спекуляции. Нагромоздив запасы зерновых, как мы планируем их хранить?

При сборе зерновых в 55—60 млн т хранить Украина, по самым грубым подсчетам, может только половину. А хранение в ненадлежащих условиях гарантирует потери до 30% урожая. И даже сотрудничество Госрезерва с частным сектором не поможет решить вопрос. Ведь при нынешних темпах строительства элеваторов нам потребуется минимум 30(!) лет для того, чтобы обеспечить хранение всего урожая. При этом большинство украинских элеваторов было построено в 50—60-е годы прошлого века, они настолько устарели, что их модернизация считается бесперспективным и неадекватно затратным вложением.

Но даже если мы найдем места для хранения зерна, его избыток обязательно спровоцирует легендарные усыпку, усушку и утруску. Кто и как будет проверять сохранность госрезервов и какие появились основания для уверенности, что не повторятся громкие истории о пропаже миллионов тонн зерна, всплывавшие еще в начале этого года?

Оцените красоту игры

Важно понимать, что соглашения о разделе продукции являются специальным механизмом для привлечения инвестиций именно в поиск и добычу полезных ископаемых (нефти и газа), а не универсальным механизмом, который может использоваться в любой сфере экономики, в том числе и в сельском хозяйстве. Применение соглашений о разделе продукции в нефте- и газодобыче объясняется тем, что деятельность в этой сфере требует значительных материальных затрат, определенного опыта, технологий и является достаточно рискованной, поскольку существует значительная вероятность того, что промышленные запасы полезных ископаемых в итоге не будут найдены или их добыча в результате окажется экономически нецелесообразной . То есть главными факторами применения соглашений о разделе продукции являются необходимость значительных материальных затрат, наличие определенного опыта и технологий у инвестора и их отсутствие у государства. Можно ли то же сказать об АПК? Да и соизмеримы ли риски и затраты газодобытчиков и аграриев?

Аналитики Экономического дискуссионного клуба, оценившие проект по просьбе ZN.UA, отмечают, что при заключении соглашений о разделе продукции в сфере добычи полезных ископаемых четко известен вид продукции, получаемой в течение всего периода действия такого договора. “В случае с аграрным производством может быть множество вариантов, исходя из численности видов растений для культивирования или животных для выращивания. При этом инвестор будет исходить из собственного бизнес-интереса и рынка, и не факт, что этот интерес будет совпадать с потребностью государства в том или ином виде продовольствия. Поэтому в случае введения практики соглашений о разделе в сфере агропроизводства, для того чтобы были соблюдены интересы двух сторон, необходимо будет ежегодно согласовывать план производства, что вряд ли будет привлекательным для инвестора, — отмечают аналитики. — Следует заметить, что подавляющее большинство рынков аграрной продукции являются конкурентными, а наполняемость внутреннего рынка основными видами продовольствия собственного производства превышает его потребность, за исключением разве что рыбы. В таких условиях реализация продовольствия, аккумулированного в государственных ресурсах сверх норм накопления, может вызывать определенные трудности и повлечет за собой бюджетные расходы”.

Настораживает и тот факт, что право пользования земельным участком на условиях соглашений о разделе продукции приобретается как путем проведения конкурса, так и без него. Причем согласно проекту речь идет о землях, уже находящихся в пользовании, и землях запаса (!). В частности, о землях, выделенных для научно-исследовательских и учебных целей, находящихся в постоянном пользовании государственных и коммунальных научных учреждений, учебных заведений, сельхозпредприятий. Так что речь может идти о тысячах, если не о десятках тысяч гектаров.

Основания для заключения соглашений о разделе продукции — это набор общих фраз, под которые можно подогнать любой земельный участок. При этом устанавливается упрощенный механизм изъятия у нынешних собственников соответствующих земель. Проект перечисляет ряд не менее обтекаемых условий, запускающих процедуру отчуждения, причем для этого хватит хотя бы одного из них. Например, недостаточного финансирования научно-исследовательских работ, которое достаточным никогда не было. Решения об отчуждении принимаются исключительно правительством.

И вот складывается удручающий пазл — Кабмин собственноручно принимает решение об отчуждении государственных земель, оспорить которое юридически невозможно, сам же, без конкурса, выбирает инвестора (подозреваем, что из числа находящихся во власти аграриев) и передает ему землю на 50 лет. И мораторий действует, и жаждущие пополнения своих земельных банков латифундисты довольны. А значимая часть переданной в Госрезерв продукции либо гниет, либо “уходит” в неизвестном направлении, обогащая причастных чиновников. И волки сыты, и овцы целы, и свободному рынку земли вечная память, ибо надежды на то, что, потеряв всякий интерес к земельному вопросу, удовлетворенные персоны во власти продвинутся в создании цивилизованных условий его работы, нет.

Юлия САМАЕВА