Закон об автономии Донбасса. Поражение всех как форма компромисса

Почему это поражение для Украины? Потому что украинское общество не готово принять ни амнистию тех, кого несколько месяцев кряду проклинало как террористов, ни особые поблажки Донбассу, который сравнивали то с Приднестровьем, то с Газой. Не готово садиться за один стол с ЛНР и ДНР и вообще иметь с ними какое-либо невооруженное дело. Не говоря уже о том, чтобы давать их представителям официальные статусы, платить деньги и пускать их в украинскую политику.

Почему это поражение для РФ? Потому что изначально планировалось выйти на эти переговоры со значительно большим преимуществом и значительно более серьезными позициями. А следовательно, и требовать значительно большего. По результатам конфликта с Украиной Россия получила фактический контроль над Крымом и частичный — над 13 районами Донбасса. Это не Новороссия. Это не то, что можно само по себе поменять не только на контрольный, но и на блокирующий пакет в Украине. Это не то, что может само по себе позволить ее удержать в орбите “русского мира”. А вся остальная Украина стремится за эту орбиту — яростно и вполне искренне, включая еще вчера условно пророссийские регионы. И стоило все это ссоры со всем миром, санкций и экономических трудностей?

Почему это поражение для ЛНР и ДНР? Потому что они из ценного ресурса, плацдарма, временного пупа Земли рискуют превратиться в серую зону без денег и перспектив.

Суть законов

В вопросе закона о самоуправлении Донбасса сразу надо оговориться: далеко не факт, что он вообще будет работать. Далеко не факт, что его действие не будет сорвано буквально через час после того, как вы это прочитаете, очередным вооруженным инцидентом или очередной попыткой одной из сторон попытать удачу на поле боя. Если так — все вернется к ситуации военного противостояния, и обсуждать этот закон уже не будет смысла. Поэтому давайте пока допустим, что он будет действовать. Хотя бы какое-то время.

Что сделал этот закон? В первую очередь, то, чем изначально должна была закончиться эта война: перевел конфликт между Украиной, сепаратистами и Москвой из военной сферы в политическую. Закрепил в Украине условно пророссийский регион, в перспективе — условно пророссийскую квоту в избираемых органах власти.

Этот закон скорее рамочный. Им Украина дает части районов Донецкой и Луганской областей расширенную автономию (само слово, впрочем, в тексте не упоминается). Часть положений закона лишь повторяет гарантии, существующие в Украине для каждого региона. Часть расширяет: так, предполагается, что органы местного самоуправления смогут сами назначать судей и прокуроров, формировать отряды “общественной милиции”, заключать договоры с административными единицами Российской Федерации (с оговоркой “в рамках приграничного сотрудничества”), а также заключать отдельные договоры об экономическом, культурном и социальном развитии региона с украинским правительством. Со своей стороны, украинское правительство обязуется принять целевую программу восстановления и развития этих регионов, причем она будет защищена от возможного секвестра бюджета. В регионе также планируется провести внеочередные местные выборы. Вопроса участия жителей региона в общенациональных парламентских выборах и формирования там мажоритарных избирательных округов закон пока не касается.

Сопутствующий закон гарантирует амнистию всем, кто принимал участие в вооруженном конфликте, но а) готов сложить оружие и б) лично не замешан в тяжких уголовных преступлениях неполитического свойства. То есть сепаратиста простят, а вот убийцу, насильника, грабителя гражданских лиц — уже нет.

Многие из положений этого закона довольно абстрактны, и судить о них можно будет лишь исходя из следующих, уточняющих законов, а также правительственных решений. Например, очень интересна сумма “целевых программ” на восстановление Донбасса и список источников их финансирования. И реакция на них.

С точки зрения многих украинских аналитиков и значительной части общества, уже принятое чудовищно. Украинцы уже спали и видели политическую жизнь без регионалов и коммунистов, парламент, который пусть не будет свеж и чист, но вынужден действовать в рамках проевропейских, либеральных и демократических партийных программ, Украину без мест компактного доминирования homo soveticus. С их точки зрения, само существование такой “мини-Газы” в Украине уничтожает ее инвестиционную привлекательность, ставит под угрозу ее внешнеполитические планы и очищение внутренней политики. Это — рана, через которую в Украину будет проникать трупный яд СССР. И это еще в оптимальном варианте, если амнистированные сепаратисты не начнут ездить по стране с агитацией и терактами.

Отдельно ругают необходимость тратить средства на восстановление Донбасса — мол, сепаратисты с россиянами при поддержке местных олигархов разрушали, пусть сами и оплачивают. И сложности с возобновлением контроля над границей — есть риск, что Донбасс, как ранее Приднестровье, укрепится в статусе великого центра контрабанды. В рамках приграничного сотрудничества.

Однако есть и другая позиция. Итоговая “пророссийская квота в Украине” относительно невелика, кадры в ней откровенно глупы и крайне ненадежны, да и в украинской политике будут по умолчанию обладать статусом предателей. Украинской стороне удалось на переговорах удержать критически важную позицию: эти люди не будут обладать ни квотой в исполнительной власти, ни правом вето на внешнеполитические решения. Допустим, они таки смогут избраться в парламент и получат определенное место в Верховной раде этого созыва — от 40 до 60 человек (из 450). Что дальше? У условно проукраинских сил в этом же созыве в любом случае будет большинство, а при удачном и довольно вероятном раскладе — конституционное большинство (300 человек, две трети от состава парламента). Что сделает одна фракция? Начнет скупать союзников за российские деньги? Это будет сложно, учитывая, что они изначально в статусе индийских неприкасаемых, а для успеха надо будет скупить больше народу, чем их собственное количество. При том что это игра для двоих — и скупать, а также склонять на проправительственную сторону волшебным веером админресурса, будут ведь и их противники.

Ключевое здесь то, что эти люди не будут обладать широкими возможностями за пределами собственного маленького княжества. Это не будет “донецкий клан” в старом значении этого слова — мощная финансово-политическая группировка. Это будет небольшая группа коллаборационистов, представляющая небольшую и бедную территорию, а также деньги и помыслы соседней державы. Чего греха таить — державы, воспринимаемой главным внешним врагом.

На другие аргументы тоже есть ответы. Во-первых, ездить по стране и агитировать, не говоря уже о более крупных пакостях, экс-террористам помешает не только СБУ, но и простые люди, набравшиеся за последний год политического сознания и гражданской ответственности. Во-вторых, уже есть сигналы, что средства на восстановление Донбасса будут в значительной мере идти от западных спонсоров. Да и с учетом того, что Украина на каждый день войны тратила 80 млн гривен (около 6 млн долларов США), строить может оказаться лишь немногим дороже, чем ломать.

Перспективы

Что ждет Украину, раненую, но все же идущую своей дорогой? Если честно — длительные, муторные отчаянные попытки заставить государство работать вопреки всем “пророссийским квотам”, патерналистской ментальности и всепоглощающей коррупции. Украина вплотную подошла к той черте, где для самого выживания страны требуется, чтобы все ее политики резко повзрослели. С Донбассом или нет, Украина должна смочь. Смочь восстановить армию, смочь удержать экономику, смочь наполнить реальным смыслом евроинтеграционные законопроекты, смочь провести очищение политического класса, провести налоговую реформу, смочь выдержать внешнее давление и не сорваться... Все это — обязательные требования. У страны просто кончился запас прочности: дальше либо реформы, либо смерть лютая. И рана на боку лишь обостряет расклад.

Что ждет ДНР и ЛНР, добившихся полунезависимости на чужих штыках? Судьба их руководства сильно зависит от того, сколько средств “на восстановление Донбасса” удастся сшибить с Украины и западных благодетелей, а также от вливаний с российской стороны. Судьба их населения безрадостна: диапазон от Тирасполя до Пицунды — это явно не то, о чем они мечтали. Судьба проукраинской его части и вовсе страшна: скорее всего, ожидается еще один виток внутренней миграции.

Что ждет РФ, заигравшуюся в спасение судетских немцев? Если ситуация вновь не войдет в военное русло, то нарастание ностальгических воспоминаний о первой половине 1980-х. С призраком второй половины на горизонте. Даже если санкции ослабнут — а пока таких сигналов нет.

Были ли альтернативные варианты? Для России они заключались в определении степени возможной агрессии: можно было идти дальше. Можно и до сих пор. Но рискованно и не слишком выгодно. Пробивать коридор к Крыму — значит не только нарываться на еще более серьезные санкции, но и подтолкнуть-таки Запад к военной помощи Украине. А значит, это коридор, даже буде пробит, никогда не будет безопасным.

Для Украины теоретически был лишь один альтернативный вариант: сброс Донбасса. Вернее, остатков Донбасса — тех 13 районов, которые были под контролем сепаратистов. Провозглашение их оккупированной территорией (как уже провозгласили Крым) или обещание признать итоги плебисцита о самоопределении, если там его проведут, — не столь важно. По сути это означало бы одно: отказ от проблемной территории.

Этот вариант был реален, но он тоже нес свои риски. По сути, эта территория была бы утрачена для Украины и де-факто, и де-юре в неопределенной исторической перспективе. Ее проукраинские обитатели оставались бы беженцами в собственных домах (впрочем, не факт, что при ныне выбранном варианте они в итоге не окажутся в таком же положении). Более того, это вряд ли остановило бы войну. Из оккупированных территорий на Украину проникали бы как минимум диверсионно-разведывательные группы, а как максимум — полноценные соединения. Тот случай, когда отсечение ноги не гарантирует прекращения гангрены. Кремль мог бы поддерживать такую ситуацию, формально оставаясь ни при чем. Украина сэкономила бы на восстановлении Донбасса, но все равно растратила бы сэкономленное на бесконечной гибридной войне.

Поэтому был выбран “самый мирный вариант”. Важно, что он — продукт совместных усилий и торгов не только Украины, РФ, ДНР, ЛНР и ОБСЕ, но также фактически ЕС и США. Это дает слабые, но гарантии, что его все-таки удастся удержать.

Виктор ТРЕГУБОВ