Які перспективи білоруської приватизації з російським ухилом?

Визит в Минск премьера России Дмитрия Медведева вызвал большую информационную волну на тему приватизации.

Что изменилось в вопросе приватизации белорусских предприятий российским капиталом?

Какие рычаги давления на Белоруссию есть у России? Что в ближайшее время Александр Лукашенко сдаст Москве?

На эти вопросы отвечают участники программы “Экспертиза Свободы” главный редактор интернет-газеты “Салідарнасьць” Александр Старикевич из Минска и доцент Московского государственного института международных отношений Кирилл Коктыш из Москвы. Ведущий — Валерий Карбалевич.

Карбалевич: После визита Медведева российские и белорусские независимые СМИ начали активно обсуждать тему приватизации белорусских предприятий российским капиталом. Прежде всего, споры касаются судьбы “Беларуськалия”.

Но эта тема не новая, ей столько же лет, сколько белорусско-российской интеграции. И схема одинакова: Россия давит, требует продать российским компаниям наиболее прибыльные предприятия, а руководство Беларуси всячески сопротивляется. И, надо признать, сопротивляется довольно успешно.

Из крупных предприятий России продали только “Белтрансгаз”, и, причем, за хорошую цену. И то, что спор вышел в публичную сферу, тоже не впервые. Изменилось ли что-то теперь?

Старикевич: Если смотреть по результатам, то пока не поменялось ничего. Вспомним, более года назад Путин говорил, что объединение МАЗа и КамАЗа на финише, однако его не произошло до сих пор.

Москва пока имеет успех в плане риторики. Вот приезжает Медведев и делает по поводу приватизации “Беларуськалия” заявления типа: “Все равно от этого не отвертеться”. Это звучит серьезно, если не знать истории вопроса.

С одной стороны, есть зависимость Лукашенко от Москвы. Прежде всего — зависимость финансовая. Россия восстановила и даже увеличила дотации Белоруссии. И, казалось бы, есть возможность диктовать Лукашенко свои условия.

Но кто у кого в заложниках — большой вопрос. Ведь лишить Лукашенко дотаций Кремль вряд ли может. Ведь тогда у Белоруссии появится экономическая и политическая нестабильность. И никто не знает, кто в этих условиях может придти к власти в Белоруссии. А Россия знает Лукашенко, ему деваться некуда, на Запад он не пойдет.

Лукашенко все это тоже хорошо понимает. Сейчас он получает гонорар за то, что подписался на новый суперпроект Путина — Евразийский союз. И если Белоруссия начнет выходить из него, то Путин также многое потеряет.

И получается, что стороны зависимы друг от друга, возникает ситуация цугцванг, говоря языком шахматистов. А Лукашенко, как свидетельствует опыт 18 лет, чувствует себя в этой ситуации достаточно комфортно.

Коктыш: Новое то, что сейчас руководство России имеет проблемы с подтверждением внутренней легитимности. Для Белоруссии это означает, что Лукашенко опять вытянул счастливый билет. Ведь Путину нужен внешний успех.

И Белоруссии суждено быть страной, где такой успех может быть достигнут. Ибо другого средства повышения популярности, кроме реализации проекта Евразийского союза, у Путина нет.

В связи с вхождением России во Всемирную торговую организацию Белоруссия может потребовать от Москвы компенсации за реальные и искусственные убытки, торговаться по этому вопросу. Взамен за поддержку проекта Евразийского союза.

А приватизация белорусских предприятий российским капиталом останется на периферии двусторонних отношений.

Карбалевич: Что вы имеете в виду, говоря про успех Кремля на белорусском направлении?

Коктыш: Успех проекта Евразийского союза. Для этого есть два года. И Белоруссия здесь — главное звено. Для этого Белоруссия была выкуплена из долговой ямы.

Осенью в России ожидается усиление социальных протестов. Поэтому, думаю, осенью мы получим новые шаги по интеграции Белоруссии и России по линии Евразийского союза. И Россия будет готова за это платить. Об этом свидетельствует недавний визит Путина в Минск.

Карбалевич: Известно, что на грозные заявления из Москвы официальный Минск реагирует слабо. Наверное, главный вопрос заключается в том, какие у России есть рычаги влияния, чтобы заставить Белоруссию пойти на уступки.

Казалось бы, сегодня единственный такой реальный рычаг — вопрос о белорусском экспорте нефтепродуктов под видом растворителей. Россия теряет от этого около 1 млрд долл в год. Прогнозировалось, что Медведев приедет с ультиматумом. Однако заявление российского премьера на ультиматум не похоже.

Старикевич: Этот вопрос может быть рычагом давления, но захочет ли им воспользоваться Москва?

Согласен с тем, что сейчас Россия сознательно взяла на себя финансирование режима Лукашенко. И не главный вопрос, какие схемы для этого использует Минск. Москва сегодня не готова идти на обострение отношений с Белоруссией в краткосрочной перспективе. Лукашенко, понимая это, будет вести свою игру.

Коктыш: Этот экспорт нефтепродуктов можно назвать и контрабандой. Но эта ситуация с растворителями не была прописана в двустороннем соглашении, согласно которому Белоруссия должна платить пошлину за экспорт нефтепродуктов в российский бюджет.

В Белоруссии много чего можно приватизировать. Четыре предприятия дают 80% доходов от экспорта. Если Лукашенко продаст “Беларуськалий”, его никто не поймет в Белоруссии.

И это легко можно объяснить российскому руководству. Ведь социально-экономическая и политическая дестабилизация, которая может стать результатом такой приватизации, будет головной болью для Кремля. Это придется компенсировать опять же российскими деньгами.

Разговор о белорусской приватизации — это ритуал, который исполняют российские руководители, чтобы показать, что они не отступают от либерального экономического курса. К тому же за счет приватизации Белоруссия сама себя не прокормит. А вот за счет евразийских проектов такая возможность не исключена.

Карбалевич: Вот господин Коктыш говорит, что Лукашенко никогда не согласится на приватизацию, так как его не поймет народ.

Хочу напомнить в этой связи, что продажу “Белтрансгаза” российскому “Газпрому” одобрили только 15% населения. Однако это ничего не изменило.

Кстати, после приватизации “Белтрансгаза” российский “Газпром” сразу повысил там зарплаты, и значительно. Не исключено, что и солигорским шахтерам российские олигархи также повысят зарплаты.

Хочу напомнить, что в прошлом году, когда белорусскому руководству чрезвычайно нужна была валюта, было договорено о продаже 50% акций “Беларуськалия” российскому “Уралкалию”, даже часть денег была уже переведена в Белоруссию. И только авария на одном из рудников “Беларуськалия” сорвала сделку.

Старикевич: Вряд ли Лукашенко остановит общественное мнение. Он может продать и потом объяснить, что продал “Беларуськалий” за такую сумму, за которую можно построить три новых подобных предприятия.

Я с трудом представляю себе массовые протесты против продажи “Беларуськалия”. Поэтому я не исключал бы самых разных сценариев. На мой взгляд, вопрос не в том, будет ли продан “Беларуськалий”, а в том, когда, кому и за какие деньги.

Коктыш: Нельзя сравнивать приватизацию “Белтрансгаза” с приватизацией “Беларуськалия”. После строительства газопровода через Балтийское море транзит газа через белорусский газопровод мог бы сильно сократиться.

Правильнее было бы вести разговор не о продаже “Беларуськалия”, а о координации продажи калия между “Беларуськалием” и “Уралкалием”.

Ведь вместе они контролируют 45% мирового рынка калия. “Беларуськалий” — это курица, несущая золотые яйца. И продавать его было бы глупостью. И здесь позиция белорусского общества и руководства совпадает.

Переклад російською: ИноСМИ

Валерій КАРБАЛЕВИЧ,

“Радые Свабода”, США