Встретил войну с $250 000 на счетах и ​​долгами в $200 млн

Для интервью Хмельницкий просит встретиться в UNIT.City. Сразу переходит на украинский и извиняется за возможные ошибки. Раньше бизнесмен преимущественно говорил по-русски. Говорит, что на такой шаг решился из-за войны: “Я и раньше изучал украинский, практиковал иногда в семье и в холдинге, но сейчас чувствую единство со всем украинским народом”. 

Война и российская пропаганда

24 февраля вы были в Киеве. Как провели этот день, над чем трудились?

23 февраля крупный бизнес был собран на встречу в Офисе президента (ОП). Это тогда казалось довольно неожиданным. Сейчас уже ясно, что в ОП знали, что начнется война. Я считаю, что лучше бы нам сказали. Я бы не уехал из страны и уверен, что 80% находившихся на встрече тоже. А кто хотел, тот уехал после встречи или на следующий день.

Я не верил, что Россия нападет на Украину, даже когда проснулся ночью 24 февраля от взрывов. Думал, что где-то взорвался склад или что-нибудь еще случилось. У меня даже тогда оставалась надежда.

Лишь когда начали звонить друзья и знакомые, понял, что началась война и жизнь будет очень быстро меняться.

24 февраля я приехал в UNIT.City, собрал команду. Главный месседж — необходимо физически сохранить людей, поэтому женщины и дети выезжают за границу или на запад страны. Я оставил только топ-менеджмент.

Моя жена с детьми уехали за границу, а я остался здесь с командой.

У вас, как и у многих в Украине, были знакомые, родственники и бывшие бизнес-партнеры в России. К примеру, глава российского “Сбербанка” Герман Греф. У вас был с ним разговор после 24 февраля?

Я не желаю переходить на личности. Есть несколько человек, с которыми я связался. Понял, что они по-другому смотрят на ситуацию. Нет у нас ничего общего. Я находился в Киеве, который был под обстрелами, а люди под влиянием российской пропаганды этого не понимали. Сегодня я ни с кем из бывших знакомых не общаюсь.

Это не только о бизнесе или знакомых. Это задело и мою семью — мой родной брат живет в Крыму, я с ним не общаюсь восемь лет. Моя мама с ним общалась, но после начала войны даже она перестала. Он думает, что у нас живут одни бандеровцы, желающие напасть на Крым и все разбить. Как нужно сломать свой мозг, чтобы такое рассказывать собственной матери? И это человек с высшим образованием.

Пропаганда — страшная вещь. Я родился в СССР и думал, что в Америке все бандиты, буржуи. Ибо именно это рассказывала советская пропаганда. Сейчас я каждый год с командой еду на обучение в США.

Что для вас стало самым большим впечатлением за эти полтора месяца?

Я поражен тем, как воюет наша армия. Насколько у нас сильные и смелые украинцы. Спасибо ВСУ. Впечатлен поведением президента. Я не был его поклонником; на мой взгляд, он проводил слабую экономическую политику. Но как он держится сейчас — впечатляет. За время войны я практически стал его фанатом.

Впечатляет сплоченность бизнеса. Если честно, то не все бизнесмены друг друга любят. Поэтому у нас так много бизнес-ассоциаций. Десять человек — это уже бизнес-ассоциация. Однако сегодня все друг другу помогают.

Например, ребята, шедшие на фронт, хотели сфотографироваться в Государственном музее авиации, который находится возле аэропорта “Жуляны”. Обратились к нам с этой просьбой. Музей нам не принадлежит, но я хотел помочь. Чтобы решить этот вопрос, хотел позвонить директору КП, но ошибся и набрал бизнесмена-однофамильца, с которым не общался 10 лет.

Он мне через час позвонил и сказал, что нашел способ решить этот вопрос. Только тогда я понял, что ошибся номером.

Потери в Херсоне, Харькове и будущее аэропорта “Жуляны”

Как работает команда UFuture и UNIT.City? Вы сокращали людей?

Мы с командой работали первые две недели, чтобы понять, что происходит и как работаем дальше. С 1 марта я почти всех отпустил в отпуск за свой счет. В целом сейчас работает только 20 человек — это топ-менеджмент, отказавшийся от зарплаты, и технические специалисты, получающие 50%. Например, это старший инженер, глава отдела охраны и т.д.

Я не хотел никого обманывать или тщетно обнадеживать. Я тоже человек и сейчас не имею ответов на многие вопросы. Реалии таковы: мы практически не получим прибыли, и я не могу гарантировать, что бизнес возобновится через один или два месяца. Поэтому тот, кто может найти работу за границей или в Украине, должен это сделать. Как только мы заработаем, я буду возвращать своих сотрудников.

Оказавшиеся в трудных условиях работники обращались к нам, и мы им помогали деньгами, продуктами, лекарствами, кого-то вывозили из города. Я лично связался с каждым менеджером и спросил, кому и чем могу помочь.

В настоящее время у троих наших сотрудников разрушены дома, мы будем их восстанавливать или поможем купить новое жилье.

У вас не было резервного фонда?

Я не откладывал деньги на черный день, все пытался инвестировать в новые проекты и развитие. Так работает мозг инвестора: видит возможность инвестиций и сразу вкладывает деньги. Сейчас понятно, что это моя ошибка, какие-то деньги нужно откладывать. Если бы у меня было $20—30 млн сейчас на черный день, это дало бы нам больше возможностей.

Сейчас на всех моих счетах $250 000, что-то на гривневых счетах, однако сумма тоже небольшая. Для понимания: до войны зарплатный фонд моих компаний составлял около $500 000 в месяц. У нас тоже есть кредиты на $200 млн, и банки не всегда идут навстречу.

Я в начале войны всем позвонил и сказал, что пока не имею возможности платить и что после войны все отдам, даже если нужно будет продать недвижимость и машину. Большинство с пониманием отнеслись к этому.

Однако банк “Авангард”, который предоставил нам кредит на индустриальный парк в Белой Церкви, после моего поста в социальных сетях о перевозке одной компании из Харькова в наш парк направил письмо и попросил возобновить выплаты. Мол, если мы зарабатываем, то должны платить. Однако компания из Харькова в первый месяц не будет платить нам ренту, а дальше полгода будет платить только 50%. Эта компания могла спокойно уехать в Польшу, но осталась в Украине.

Подсчитывали ли вы ущерб?

Три снаряда попали в UNIT.City в Харькове. У меня там сверхмощный глава безопасности, он сразу отзвонился, доложил, что все в бомбоубежище и у него уже есть план, как вывозить оттуда имущество. Я его сразу с этой идеей остановил. Мы что, будем столы и стулья спасать? Пропадет — так пропадет. Со временем все восстановим.

В Херсоне есть солнечная электростанция, мы не имеем над ней контроля. Там тоже были взрывы.

Главное — все люди в команде целы.

Пока наши потери: $15—20 млн. Это только недвижимость и объекты, общие еще не считали.

Есть ли бизнес, который вы планируете закрыть?

Мой бизнес уменьшится вдвое. Это касается и прибылей, и проектов. Я пока не могу сказать, какие проекты поставлю на паузу, а от каких откажусь. Для этого нужно провести аудит всех активов, а сейчас нет людей. Будем заниматься этим после войны.

Мы точно ограничим инвестиции в Unit School of Business, которая работала три года и имеет около 1500 выпускников. Возможно, сделаем небольшую бесплатную программу, но в довоенном формате она не будет точно работать. Когда люди начнут возвращаться, мы будем постепенно расширяться. Но на это уйдет два-три года. То же касается школы программирования ucode IT academy.

Аэропорт “Жуляны” — хороший проект, в который мы инвестировали $100 млн, но пока ничего не заработали. У меня сейчас нет ответа, когда он снова заработает, потому что закрыто небо. Ожидаем, что этот проект будет убыточным, по меньшей мере, в ближайшие два года после войны.

Ключевой актив: UNIT.City в Киеве, Харькове и Львове

Что в дальнейшем будет с UNIT.City в Харькове, вы этот актив списали для себя?

Нет. Харьков — большой и очень патриотический город. И если там будет хоть одна компания, которой нужен офис, будем работать.

Сейчас там находится небольшая команда, которая поддерживает объект технически и с точки зрения безопасности. У меня нет объектов, даже сейчас не поддерживаемых командой. Разумеется, людей нет там, где ведутся активные боевые действия или территория оккупирована российскими войсками. А именно на солнечной станции в Херсоне.

Какая сейчас ситуация в киевском UNIT.City? Есть ли арендаторы, продолжающие платить аренду?

Полную аренду платит только одна иностранная компания; еще несколько — половину. Этого хватает только для технической поддержки помещений. Большинство не платят.

Расскажите о LvivTech.City. Какова концепция проекта?

Концепция похожа на UNIT.City. У меня была мечта создать в Украине свою “Кремниевую долину” и сплотить таланты в стране. Сегодня все борются именно за таланты, а не за земли.

Этот проект мы начали строить пять лет назад, но этот участок у меня украли рейдеры. Я судился за него два года. Строительство первой очереди сейчас завершено на 95%. Это не мой собственный проект, у меня есть партнер. Он местный бизнесмен, но без его разрешения мне не хотелось бы называть имя.

Общий бюджет до $130 млн. Однако точно сказать сложно, потому что все быстро меняется, материалы могут подорожать. Мы уже инвестировали $20 млн, еще $1,5 млн нужно завершить и сдать первую очередь. Думаю, что мы найдем эти средства и проект заработает.

Львов называют новой IT-столицей Украины. Кто уже желает арендовать у вас помещение?

Мы пока сдали только один этаж в европейском коворкинге Spaces, там будут небольшие помещения для разных команд. Они могут заехать уже через несколько месяцев.

Я думаю, что до конца года мы сдадим в аренду весь первый кластер. Будем ориентироваться на компании из разных сфер, а не только IT. Сейчас уже есть договоренности с клиникой и иностранным банком.

Будущее украинской недвижимости и Ocean Plaza

Каковы ваши прогнозы развития девелоперских проектов в Украине? Киев станет приоритетом для застройщиков или акцент сместится в западные регионы?

Чтобы восстановить темпы строительства в Киеве, нужно два года. Это при условии, что война завершится через месяц. В Киеве будет спрос на недвижимость, потому что это многомиллионный город. А мировой тренд — большие города растут. Здесь лучше образование, медицина, быт. К тому же в Киев могут переехать люди из Херсона, Харькова, потому что здесь безопаснее.

В целом сегодня любой город в Украине может стать центром для инвестиций и строительства. Люди едут туда, где видят возможности и условия. Например, во время карантина Сан-Франциско ввело суровый карантин для всех жителей, а Майами наоборот ослабили. За этот год из Сан-Франциско в Майами переехало 300 000 человек. Люди сейчас мобильны, особенно молодежь.

У государства есть идея национализации российских активов. В этом списке может оказаться Ocean Plaza, у вас есть доля 33%. Есть понимание, что с этим проектом будет дальше?

Перед Новым годом я продал строительный бизнес своему партнеру Андрею Иванову. Однако формально еще остаюсь собственником, потому что не переоформил все активы. Я в этом бизнесе был 30 лет и уже перерос. Теперь больше интересуюсь инновациями и созданием экосистем.

Вместе со строительным бизнесом я продал и эти 33% Ocean Plaza. Возможно, Андрей еще какую-то долю купил, но 51% точно принадлежат российской компании. Если власть решит, что этот объект нужно национализировать, значит, так и будет. Важно, чтобы в этом не было исключения. Это нормально. Это выбор власти.

Как Зеленскому восстанавливать страну

Каков план у Офиса президента, как помочь бизнесу?

Я не знаю. То, что они делают, хорошо звучит, но пока физически не работает. Например, инициатива по кредитам для бизнеса под 0% мне нравится. Но я обошел все украинские банки, но кредита так и не получил. Где-то специалисты заняты, где-то еще нет распоряжений. Закон был принят, но воспользоваться им невозможно.

Мы еще как-нибудь справимся без кредита, а вот другому бизнесу будет сложно.

Что станет драйвером экономики после войны?

Первая точка роста для экономики — индустриальные парки. Их строительство должно на себя брать государство. Речь идет не только о строительстве коммуникаций и инфраструктуре вокруг парков. Государство должно строить и помещения, заводы, чтобы бизнес мог сразу работать. Принять закон недостаточно, нужны люди, которые его будут воплощать.

Раньше как было? Бизнес получал участок в чистом поле, потом два года ждал разрешительных документов для строительства завода, потом еще столько же строил. Сегодня мы получаем десятки обращений от компаний по переезду в наш парк в Белой Церкви, а у меня нет столько помещений.

Государство может это сделать гораздо быстрее. Построить небольшой парк, сдать бизнесу помещение в аренду за $3-4 за кв. м и через два года вернуть свои инвестиции. Бизнес в это время создаст тысячи рабочих мест. Так это работает в Польше.

Румыния уже выделяет средства для создания экосистемы для релокации украинского бизнеса. Мы уже должны идти на опережение. Стране требуются десятки индустриальных парков. Готов вместе с командой бесплатно помочь правительству во внедрении этой программы.

Второе, что нужно сделать, — отдельные программы для регионов, которые мы будем восстанавливать. Например, в Харькове условия для бизнеса должны быть втрое лучше, чем в Киеве. Это касается как налоговых льгот, так и других программ поддержки.

Третье — нужно изменить налоговую политику. Есть заблуждение, что рост экономики зависит от налогов. Рост экономики зависит от способности людей покупать. Если мы после войны всех облагаем налогами, то не будет ни бизнеса, ни денег, ни рабочих мест.

Следует оставить налог на заработную плату, НДС и акциз. Остальные отменить. Первым следует отменить налог на прибыль.

Четвертое — нужно ограничить давление правоохранительных органов на бизнес. Оставить, к примеру, одну налоговую, а, например, проверки Генеральной прокуратуры отменить.

Вы выступали за то, чтобы украинские специалисты и бизнес оставались в стране. Что сегодня нужно сделать на уровне бизнеса и государства, чтобы предотвратить отток кадров?

Молодежь останется в стране, если у нее будут возможности для роста и условия для развития. Все остальное не сработает. Пока у нас нет институтов, которые готовят предпринимателей. В Польше есть специальные бизнес-школы, а у нас ничего подобного нет.

Людям нужно давать возможность начать свой бизнес. К примеру, кто-то хочет делать обувь, государство должно обеспечить человека необходимыми условиями и материалами.

Кто-то хочет делать карандаши или бумажную посуду. В Китае есть достаточно дешевые станки для этого. Государство может купить их для предпринимателей. Да, некоторые люди могут не справиться, но будут те, кто построит свой бизнес и создаст новые рабочие места. В Польше таких программ достаточно много, не нужно ничего придумывать, нужно брать и имплементировать.

В конце концов каждый крупный бизнесмен когда-то начинал с чего-то малого. Никто не построил бизнес сразу.

Ира КРИЦКАЯ