Временные трудности

“Возможно, введение “Платона” и несправедливо, однако сейчас страна несет гигантские траты, поэтому необходимо потерпеть и даже проявить героизм. Нам предстоят нелегкие времена, не исключено, что будет вторая индустриализация”. 

Байкер Хирург, 5 декабря 2015

“Последний бой за энергонезависимость, как разрыв пут зависимости от России, вполне возможно принесет суровую зиму. Но мы переживем ее вместе — один раз и навсегда. С холодными носами наших детей, засыпающих в шубах, в борьбе с пятой колонной борцов за русское тепло, со свечками и гудящими генераторами”.

“Зеркало недели”, 27 ноября 2015

История крымского блэкаута — с замерзшими тигрятами, перегревшимся энергомостом имени Путина, восстановленной линией “Каховская-Титан” и хвастливыми заявлениями Аксенова — еще не закончена. Тем не менее некоторые промежуточные выводы сделать можно.  

С самого начала многие украинцы не сомневались, что достаточно щелкнуть рубильником, и посрамленный оккупант приползет к нам на коленях. Причем так считали люди, готовые пожертвовать всем ради независимости, зимовать без вражеских энергоносителей и отдать последнюю копейку на нужды армии.

Украинский патриот, не боящийся материальных лишений, почему-то уверен, что эти лишения сломят противника. Хотя в неприятельском лагере царит точно такая же вера: мы выдержим все с гордо поднятой головой, зато оголодавшие и замерзшие хохлы непременно приползут к Владимиру Владимировичу на коленях…

Что ж, на войне без двойных стандартов не обходится. У них — шпионы и бандиты, у нас — разведчики и партизаны. У них — коллапс и апокалипсис, у нас — временные трудности, стойко переносимые народом.

Но, как ни велик соблазн принизить врага и возвеличить себя, нужно смотреть на вещи трезво. И в Украине, и в РФ есть прослойка идейных граждан, готовых терпеть все ради победы. И здесь, и там живет масса обывателей, преследующих свои шкурные интересы.

Однако Российская Федерация обладает дополнительным козырем в виде авторитарной власти. Когда речь идет о народных страданиях, диктатура всегда устойчивее развивающейся демократии. Это необходимо учитывать.

Показателен хрестоматийный пример из жизни воевавших дедов: блокада Ленинграда. Архивы НКВД рисуют ужасающую картину отчаяния, безысходности и пораженчества в осажденном городе.

“Ваня, бросайте винтовки и не смейте больше защищать, пока не дадут больше хлеба”, — из задержанного письма на фронт.

“Чем речи говорить и обещать победу, лучше бы скорее сдались, зря народ губят и морят голодом”, — реакция на выступление И. В. Сталина.

“Надо организованно всем до одного требовать — или пусть сдают город или снабдят нас как следует”, — контролер ленинградского завода № 371.

“Наши руководители довели народ до того, что люди стали убивать и есть своих детей, а мы, дураки, сидим и молчим. Народу нужно подниматься, пока все не умерли от голода. Пора кончать с этой войной”, — ленинградская домохозяйка.

“Город придется сдать немцам, так как голода, который мы переносим, до конца не выдержать”, — инженер Октябрьской железной дороги.

“Я думаю, если бы провели голосование в Ленинграде, кто за сдачу города немцам, я уверен, что 98% будут голосовать за сдачу, тогда хоть голодать не будем“, — токарь одного из номерных заводов.

Цифра, озвученная токарем, выглядит преувеличенной: военная цензура обнаруживала “негативные настроения” лишь в 20% писем из Ленинграда. Но, во всяком случае, сдачи желал значительный процент погибающего населения. И что? А ничего.

Советская власть была не в состоянии  кормить осажденный  город, и поскольку громкие речи не заменят калорий, более 600 000 ленинградцев умерли от голода. Но советская власть могла кормить управленческую верхушку, войска и карательный аппарат.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы удержать Ленинград, создав иллюзию монолитного города-героя. И не важно, сколько голодных горожан были готовы сдаться противнику: 20%, 50% или 98%. Никто не спрашивал мнения этих несчастных, оно не влияло на принятие решений и не сыграло серьезной роли.

Конечно, сейчас не 1941 год, и Путину далеко до товарища Сталина. Но 125-граммовый паек российским гражданам тоже не грозит. А девальвация рубля, безработица, рост цен или крымский блэкаут не мешают авторитарной машине держать население под контролем.

Кто-то готов терпеть “временные трудности” из патриотических побуждений, большинство — из-за пассивности и покорности.

За время кризиса на робкую акцию сподобились лишь верноподданные дальнобойщики, чей протест был успешно купирован. Никто не спрашивает мнения беднеющих обывателей, оно не влияет на принятие решений и не играет серьезной роли.

Можно сколько угодно издеваться над “ватой”, страдающей от повышения цен, оставшейся без путевок в Турцию и Египет или сидящей без света в оккупированном Крыму. Хотя злорадство — не самое благородное чувство, во время войны оно вполне естественно. Но рассчитывать, будто народные лишения заставят Кремль пойти на попятную — по меньшей мере наивно.

Мы прекрасно знаем, что представляет из себя Владимир Владимирович. Нам известно, насколько отморожен российский репрессивный аппарат, и насколько управляемы жители РФ.

Мы отлично понимаем, что Украина — не Россия. И все-таки приписываем противнику собственные черты: обратную связь между властью и гражданами, зависимость политикума от общественного мнения, возможность шантажировать верхи возмущением низов.

Кто-то искренне верит, что если подопечные ВВП будут недоедать, мерзнуть и сидеть в темноте, то Москва прекратит войну, вернет Крым или хотя бы освободит наших политзаключенных.

Однако стратегия, построенная на ложных  посылках, едва ли может сработать. От розничных цен и температуры батарей зависит рейтинг Порошенко, но не благополучие Путина.

Означает ли это, что путинский режим неуязвим, и любые экономические невзгоды ему нипочем? Отнюдь! У Кремля есть своя ахиллесова пята, отсутствовавшая в приснопамятные сталинские времена.

Большая часть российской элиты успела интегрироваться в глобальный рынок. Ей не нужно возвращение в СССР или превращение в КНДР. Она хочет жить в современном мире — мире международных корпораций, астрономических прибылей и банковских счетов в Швейцарии.

Увы, кремлевские авантюры неумолимо вытесняют Россию из этого мира. Хотя обитателям Рублевки не приходится сидеть при свечах и экономить на продуктах, запас терпения у этой группы населения наименьший, а возможности для бунта — наибольшие.

Как бы ни был оторван от реальности президент Путин, он это понимает. Поэтому Путин лихорадочно лавирует между военными и финансовыми кругами. Поэтому старается минимизировать потери Ротенбергов за счет покорного плебса. Поэтому активно торгуется с Западом, добиваясь снятия экономических санкций.

Но пока изоляционный капкан продолжает сжиматься, а путинские маневры лишь усугубляют положение России. И это действительно чревато крахом системы, сформировавшейся в благополучные двухтысячные годы.

Революционная формула от классика общеизвестна: “Верхи не могут, низы не хотят”. Но, по-видимому, формула русской революции в XXI веке будет выглядеть несколько иначе: “Путин не может, верхи не хотят”. А российские низы включатся в процесс чуть позже — когда по телевизору объявят, что терпеть временные трудности более не представляется возможным.

Михаил ДУБИНЯНСКИЙ