Война против России: юридический фронт

Если внимательно просмотреть Закон Украины “Об обороне Украины”, согласно которому вооруженной агрессией против Украины считается любое из таких действий, как: вторжение или нападение вооруженных сил другого государства или группы государств на территорию Украины, а также оккупация или аннексия части территории Украины; блокада портов, побережья или воздушного пространства, нарушение коммуникаций Украины вооруженными силами другого государства или группы государств; нападение вооруженных сил другого государства или группы государств на военные сухопутные, морские или воздушные силы или гражданские морские или воздушные флоты Украины; засылка другим государством или от его имени вооруженных групп регулярных или нерегулярных сил, совершающих акты применения вооруженной силы против Украины; применение подразделений вооруженных сил другого государства или группы государств, находящихся на территории Украины согласно заключенным с Украиной международным договорам, против третьего государства или группы государств; другое нарушение условий, предусмотренных такими договорами, или продолжение пребывания этих подразделений на территории Украины после прекращения действия указанных договоров. 

Изложенные выше обязательные условия для квалификации действий РФ как страны, осуществившей акт военной агрессии, полностью подтверждаются событиями в АРК Крым — это конкретные действия по подготовке и, собственно, “официальная” аннексия части суверенного государства. Юридическая гильотина для Путина — это конкретные официальные акты органов власти РФ (Договор между Российской Федерацией и Республикой Крым “О принятии в Российскую Федерацию Республики Крым и образовании в составе Российской Федерации новых субъектов” от 18 марта 2014 г.; дальнейшая ратификация указанного  соглашения Госдумой РФ; Федеральный конституционный закон “О принятии в состав РФ республики Крым и г. Севастополь”). И если с Путиным все понятно (РФ нарушает все нормы права), то позиция официальной Украины по защите национальных интересов порождает много вопросов из-за отсутствия стратегии. По крайней мере, нам не известно о ее существовании. 

Какие системные юридические действия в целом совершает Украина для защиты национальных интересов? Кто взял на себя ответственность за юридическую войну против России? Это, разумеется, хорошая тема для слушаний, которые состоятся по инициативе комитета Верховной Рады Украины по иностранным делам 15 апреля 2015 г. с  участием содокладчиков — администрации президента, Минюста, МИДа, ГПУ, СБУ, МВД, Минфина, Фонда госимущества, Минэкономразвития, СНБОУ, но, согласитесь, что проводим мы такие коллективные разговоры с весьма большим опозданием. 

Только 27 января 2015 г. Верховная Рада Украины признала Российскую Федерацию государством-агрессором.Оставляя открытыми вопросы, с чем связана задержка в принятии постановления, а также в должном ли порядке Украина собирает доказательства в подтверждение такого политического решения (как и аналогичных решений местных советов), вернемся к вопросу реальной правовой работы, проводимой по результатам вторжения агрессора.

Инструменты правовой защиты национальных интересов Украины следует разделить на символические и практические. К символическим мы бы зачислили ряд исков государства в международные судебные учреждения, которые в результате либо не приведут к установлению и оценке фактов агрессии РФ как государства, либо требуют согласия на применение юрисдикции, либо обречены на банальное невыполнение решений, либо целостно не решают вопрос взыскания убытков. Однозначно такие иски следует инициировать для усиления политического давления, в то же время успешность таких мероприятий зависит от ряда обстоятельств, которые могут не наступить. Среди последних можно выделить три группы.

1. Международный суд ООН. 8 августа 2014 г. Минюст заявил о подготовке иска против России в Международный суд ООН. 9 декабря 2014 г. премьер-министр Украины Арсений Яценюк сообщил, что Украина начала процедуру подачи иска в Международный суд ООН, а 22 января 2015 г. в Минске украинская и российская стороны провели переговоры относительно указанного иска и финансирования Россией терроризма. В пределах этого дела Украина заявляет о нарушении Россией ряда конвенций, среди  которых ключевой является Конвенция о запрете финансирования терроризма. На данном этапе ведется процедура досудебных консультаций (согласно ч. 5 ст. 38 Регламента суда), пока не будет достигнуто соглашение относительно подсудности и юрисдикционных вопросов, решаются вопросы предыдущих возражений, предусмотренных ст. 79 регламента. По нормам регламента, Россия должна признать или опровергнуть доводы Украины. 

Прогноз: вероятность предоставления политико-правовой квалификации действиям РФ для применения дальнейших мер политической и юридической ответственности; вопрос возмещения убытков является второстепенным и не имеет перспектив быть решенным в консолидированном виде; рассмотрение дела Международным судом ООН долговременно и связано с многочисленными юридическими препонами, как-то: согласие РФ на такое рассмотрение либо же лоббирование отказа от поддержки Украины другими государствами мирового сообщества. 

2. Международный уголовный суд (МУС, “Гаагский трибунал”). 4 февраля 2015 г. парламент принял постановление “О Заявлении Верховной Рады Украины “О признании Украиной юрисдикции Международного уголовного суда в отношении совершения преступлений против человечности и военных преступлений высшими должностными лицами Российской Федерации и руководителями террористических организаций “ДНР” и “ЛНР”, которые привели к особо тяжким последствиям и массовому убийству украинских граждан”. Признавая юрисдикцию судебного учреждения ad hoc, ВРУ обратилась в МУС с целью привлечь виновных лиц к уголовной ответственности на основаниях, предусмотренных ст. 7 и ст. 8 Римского устава МУС, — за совершение преступлений против человечности, военных преступлений, содеянных на территории Украины, начиная с 20 февраля 2014 г. и по настоящее время. По этому поводу министр иностранных дел Павел Климкин заявил, что “Украина может судиться с Россией в Международном уголовном суде, однако будет соблюдать все юридические процедуры перед этим”. Вместе с тем он указал: “Мы знаем, как это делать”...  …мы сейчас готовим стратегию, поскольку мы должны быть уверены в нашем успехе”. Затем, 8 апреля 2015 г., также стало известно о том, что ГПУ намерена в течение  апреля подготовить и передать в Международный уголовный суд в Гааге материалы об аннексии Крыма. 

Прогноз: из официального сайта МУС на время подготовки этой публикации не видно, что в секретариат МУС поступило заявление Украины о признании юрисдикции МУС от 4 февраля (в связи с этим непонятно, как ГПУ и МИД намерены передавать материалы об  агрессии, если суд юрисдикцией относительно указанного преступления не владеет); МУС не может рассматривать вопрос о преступлениях агрессии в целом не потому, что Украина не ратифицировала Римский устав, а потому, что эта категория дел  станет подсудной МУС только после вступления в силу соответствующей поправки к Римскому уставу от 2010 г. (положение о преступлениях агрессии), — для этого ее должны ратифицировать 30 государств
(в настоящее время ратифицировало 21 государство). И только после такой международной ратификации состоится, собственно, вступление в силу положения о преступлениях агрессии, что позволяет сделать вывод: любая агрессия станет предметом рассмотрения в МУС только после обретения указанным  положением силы. Более того, согласно положению, признание МУС юрисдикции относительно преступлений агрессии может состояться не раньше 1 января 2017 г. Даже при таких условиях  юрисдикция будет распространяться лишь на преступления,  содеянные после указанной даты.

3. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). В этой части выделим только иск, поданный 13 марта 2014 г. (І. Ukraine v. Russia I no. 20958/14/), не  анализируя индивидуальные заявления граждан. Предмет обобщенных требований Украины касается незаконной оккупации Крыма и нарушения прав человека со стороны РФ и подконтрольных ей террористов на Востоке Украины. Речь идет о т.н. деле “о триллионных убытках”, вызванных оккупацией РФ части территории Украины. Это дело охватывает все факты, зафиксированные относительно нарушения прав человека, убийств и похищения цивильных граждан и военных, нарушения прав крымских татар, религиозных прав украинцев и притеснений со стороны оккупационных сил религиозных общин, нарушения права собственности украинских компаний и частных лиц. Известно, что суд принял предохранительные меры по ходатайству украинской стороны в порядке обращения, предусмотренного п. 39 Правил суда, и обязал стороны спора удержаться от каких-либо мер, в том числе военных действий, которые могут привести к нарушению Конвенции, а также обязал стороны безусловно выполнять взятые на себя обязательства по Конвенции, особенно относительно уважения и защиты права на жизнь (ст. 2 Конвенции) и запрета пыток (ст. 3 Конвенции). Далее, 25 ноября
2014 г., ЕСПЧ  дал российскому правительству 16 недель (до 25 марта 2015 г.) для того, чтобы представить свой официальный ответ о допустимости заявлений Украины, представленных согласно ст. 33 (межгосударственные дела); о наличии достаточного объема юрисдикции в РФ в контексте ст. 1 Конвенции (обязательство уважать права человека) и о том, какие доступные и эффективные средства предоставлены лицам, чьи права и свободы были нарушены такими действиями (о выполнении РФ таких требований неизвестно). 

Прогноз-1: ЕСПЧ не устанавливает факты агрессии; ответственность по решению касается не обвинения РФ в совершении одного или нескольких актов агрессии, а обосновывается указанием на нарушение отдельных положений Конвенции; вопрос об удовлетворении консолидированной претензии Украины о причиненном ущербе рассматривается только в контексте нарушения отдельных норм, не связанных с военной агрессией; дело нуждается в тщательном доказывании каждого факта, что означает как сложность производства, так и чрезвычайно продолжительные сроки рассмотрения,  предусмотреть которые не представляется возможным. 

Прогноз-2 в ЕСПЧ: данные дела не касаются возмещения государству консолидированных убытков по результатам агрессии РФ; факт агрессии РФ относительно Украины не имеет перспективы быть установленным.

К практическим и срочным проблемам (связанным с применением практических правовых инструментов), которые с марта 2014 г. остаются не решенными Украиной, относятся  проблемы с защитой государственных интересов по результатам “национализации” крупных предприятий на оккупированных территориях (ГАО Черноморнефтегаз, ПАО “ДТЭК Крымэнерго”, ПАО “Крымгаз”, ПАО “Укртрансгаз”, ГП “Феодосийское предприятие по обеспечению нефтепродуктами”, ПАО “Укртелеком”) и других субъектов хозяйствования, единственным или частичным владельцем которых является Украина. 

Верховный Совет АР Крым уже успел вынести решение, что “собственностью Республики Крым является движимое и недвижимое имущество публичного акционерного общества “Государственное акционерное общество “Черноморнефтегаз”, ПАТ “Укртрансгаз”, Государственного предприятия “Феодосийское предприятие по обеспечению нефтепродуктами” и ряд других предприятий. На примере ГАО “Черноморнефтегаз” можно проиллюстрировать приблизительный масштаб проблемы: по состоянию на сегодня активы, имущество, документация предприятия не находятся  во владении общества, легитимное руководство смещено от выполнения обязанностей из управления, руководство осуществляют нелегитимно назначенные лица. Для более полной картины: в состав производственной базы “Черноморнефтогаза” входят 18 углеводоородных месторождений, 10 из которых находятся в эксплуатации; 11 морских газодобывающих стационарных платформ и блоков-кондукторов с размещенными на них технологическим оборудованием, средствами контроля и связи; четыре плавучие самоподъемные буровые установки “Сиваш”, “Таврида”, В-312 “Петро Годованець”, В-319 Ukraine; три воздушных судна (вертолеты) Agusta AW139, Agusta AW139, Agusta A109С; технологический флот в составе 27 единиц плавсредств, среди которых — судна снабжения, крановые, буксирные, аварийно-спасательные, противопожарные, водолазные и пр.; специализированный порт с причальным фронтом длиной 1700 м с хорошо защищенной акваторией, судоремонтным комплексом и участком подводно-технических работ; береговая производственная база обеспечения морских работ и обустройства морских месторождений, включающая комплекс по  изготовлению металлоконструкций, платформ, секций морских газопроводов, ремонтно-механические цеха, складские помещения, погрузочно-разгрузочные средства; газотранспортная система, связанная с газотранспортной системой Украины, включает свыше 1196 км магистральных газопроводов, в том числе 286 км морских; подземное хранилище газа активной емкостью первой очереди 1 млрд кубометров и полной емкостью 3 млрд кубометров, связанное с газотранспортной системой; 45 газораспределительных станций; две автомобильные газонаполнительные компрессорные станции. Объем добычи природного газа за 2013 г. составлял 1,649 млрд кубометров, 57,61 тыс. т газоконденсата и 8,0 тыс. т нефти. Плановая добыча природного газа предприятием на 2014 г. — 2,4 млрд кубометров. Только основные средства предприятия оцениваются в сумму до 15 млрд  грн. При этом доля государства в предприятии — 100%, а единственным акционером является НАК “Нафтогаз”. В контексте потерь мы не можем обойти вниманием “вышки Бойко”. По официальной информации ГПУ, российская сторона не допускает Украину к “вышкам”, а “материалы этого дела были перевезены в Крым и, в связи с аннексией, там и остались”, — как сообщил Н.Голомша. По словам начальника управления по расследованию коррупционных преступлений П.Жебривского, “с вышками Бойко крайне сложно, поскольку нужен предмет — сами вышки, а нас россияне туда не пускают. Есть тело — есть дело. Обязательно должно быть вещественное доказательство, должна быть назначена экспертиза, после экспертизы должна быть доказательная экспертиза, потому что если доказательств не будет, то суд не вынесет решение”. Впрочем, такое положение дел служит формальным оправданием украинской  власти, почему на сегодняшний день не завершено расследование дела и не предъявлены обвинения ни Бойко (экс-министру), ни Бакулину (экс-главе “Нафтогаза”), ни Кацубе (бывшему заместителю “Нафтогаза”), а арест на имущество не был наложен.

Только из средств массовой информации становится известно о сотнях объектов, потерянных Украиной в других секторах экономики. Но есть ли смысл перечислять такие случаи, если утраченных объектов —  тысячи? Ущерб, конечно, можно подсчитать, но не математика является решающим аргументом в борьбе. Решающее значение имеют конкретные юридические действия тактического и стратегического характера — менеджмент в юридической защите интересов страны. 

Так как же конкретно Украина защищает свой интерес в лице предприятий, учреждений, организаций, находящихся в АРК Крым и на Востоке Украины? Мы уже упоминали о “триллионном иске”, инициированном Украиной в ЕСПЧ, что означает  накопление Украиной доказательной базы об убытках от оккупации именно в рамках указанного дела. Это также означает: стратегия правительства в том, что такие предприятия, как “Черноморнефтегаз”, окажутся в “корзине” предприятий, учреждений или организаций, которым нанесен ущерб, и относительно которых Украина применяет юридические меры по восстановлению нарушенных прав, наряду с такими, как, например, условный завод шампанских вин или вообще зоопарки или организации и предприятия по сути местного значения, в которых сохраняется доля государства. О перспективах рассмотрения дела в суде ЕСПЧ уже упоминалось. Кроме того, удивляет и отношение государства к бизнесу, находящемуся на оккупированных территориях: речь идет либо о предприятиях, доля в которых разделена между государством и частным сектором, либо о предприятиях, полностью основанных частными субъектами. Из последних можем вспомнить хотя бы официальную позицию компании WOG от 11.09.2014 г., руководство которой заявило дословно следующее: “Минэнерго дает понять, что оно “умывает руки” и оставляет украинские компании один на один с проблемами относительно возвращения имущества, компенсации потерь, погашения банковских кредитов”. Не придавая особого значения данному заявлению (и не прибегая к поискам правды в пределах этой статьи), мы только должны подчеркнуть мысль, что ответ власти на инициативы бизнеса по защите своих прав на территории АРК Крым — молчание. Такое молчание (читай “мирный протест”) было предложено на Майдане, затем — во время аннексии АРК Крым, теперь — относительно поддержки Украиной бизнеса, который готов подавать иски против России в международные учреждения при поддержке государства, да, собственно, и самостоятельных действий Украины в указанном направлении.

 Как видим, государство за год не отделило меры правовой защиты стратегических предприятий для экономики Украины от всего остального сегмента проблем, возникающих на оккупированных территориях. То есть на сегодняшний день речь идет о десятках тысяч предприятий, механизмы правовой защиты которых сводятся  к результатам дела в ЕСПЧ (перспективы описаны выше) и являются принципиально одинаковыми, независимо от специфики и значения для государства того или иного предприятия. Есть ли основания утверждать, что избирательный подход к проблеме может достичь большего успеха? Прежде всего ловим себя на мысли: “Что будет, если Украина проиграет дело о “триллионных убытках в ЕСПЧ” из-за нарушения процедуры или несоблюдения требований к доказательной базе относительно десятков тысяч предприятий: от малого до крупного?”. Следствием будет то, что ГАО “Черноморнефтегаз”, ПАО “ДТЭК Крымэнерго”, ПАО “Крымгаз”, ПАО “Укртрансгаз”, ГП “Феодосийское предприятие по обеспечению нефтепродуктами”, ПАО “Укртелеком” и сотни крупных предприятий потеряют возможность успешно защитить свои права как отдельных субъектов хозяйствования в других учреждениях. Почему эти предприятия самостоятельно не инициируют судебные разбирательства? Потому, что порядок принятия решения об инициировании судебного разбирательства без участия государства практически нереальный, поскольку такое решение требует согласования органом управления общества или решения общего собрания акционеров (что невозможно в предприятиях, где доля бизнеса миноритарная). 

С другой стороны, есть перспектива подачи исков от крупных предприятий в международные арбитражи. Среди частноправовых способов защиты нарушенных прав можно назвать Международный центр урегулирования инвестиционных споров (Вашингтон), Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма, Арбитраж ad hoc по правилам UNCITRAL и т.п. Тогда необходимо выделить условных 100 предприятий, представляющих первоочередное значение для государства (и находящихся на оккупированной территории) и разрабатывать стратегию, которая может привести к успеху. Такие инструменты безотлагательны и действенны, в зависимости от того или иного случая. В частности, следует рассмотреть возможность возмещения ущерба согласно правилам, предусмотренным Соглашением между Кабинетом министров Украины и правительством Российской Федерации о поощрении и взаимной защите инвестиций, Соглашением о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности, Договором к Энергетической хартии и Заключительным актом к ней. Между тем действия Украины должны быть последовательными, ответственными и, главное, скоординированными для недопущения негативных последствий (в т.ч. и установления фактов признания субъектами АРК Крым частью РФ). Однако сегодня нам ничего не известно о координации таких юридических действий органами власти Украины, применении имеющихся механизмов правовой защиты, которые бы решали проблемы государства и бизнеса на оккупированных территориях — как сообща, так и отдельно. Украина, по нашему мнению, самоустранилась от применения тех инструментов международного права, которые применяются бизнесом. 

При отсутствии официальной информации, можно сделать вывод, что Украина не предпринимает скоординированных шагов в правовых отношениях с РФ, что порождает ряд рисков государственного значения. И это — непозволительная роскошь, поскольку вследствие вооруженной агрессии России и захвата части территории Украины возникает огромный и чрезвычайно сложный, в правовом смысле, комплекс правовых проблем, связанных с восстановлением прежнего состояния и компенсацией убытков пострадавших лиц и государства. Если не осуществить системную организацию всех юридических процедур и требований, хаотический процесс отстаивания государственных и частных интересов приведет к юридическому коллапсу, в котором невозможно будет достичь результата — удовлетворения требований Украины, физических и юридических лиц. Более того, ненадлежащая координация всех правоотношений со страной-агрессором может привести к негативным последствиям. Нескольких примеров будет достаточно: мы уже высказывались по поводу того, что недавний контракт, заключенный между “Укринтерэнерго” и “Интер РАО” по линии Минэнерго противоречит публичному порядку, грозит проигрышем Украины в международных судах и потерей территории. Существует риск того, что известный контракт с положениями о “Крымском федеральном округе РФ” и о подсудности споров российскому суду может быть признан не двусторонним, а многосторонним, ведь он заключен также и с участием третьей стороны — “Крымэнерго”, не подконтрольной Украине. В результате, возникают логичные вопросы: как, например, отреагирует Украина, если “Крымэнерго” попытается подать в российский суд иск уже на других участников соглашения или же обвинит Украину в нарушении контракта ради установления фактов принадлежности “Крымэнерго” России? Можно вспомнить и другие ситуации, требующие скоординированной работы. В частности, 28 сентября 2014 г. стало известно о намерении И.Коломойского подать иск в Гаагский трибунал и требовать от России возмещения материальных убытков от ареста его имущества на сумму 2 млрд долл. США, а 8 апреля 2015 г. уже Энергохолдинг ДТЭК Р.Ахметова заявил, что будет отстаивать свои интересы в международных судах в случае признания незаконной покупки “Днепрэнерго”. Известно также, что у ДТЭК есть намерение отстаивать свои активы в ПАО “ДТЭК Крымэнерго” через арбитраж. Среди прочего, сегодня также существует риск исков против Украины в ЕСПЧ в пределах контрмер (известно о подготовке около 200 исков в ЕСПЧ против Украины от лиц, пострадавших в зоне военного конфликта на территории Украины), а также возможный иск РФ к Украине о досрочном погашении евробондов на сумму 3 млрд долл. (с 15 млрд  долл. долга, взятого в декабре 2013 г. Украиной на два года со ставкой купона 5%). Все это свидетельствует о необходимости проведения Украиной скоординированной правовой работы в столь сложный период. Особенно четко мы должны понимать риск того, что арбитражные инвестиционные иски, которые могут базироваться на презумпции статуса АР Крым как составляющей Российской Федерации, в случае их удовлетворения способны нанести невосполнимый ущерб интересам государства и общества, установив опасный судебный прецедент, в котором международный суд подтверждает принадлежность оккупированной территории юрисдикции России. Понятно, что, допустив хаос и неразбериху в правовых отношениях с Россией именно сейчас, — мы проиграем. Не отдельный спор, а юридическую войну. 

На поверхности также лежат вопросы граждан о рисках продолжения экономического сотрудничества между Украиной и Россией в период цинично замаскированной военной агрессии. Как воспринимать сообщения о том, что одни предприятия Украины продолжают заключать хозяйственные договора с предприятиями агрессора, другие — выполняют контракты по поставкам товаров для нужд не только населения Российской Федерации, но и военного сектора страны, совершившей нападение? Ответы на эти вопросы должны давать премьер-министр и президент, каждый в меру своей компетенции. Но высшие должностные лица стали в позицию: молчать — действиями, говорить — намерениями. Молчат о санкциях Украины в отношении должностных лиц страны-агрессора, о принятии равнозначных мер к российскому бизнесу в Украине и, что самое важное, — молчат о стратегии юридической борьбы против России и системной правовой защите национальных интересов. Здесь мы не рассматриваем частные случаи, имеющие косвенное влияние на интересы государства.

По нашему мнению, Украина не учитывает риски нескоординированности юридической работы во всех отношениях с РФ. Государство должно провести масштабную правовую работу, которая соответствовала бы уровню существующих вызовов и угроз, в следующем алгоритме:

Установить координацию и отчетность по всем правоотношениям, возникающим между Украиной и Россией и касающимся интересов государства. Ответственность за координацию возложить на Минюст.

Определить стратегическую группу специалистов, которая принимает коллегиальное решение и дает решающую рекомендацию министру юстиции и правительству об использовании системных и систематических действий по правовой защите интересов Украины в каждом деле (Международный суд ООН, МКС, ЕСПЧ, условные “100 судебных дел в интересах государства”), а также по каждому договору между резидентами Украины и России на время вооруженной агрессии РФ (если участником договора является государство или предприятия, в которых есть доля государства). Такая группа должна быть создана как орган Минюста.

Провести открытые и прозрачные конкурсы по привлечению наилучших юридических фирм мира, имеющих соответствующий опыт и международный рейтинг, для защиты интересов Украины в делах по критерию специализации и соответствующему потенциалу лоббирования. Координацию и отчетность таких фирм оставить за стратегической группой, которая готовит заключения для министра юстиции и докладывает правительству. 

Если чиновники говорят о нехватке средств для привлечения юристов топ-класса с мировым именем, я отвечу, что скупой платит дважды. А в ситуации, в которой находится Украина, цена — само существование государства. Более того, 6 марта 2015 г. стало известно, что НАК “Нафтогаз Украины” заключила соглашение с компанией “Wikborg, Rein&Co. Advokatfirma DA” (Норвегия) на юридические услуги стоимостью 2,74 млн евро (70,39 млн грн по актуальному курсу НБУ). Ранее Украина уже уплатила этой фирме 1,3 млн евро по контракту на представительство интересов Украины в Стокгольмском арбитраже в “газовом деле” (при том, что в Стокгольме мы находимся только на начальной стадии спора). Это тот интересный случай, когда Украина платит очень высокую цену фирме, отобранной по неизвестным критериям. По этому поводу в СМИ сообщалось, что первый тендер на указанные услуги также проводили по неконкурентной процедуре: почему для представительства Украины в арбитраже была выбрана именно “Wikborg”, тогда не объясняли, а по словам главы правления “Нафтогаза” Андрея Коболева, “у компании был успешный опыт решения судебных споров с Газпромом”. При этом на сайте “Wikborg, Rein&Co” по поисковому запросу “gazprom” не было ни единого результата, сообщалось в прессе. Учитывая это, следует думать, что вопрос цены на повестке дня не стоит. Но если уж и платить — то открыто, честно и с учетом интересов государства.

Бесспорно, Украина оказалась перед беспрецедентной по сложности в ХХІ в. ситуацией, которая требует принятия далеко не точечных и кратковременных мер по защите государства. В то время как американское оружие и по сей день находится за океаном, у нас есть оружие в виде скрупулезной и вместе с тем стратегической правовой работы. Мы сомневаемся в ее силе? Российская Федерация тоже сомневалась в недавнем деле, которое рассматривалось в третейском суде Гааги по искам о возмещении ущерба по результатам национализации Россией компании “ЮКОС”. Сомневалась на стадии рассмотрения дела — суд утвердил решение о взыскании с России 50 млрд долл. (крупнейшая сумма компенсации за историю арбитражей). Сомневалась в возможности исполнения решения — забыла, что РФ является подписантом Нью-Йоркской конвенции 1958 г. “О признании и исполнении иностранных арбитражных решений”, а это означает, что в случае отказа РФ исполнить решение ее активы могут быть взысканы в счет имущества, размещенного на территории других стран — подписантов Конвенции. В результате, сегодня в этом деле российская сторона поспешно пытается заключить ряд мировых соглашений о выплате средств, поскольку речь идет об изъятии в разных цивилизованных странах ее самолетов, заводов и даже активов в газовой отрасли (кстати, почему бы не реализовать таким образом “Мистрали” на открытом аукционе с целью возмещения ущерба владельцам “ЮКОС”?) Возможно, незаметными, но образцовыми становятся отдельные случаи сворачивания “Газпромом” своих позиции в Европе. Такой пример дает прогнозируемую ясность — российские “понты” заканчиваются там, где принимаются адекватные меры реагирования. Желательно, по принципу талиона. (Талион — правовой принцип, по которому в случае причинения какого-либо ущерба виновнику наносят такой же ущерб). Классическим примером талиона является библейское “око за око, зуб за зуб”). Итак, оружием — хорошо, законом — непременно.

Автор этой публикации лично организовывал встречу высшего руководства Украины с представителями компании Shearman and Sterling LLP (компания на стороне акционеров ЮКОСа, ответственная за защиту требований, удовлетворенных на сумму 50 млрд долл. США). Далее, в хорошем смысле слова, мы были лоббистами привлечения к группе юристов для Украины компании Covington and Вurling LLP (которая сопровождала вторую часть дела в интересах акционеров ЮКОСа на сумму более 1 млрд долл. США). Наши многочасовые переговоры в Вашингтоне с последними свидетельствуют: топ-специалисты готовы работать прежде всего на репутацию и против произвола Российской Федерации (это подтверждается и ценовым предложением, которое, даже по киевским меркам, является приемлемым и у некоторых чиновников вызвало удивление — как “заниженное”). Соответственно, в Минюст и правительство были поданы официальные предложения о защите государственных интересов Украины. Результат: от НАК “Нафтогаз Украины” мы получили ответ, что в газовых спорах им советники не нужны, поскольку уже избрана вышеупомянутая норвежская компания, и именно “в соответствии с требованием Закона Украины “Об осуществлении государственных закупок”, а от Минюста — заверения, что предложение, опыт и репутация топ-компании будут учтены в будущем. Как видим, будущее наступило, а воз и ныне там.

10 апреля 2015 г. сообщалось, что компании JKX Oil & GAS PLS (по сообщениям СМИ, подконтрольная И.Коломойскому), POLTAVA GAS B.V. и Poltava Petroleum Company начали арбитражные рассмотрения дел против Украины в международных судах, требуя взыскать с Украины 180 млн долл. США). К нам попало письмо от 19 февраля 2015 г. за подписью заместителя министра юстиции А.Янчука, который от имени государства предлагает высказать свои коммерческие предложения по очередному делу государственного значения украинской юридической компании AEQUE. Мы не говорим о незаконности действий чиновника. Мы говорим только фактами: на украинском рынке десятки тысяч юридических фирм, и далеко не все из них получили такое приглашение; украинская фирма AEQUE функционирует с конца 2014 г.; СМИ сообщали о создании указанной фирмы в связи с выходом пяти из 11 партнеров из состава авторитетной фирмы “Василь Кисиль и Партнеры” в 2014 г.; 22 июля 2014 г. Петр Порошенко назначил заместителем главы Администрации президента Украины адвоката Алексея Филатова, который до этого назначения был партнером фирмы “Василь Кисиль и Партнеры”. Мы не против указанной компании, но мы против игры без правил, если она будет иметь место. Вопрос, по сути, не в тех или иных фирмах и не в отдельных чиновниках. Вопрос в ответственном и прозрачном процессе на условиях справедливого отношения к государственным интересам в то время, когда идет война. Вопрос об Украине и ее будущем. Нельзя терять время.

Станислав БАТРИН