Владимир Демчишин: Мы рынок не делим — мы его создаем

С первых дней на этой должности ему нужно было решать проблему веерных отключений, затем объясняться за подписанный с Россией контракт на импорт электроэнергии, в финальной версии которого фигурировала формулировка “Крымский федеральный округ”.

Служебное расследование по этому поводу инициировал сам Арсений Яценюк, так что многие ожидали скорой отставки министра, который был назначен в правительство по президентской квоте.

С главой Кабмина у Демчишина не заладились отношения еще осенью прошлого года, когда тот возглавлял Национальную комиссию регулирования энергетики и коммунальных услуг (НКРЕ и КП). На одном из заседаний Яценюк устроил тому публичную обструкцию, пригрозив уголовной ответственностью за веерные отключения.

С приходом Демчишина в Кабмин, ситуация только усугубилась. Яценюк не стесняется критиковать одного из членов своего правительства в открытую и, по словам собеседников “Украинской правды”, настаивал на его увольнении в марте, когда начали говорить о переформатировании правительства.

Впрочем, сложные отношения у Демчишина не только с Яценюком.

Крупнейшая энергетическая компания страны ДТЭК Рината Ахметова с недавнего времени тоже выступает с резкой критикой руководства отрасли, заявляя, что оно своими непрофессиональными действиями убивает украинскую энергетику. Претензий у ДТЭК к министру накопилось много.

Вся эта публичная история — только верхушка айсберга противоречий между президентом и премьером и разными финансово-промышленными группами, борющимися за контроль над энергетическим рынком.

“Украинская правда” уже неоднократно писала, что Петр Порошенко провел несколько встреч на Банковой с Ринатом Ахметовым и менеджментом ДТЭК, на которых поднимался вопрос монопольного положения компании на энергетическом рынке.

Олигарху предложили продать часть активов, которые были куплены на “льготных условиях” в годы президентства Виктора Януковича. К консенсусу стороны пока не пришли.

Премьер-министр Арсений Яценюк в этой истории, по словам многочисленных собеседников “Украинской правды”, встал на сторону ДТЭК Рината Ахметова.

Не секрет и то, что заинтересованных в энергетических активах Ахметова среди его конкурентов — достаточно. Это и Игорь Коломойский, чья компания “Бизнес Инвест” подала иск на признание незаконной приватизации “Западэнерго”, и владелец нескольких облэнерго Григорий Суркис, который также подключился к этому процессу, это и российский бизнесмен Константин Григоришин.

Последнему, кстати, участники рынка в неофициальных разговорах приписывают особое влияние на нынешнего министра.

Сам Демчишин в интервью не отрицает, что общается со многими крупными бизнесменами. “Злочевский (Николай Злочевский — бывший министр экологии, владелец нефтегазовой компании Burisma, счета которого сначала были арестованы в Лондоне, а затем открыты после того, как генпрокуратура так и не смогла доказать нелегальность его доходов —УП) приходил жаловаться на высокую ренту на газ, Григоришин выходил с предложением обновить трансформаторы. Я ему ответил — “Если можете сделать дешевле и качественнее — почему нет?” — рассказывает он.

Во время беседы с “Украинской правдой” Демчишин эмоционально реагирует на вопросы, связанные с ДТЭК, постоянно отвлекается на телефонные звонки, на полчаса уходит общаться с одним из своих новых заместителей по угольному направлению Игорем Мартыненковым.

Первоначальная версия беседы с Демчишиным была в три раза больше. Мы приводим здесь только самые актуальные в настоящее время темы.

КОНФЛИКТ С ДТЭК

— В чем заключается причина вашего конфликта с компанией ДТЭК Рината Ахметова?

— С ДТЭК у министерства отношения очень простые. Мы говорим: “Коллеги, давайте работать на рыночных условиях и прозрачно”. Они отвечают: “Мы так и делаем, только себестоимость угля раскрывать не будем”.

А ключевая проблема в том, что в ДТЭК весь заработок именно на угле — там, где у компании фактическая монополия. Где легко эти деньги спрятать.

Ведь в угольной отрасли мало кто разбирается. Более того, знают только, что есть государственные шахты, которые добывают дорогой уголь. А то, что Ринат Ахметов в свое время приватизировал самые лучшие шахты — не знают.

— То есть, у вас есть претензии к тому, как активы ДТЭК были в свое время приватизированы?

— Ну, мы можем вернуться в историю, посмотреть, как ДТЭК завоевывал свои активы, при какой власти, каким это образом делалось... Да, компания инвестировала в купленные или взятые в аренду у государства компании много средств. Но в итоге она выросла до монополиста.

А государство должно монополии контролировать. Просто раньше этого никто не делал.

На самом деле монополиста жестко контролируют в любой стране. В некоторых — монополиям предписывают продать часть активов, в других странах — определяют уровень доходности. В течение последних шести месяцев мы обсуждали видение стратегии развития отрасли и компании (ДТЭК — УП) роль в этом. Более того, неоднократно предлагали выбрать приоритетный вариант контроля монополии.

Но они так не хотят. Они хотят, чтобы все было, как раньше: когда можно назначить лояльного министра и руководителя НКРЭ — а те принимали бы выгодные компании решения.

— И что вы предлагаете? Реприватизацию?

— Мы не говорим о реприватизации. Мы говорим, что на рынке должны появиться несколько участников — а не один монополист, который имеет возможность диктовать свои условия государству.

— То есть, вы намекаете на то, что часть активов необходимо продать? Вы думаете, что в нынешней ситуации на них найдутся покупатели?

— Я уверен, что найдутся. И американские, и европейские компании готовы инвестировать в Украину. Почему бы и нет?

Вы посмотрите на маржинальность их бизнеса, которую они показывают международным кредиторам. Даже при прошлогодних валютных рисках, у них EBITDA только по энергетике составила 12 миллиардов гривен за прошлый год, при среднем курсе около 12 гривен — это почти миллиард долларов.

А если пересчитать доход на вложенные средства, то будет понятен возможный интерес инвесторов к данному бизнесу.

— Многие считают, что это не желание навести порядок, а желание переделить рынок.

— Всегда при наведении порядка есть кто-то, привыкший к старым правилам, который говорит: “Хотят переделить рынок”. Но мы рынок не делим — мы его создаем.

— Но проблема еще в том, что у ДТЭК большое количество кредиторов.

— Это вопрос их структуры. Они скупили множество активов. В дистрибуции — Донецкоблэнерго, Днепрооблэнерго и Киевэнерго, получив долю рынка порядка 40%. В тепловой генерации — Западэнерго, Востокэнерго и Днепроэнерго с долей рынка 80%.

Кроме этого, ДТЭК финансировал строительство Ботиевской ветровой станции на сумму более 200 миллионов долларов, а также приобретал нефтегазовые активы на сумму более 500 миллионов долларов.

При этом все приобретения — за счет заемных средств. А долги необходимо обслуживать и погашать.

Также, более существенные суммы выплачены в виде дивидендов, на которые приобретались и финансировались прочие неэнергетические активы.

В такой ситуации возможным вариантом как раз и является продажа части активов. Это позволит расплатиться с долгами, и сконцентрироваться на приоритетных сегментах, в которых у них большой опыт.

— Вы самостоятельны в принятии решений относительно ДТЭК?

— В чем суть самостоятельности либо несамостоятельности решений?

— Насколько на вас влияют президент или другие участники рынка? Рассказывают о том, что президент лично встречается с Ахметовым и требует продать часть активов. Есть также заинтересованные участники рынка — Коломойский, Суркисы, которые подали иски по приватизации Западэнерго. Тот же Григоришин.

— Никто не влияет. Моя цель состоит в том, чтобы рынок заработал. Чтобы ни один участник рынка не мог диктовать свои правила работы.

Сейчас государство, например, уже в состоянии не зависеть от одного игрока на рынке электрической энергии, благодаря импорту и генерирующей компании “Центрэнерго”. Это уже элемент конкуренции, который заставляет рынок работать.

— Поскольку вы сами заговорили про импорт электроэнергии, не могу не задать вам вопрос, из-за которого вас, в том числе, требовали отправить в отставку. Как появился Крымский федеральный округ в контракте на импорт электроэнергии? Была ли эта формулировка в финальной версии документа? Что вообще произошло?

— Да, на каком-то этапе, где-то действительно была допущена оплошность. Подписание договора готовилось в крайне сжатые сроки, ведь была поставлена важнейшая задача: срочно решить проблему веерных отключений до конца года.

Сначала планировали, что закупки будет проводить какой-то участник, которого определит аукцион. Такой сложный вариант рассматривался именно из-за вопроса поставок в Крым, потому что он является политическим. Но по итогу решили импортировать и продавать в Крым напрямую — так выгоднее бюджету страны.

— Я знаю, что рассматривался вариант привлечения оффшорной компании Perlisio, которую связывают с российским олигархом Григоришиным. Рассматривался или нет, почему от него отказались?

— О конкретных предприятиях речь не шла, вариант привлечения кого-то рассматривался, чтобы мы не вели никакой хозяйственной деятельности с Крымом. Один из аргументов — чтобы не попасть под санкции.

Но потом, когда начали разбираться, поняли, что на самом деле любой посредник только усложняет процесс расчетов с конечными потребителями. Так, например, ДТЭК в прошлом году рассчитывался с существенной отсрочкой с государственным “Укринтерэнерго”. Поэтому решились на прямой договор.

Что касается конкретных формулировок договора, я не присутствовал при его подписании, к большому сожалению.

— Как так получилось? Вы же профильный министр?

— “Укринтерэнерго” — это отдельный хозяйственный субъект. Министерство по положению не имеет полномочий подписывать договора и, соответственно, вычитывать их.

— Но в общественном сознании за контракты отвечаете вы, поскольку управляете этой отраслью.

— Но это ведь не так, это мнение создано искусственно. Задача министерства — формировать стратегию развития отрасли, а не управлять госпредприятиями в ручном режиме. Правда еще и в том, что министр мешал ДТЭК подписать этот договор на себя.

— Но вас громко критикует не только ДТЭК. Есть претензии и у премьер-министра Арсения Яценюка. Я так понимаю, что ваш конфликт начался еще со времен НКРЭ.

— Да не было у нас никакого конфликта — вполне рабочие отношения, с публичным и открытым проговариванием проблем. Это хорошо, когда премьер все открыто говорит. Министерство ведь влияет на крупный холдинг, который зарабатывает деньги и развивает экономику.

— То есть, в этой ситуации Яценюк подыгрывает Ахметову? Вы это хотели сказать?

— Это Вы так говорите, а ситуация сложнее.

Премьеру важно, чтобы бизнес работал, платил налоги, формировал рабочие места, развивалась экономика, улучшался инвестиционный климат. А как только мы начинаем интересоваться, каким именно образом и сколько зарабатывает ДТЭК, используя долю на рынке — это вызывает бурную реакцию руководства компании, в том числе публичную.

— И со стороны премьера?

— Премьер-министру важно, чтобы система работала. И если ДТЭК начинает останавливать блоки на станциях, останавливать поставки угля, требовать поднятия тарифа, не раскрывая себестоимости... Кому это понравится?

— Главный аргумент Яценюка, ДТЭК и некоторых других игроков рынка заключается в том, что отрасль сейчас управляется людьми, которые не работали ранее в комплексе. Хватает ли вам знаний?

— Тем, кто создавал систему, намного выгоднее, чтобы работали люди, которые по 10 лет занимают свои должности. Они уже не пробуют что-то поменять, все счастливы с существующей системой. Систему ведь “приручали” годами, а мы ее ломаем за несколько месяцев.

На самом деле, в топливоэнергетическом комплексе масса классных специалистов. У нас же в основном проблемы не технические. Основная проблема какая? Где взять денег для того, чтобы купить, чтобы проинвестировать, чтобы сэкономить. Наша проблема в том, чтобы посчитать, а не только обеспечить техническую стабильность. Никто же не работал раньше в рыночных условиях.

Экономистов и финансистов не достаточно — вот мы их и привлекаем. Технических же специалистов мы привлекаем в качестве советников, они не были вовлечены в процесс создания старых схем.

— Ситуация, которая сложилась в декабре до подписания контракта с дефицитом угля и веерными отключениями на станциях, была естественной или искусственно созданной? Потому что мнения расходятся. (Некоторые энергетические эксперты считают, что компания ДТЭК специально останавливала свои энергоблоки и отправляла их на аварийный ремонт, что в итоге и привело к веерным отключениям — УП)

— Это полностью искусственная ситуация. Таким образом, меня хотели заставить подписать удобные договора.

И сейчас, кстати, ситуация продолжается.

По состоянию на сегодня (интервью записывалось в четверг, 2 апреля — УП) опять отправлены в аварийный ремонт большое количество блоков на их электростанциях (министр ищет статистику и демонстрирует ее корреспонденту — УП). Самое интересное, что отправлены в ремонт блоки, которые работают на угле газовой группы, которого достаточно на складах этих станций.

В ситуации с веерными отключениями нужно было действовать быстро, вот и вынуждали меня сдаться, отдать контракт на импорт им.

— Они этого не скрывают. Тимченко в интервью “Украинской правде” открыто заявил, что ДТЭК бы подписал более профессиональный договор.

— Интересно, какой? Как договор с Крымом?

Ведь наш договор писали на основе версии ДТЭК 2014 года, потому и не успели все ошибки выудить в черновых вариантах. Там многие возмущались по поводу арбитража, который решается в Московском суде. Так у них по Крыму был точно такой же.

— Все-таки, почему вы решили не отдавать этот контракт ДТЭК?

— Потому что тогда бы один игрок, а не государство, принимал бы решения, сколько электрики надо производить, а сколько — импортировать.

И если бы они не получили нужные им же тарифы, то просто отключили бы импорт и заставили бы отключать потребителей.

Потому мне было важно, чтобы этот процесс был не под их контролем, а под контролем государства.

— Пока, я так понимаю, договориться с ДТЭК не получается?

— Пока нашли временный компромисс. Тариф 86 копеек — это уже большая уступка с их стороны.

Я уверен, что если бы не монолитная позиция министерства и НКРЭКП, тариф для тепловой генерации был бы выше гривны, а соответственно тариф для населения и промышленности необходимо было бы опять поднимать.

При этом наша цена на электроэнергию уже выше европейской, даже с учетом низкого тарифа атомных станций.

Но все это — лишь часть наведения порядка. У нас вся дискуссия свелась к ДТЭК, но это только вершина айсберга. Есть множество не менее актуальных тем.

СТРАТЕГИЯ ОТРАСЛИ

— Давайте тогда поговорим о стратегии. Я понимаю, что когда вы только пришли на должность, было очень много оперативных вопросов, это был пожар, который нужно было тушить. Сегодня, спустя три месяца, появилась ли стратегия?

— Она была с самого начала. Но пока результаты и не будут видны — мы лишь в начале пути. В угольной промышленности мы, например, даем основные команды: оптимизируем управление и операционные расходы, согласовываем программу развития отрасли и приватизационные проекты.

Вообще, ключевая проблема для видимых изменений — для них необходимо привлекать средства. В бюджете средств на развитие нет.

— В текущем году вы готовите приватизацию? Насколько это оправдано? Цены на активы из-за финансовой ситуации в стране очень низкие...

— Вопрос даже не в ценах. Угольная отрасль всегда была дотационной, и на сегодня накопила множество долгов.

Мы планируем отдать предприятия в управление, понимая, что просто не можем больше их содержать, особенно зная о необходимости увеличения военных расходов.

— На сколько в результате приватизации угольных предприятий уменьшится дотация для угольных предприятий?

— Я думаю, что в течение двух-трех лет мы сможем полностью отказаться от дотаций. На самом деле, мы и в текущем бюджете ее не имели: была только статья на ликвидацию и реорганизацию — полтора миллиарда. Но по сравнению с предыдущим годом, где было 11 миллиардов поддержки из бюджета, это очень мало. Даже в Коалиционном соглашении написано, что дотация будет уменьшаться на 20% ежегодно до 2019 года.

— Вы говорите, что дотации прекратятся. Учитываете ли вы опасность социального взрыва? Шахтеры уже начали бастовать.

— Бастуют, ведь с ними не рассчитываются. Проблем тут несколько.

Во-первых, нет сбыта, ведь уголь газовой группы — в избытке. Во-вторых, за уголь и произведенную из него электроэнергию тоже не рассчитываются. Ведь у нас, кроме обнуления дотаций, еще война на Востоке и потребители, которые уверены, что могут не рассчитываться.

Но в результате сложных решений регулятора — НКРЭКП — в этом месяце уже уровень расчетов в энергорынке будет выше 90%, по сравнению с 80% в декабре-январе.

Поэтому ситуация будет решаться.

— Ранее вы говорили о возможности приватизации “Центрэнерго” в ближайшем будущем. Насколько целесообразно сейчас продавать “Центрэнерго”? Почему вы хотите его продать именно в этом году, на пике низкой цены?

— А если я скажу, что против продажи, начнет критиковать другая сторона, говорить: “А зачем “Центрэнерго” стране вообще...”

На самом деле, необходимо, чтобы компания работала в рыночных, прозрачных условиях — и все вопросы отпадут.

Актив достаточно интересный. Если правильно подготовиться к продаже, то можно провести сделку, по доходам и публичности сопоставимую с продажей “Криворожстали” Arcelor Mittal, даже в сегодняшних условиях.

— На ней не зарабатывал разве что ленивый. В годы президентства Януковича — компании его сына Александра. После революции тоже большое количество оффшорных компаний, и Януковича в том числе.

— Я уверен, что если бы в любой из государственных компаний в энергетике были сейчас коррупционные схемы, то оппоненты уже на каждом столбе о них написали бы. А так — нашли только опечатки в договорах...

— Вы говорите об инвесторах. Есть показательная история с зеленым тарифом. С 2008 года к зеленой энергетике было очень много внимания. Приняли этот тариф в 2009 году, выросли два игрока — Ахметов и Клюев. Но, в то же время, есть и иностранные инвесторы. Как привлекать инвестиции, если так быстро меняются правила игры?

— Все, кто приходит в страны, похожие на Украину, рассчитывают получить доходность 20-25%, потому что закладывают в прибыль риски изменения правил. Поэтому и доходность такая большая.

Поэтому если в 2013-м они пришли, инвестировали, то за 2014-2015 годы они уже, как минимум, половину инвестиций вернули при высоком тарифе. А ведь тариф еще не сильно поменялся.

А если инвестиция окупается за 3-4 года, разве это выгодно стране? Большие инфраструктурные проекты, в моем понимании, должны окупаться в перспективе 7-10 лет.

А если инвестор гонится за прибылью, почему мы должны поддерживать всеми усилиями рынок, обеспечивающий 1,5% от всей генерации?

— В таком случае, наверное, правительство должно было бы прописать стратегию. Например: мы о промышленных объемах сейчас забываем, но будем развивать эту сферу в домохозяйствах.

— Технология должна быть экономически обоснована. Если операторы альтернативных источников могут продавать электроэнергию по гривне, пусть развивают. Что, ветряные станции или малая генерация — не могут? Могут. А кое-кто хочет просто окупить инвестиции за 3-4 года и перепродать их еще кому-то.

— Но в стране нет денег, и любой приход или уход инвестора очень критичен.

— Да, мы это знаем и работаем над этим. Привлечение инвесторов — наш приоритет. Но в тоже время в публичной сфере только критикуют за уход Shell u Chevron. А они ведь ушли вовсе не потому, что “министр плохой”.

— А почему уходят такие компании, как Shell и Chevron?

— Они кстати не ушли на самом деле, они приостановили разведку месторождений. Ни “Shell”, ни “Chevron” пока ничего не нашли. Кроме того, “Газпром” активно поработал, чтобы остановить разработку шельфового газа в Европе, убедить в том, будто бы это грязная и дорогая технология.

В результате США будет поставлять газ в Испанию, а оттуда — в остальные страны континента.

РАБОТА С ЗОНОЙ АТО

— Есть ли сейчас стратегия работы зоны АТО?

— Очень простая и четкая: мы будем покупать уголь только у тех, кто перерегистрировался, кто платит налоги на украинской территории, и кто работает в украинской банковской системе.

— А как с логистикой? Дебальцево ведь разрушено. Сейчас уголь завозится только через Родаково?

— Есть несколько вариантов транспортировки. Более того, когда не стреляют — пути очень быстро восстанавливают.

— Какие объемы сейчас приблизительно идут из зоны АТО? Это предприятия исключительно с украинской юрисдикцией?

— Я точно не знаю, это надо уточнять. “Центрэнерго” вывозит где-то по 5-7 тысяч ежесуточно. ДТЭК — думаю, что тоже не меньше. Объемы ведь разные каждый день, все зависит от ситуации.

Еще раз повторюсь: уголь мы покупаем только у украинских компаний. С боевиками никакого контакта и диалога в этом вопросе нет.

— Поскольку начались поставки угля из зоны АТО, нужен ли контракт на импорт электроэнергии?

— Сейчас, например, не хватает мощности не меньше тысячи мегаватт. Уголь дефицитной антрацитовой группы не импортируют. Его невыгодно уже не только из ЮАР, но даже из России везти. И если бы не импорт электроэнергии, мы бы должны были сейчас опять отключать потребителей...

— А что касается генкомпаний, которые работают в зоне АТО: не так давно было принято решение не платить двум генкомпаниям — Донбассэнерго, которая была куплена в интересах Александра Януковича, и Востокэнерго ДТЭК Рината Ахметова. Почему пошли на такой шаг?

— Тут никакой политики, это вопрос экономической целесообразности. На оккупированной территории только 30-35% потребителей платят за электроэнергию. До тех пор, пока за потребленную электрику не будут платить, я не вижу смысла финансировать ТЭС, которые работают на выделенный регион без перетока на контролируемую правительством территорию.

Если в любом городе, не важно где, мне клиент не платит, я же его отключаю. Не за то, что они “сепаратисты” — а за неуплату.

— Но они могут создать там свой энергорынок. Это еще больше отдалит эти территории от Украины!

— Если бы они были готовы взять на себя долги в миллиард гривен по электрике и 2,5 миллиарда по газу, они бы уже давно это сделали. Но пока никто не готов. Поэтому я не верю в создание “своего” энергорынка.

“УКРНАФТА”, “УКРТРАНСНАФТА” И ДРУГИЕ ДОЧЕРНИЕ КОМПАНИИ

— Какова сейчас ситуация вокруг компании “Укртранснафта”? У кого контроль над компанией?

— Ситуация очень простая и никакой интриги там нет.

Предприятие находится под контролем государства, его охрану обеспечивает Министерство внутренних дел, о чем ранее и говорил министр Арсен Аваков. Мы объявим конкурс, и в ближайшее время назначим нового руководителя, который будет независимым. Проведем финансовый и технический аудиты, а также дадим возможность всем заинтересованным в услугах этой компании работать с ней.

— Питер Ванхеке (руководитель “Укрнафты” — УП) тоже был независимым директором. И Коломойский, когда ему задавали вопрос, готов ли он к смене менеджмента, сказал: “Мне все равно вообще, кто менеджер, я все равно договорюсь с любым менеджером”.

— Думаю, что проблема в том, что у акционера сейчас 50%, и лояльный менеджер для него крайне важен. Правильнее, когда у одного акционера 15-20%, и тогда все работают на капитализацию. Выгодно должно быть всем.

— Раньше управление отраслью выглядело так: “Укртранснафта” была вотчиной Коломойского, “Укргаздобыча” была вотчиной Курченко и всех остальных, “Укртрансгаз” — Бойко и Фирташа, потому что они контролируют облгазы. Частично эта структура и осталась. Контроль над “Укргаздобычей” приписывают, например, Николаю Мартыненко. Как вы будете решать эту проблему?

— Номинационный комитет работает, мы уже с ними встречаемся не первый раз.

Мы выносим вопрос “Укргаздобычи” на номинационный комитет, будем искать компании нового директора. Соответствующее задание я дал хедхантерам давно.

Но назначение — не моя прерогатива, назначает Кабмин.

— Хорошо, с менеджментом понятно. Но что делать с совместными договорами, к которым куча вопросов? Например, компания “Карпатыгаз”, которая де-факто принадлежит Бойко, Фирташу, и вы это прекрасно знаете...

— ...Да.

— Она досталась им на очень льготных условиях.

— Правильно. Но они сейчас дополнительно построили две компрессорные станции, вложили деньги, более того — платят рентные платежи на уровне 65% от выручки.

— То есть, поскольку они в нее инвестируют, вы не планируете пересматривать соглашение?

— Нет, это не наша функция — пересматривать. Я не давал им лицензии. Если у Минприроды или Генпрокуратуры есть претензии, пусть пересматривают.

— Вы, как министр, можете открыть эту дискуссию, что эти договора были подписаны нечестно.

— Есть масса депутатов, или других уполномоченных людей, которые могут это инициировать пересмотр. Есть правоохранительные органы.

Повторюсь — мы формируем прозрачные и понятные правила, в этом главная задача министерства.

— Вы министр, все-таки, с полномочиями или нет?

— Там, где по законодательству у меня есть полномочия — министерство наводит порядок. Только слышно об этом с другой стороны.

В “Укрэнерго”, например, мы поменяли руководителя, который начал ломать старые схемы. В ответ я получаю публичную критику, будто бы “назначили человека Григоришина”.

— Но он действительно человек Григоришина.

— В чем выражается его принадлежность Григоришину?!

— Он работал в его облэнерго. Хорошо, почему именно Касич?

— Перед этим он 20 лет проработал в “Укрэнерго”. Он адекватно справляется с ситуацией. Понятно, что если он увольняет людей из каких-то группировок и выживает их схемы, они начинают критиковать министерство.

А приклеить ярлык “чей-то” — легче всего.

— Нет ли у вас избирательного подхода? Потому что монополия есть у той же “Укрнафты” и Коломойского. Но там вы менеджмент так быстро поменять не можете, чтобы взять ситуацию под свой контроль.

— Я категорически против любой монополии, в том числе монополии Коломойского в “Укрнафте”. Я за жесткое регулирование, когда все четко понимают себестоимость, когда в компании — подконтрольный государству финансовый директор, когда у министра право вето на решения по тому, куда направить дивиденды.

Монополистов необходимо контролировать.

— Иск касательно “Укрнафты”, который вам прислали три оффшорные компании, то есть фактически — сам акционер “Укрнафты” Игорь Коломойский. Он ранее  говорил, что будет подписано мирное соглашение. Что такое мирное соглашение? Вы как министр, как видите решение этого конфликта?

— Мы на каком-то этапе договорились, что сначала получим всю информацию о деятельности компании. Пока этот процесс очень медленно идет, поэтому я не могу озвучить цифры.

Есть некое понимание, что официально, может быть, не в полной мере показана выручка “Укрнафты”. Соответственно, занижена доходная часть. Соответственно, прибыль и дивиденды, которые выплачивались, могут быть тоже занижены. Но вся история требует тщательного изучения с нашей стороны. И мы с ней обязательно разберемся.

И только после детального анализа будет принято решение по тому, как стратегически развивать компанию.

И принято решение будет, я вас уверяю, в интересах государства.

Севгиль МУСАЕВА-БОРОВИК