Выход из new normal

Низкая инфляция, которая является главной характеристикой new normal и с которой, как выяснилось, непросто справиться даже нетрадиционными методами вроде массированного QE, имеет несколько причин.

Об одной говорили не раз. Это материальное расслоение и вымывание среднего класса в развитых странах, что сказывается на уровне доходов и потребления, поддерживаемого до поры до времени кредитной активностью. С 1967 г. реальные доходы высшей квинтили американцев выросли на 76%, средней — на 23%, низшей — на 18%. Каждая из этих квинтилей достигла пика благосостояния в свое время: высшая — в 2006 г., средняя — в 2000 г., низшая — в 2009 г. С пиковой величины до конца 2014 г. их реальные располагаемые доходы снизились примерно на 2, 7 и 17% соответственно.

Процесс вымывания средних доходов является объективным: технологии заменяют людей. С пика занятости в обрабатывающих отраслях 1980 г. по сей день число рабочих мест в промышленности США сократилось более чем на 20%, при этом с 1980 г. объем промышленного выпуска вырос более чем в 2 раза.

Важное примечание: нельзя сказать, что американское общество движется к бедности. Напротив, прослойка людей с высшим уровнем доходов растет по численности. С 1970 г. по настоящее время число богатых увеличилось в 2,5 раза, бедных — в 2 раза, средний класс — в 1,4 раза, население в целом — на 60%. Теперь средний класс — это 50% взрослого населения против 60% в 1971 г.

Распространение новых технологий — еще одна прямая и самостоятельная причина низкой инфляции, помогающая сокращать издержки в экономике. Например, средняя себестоимость добычи сланцевой нефти до сих пор падала примерно на 10% в год, а стоимость солнечных батарей — фотовольтаиков — обрушилась с 1990-х гг. практически в 10 раз, с немногим менее $6 за мощность в 1 Вт до 50—60 центов.

Ну и, конечно, низкие издержки производства в Юго-Восточной Азии — сборочном цехе мира. Возможно, бывшем, потому что с учетом стоимости транспортировки, страховки и со стремительным ростом ULC (стоимости единицы труда) в Китае привлекательность этого региона с точки зрения сокращения издержек существенно снизилась после 2009 г.

Ограничение роста доходов среднего класса, предел кредитной парадигмы развития, который нам очертили события 2008—2009 гг., опасность численного снижения среднего класса в развитых экономиках (развивающимся приготовиться), увеличение численности так называемого прекариата (люди с непостоянными доходами), рост имущественного расслоения — все это приводит к “замечательному тандему”: низкий рост экономики плюс низкая инфляция. Тупик роста из-за ограничения спроса. Каков ответ?

Вариант: гарантированный социальный минимум. Швейцария обсуждает, Финляндия собирается вводить (800 евро на человека). Вряд ли это можно назвать полноценным выходом. Во-первых, это не решает проблему неравенства. Разве что нейтрализует возможную радикализацию. Образ жизни людей на велфере может сам по себе означать деградацию значительной части населения, что является опасным и для общества, и для экономики, даже высоко роботизированной.

Более привлекательным ответом на указанные вызовы может стать нечто иное: массовое снижение планки (стоимости) доступа к экономической активности и революционное упрощение ее ведения. Помимо регулятивных барьеров перед теми, кто хочет начинать свое дело — даже самое кустарное — с нуля, стоят более серьезные препятствия: капиталоемкость проектов и доступность капитала вообще. Снизить эти барьеры призвана так называемая распределенная экономика. Ее главным лейтмотивом является децентрализация, что полностью соответствует цивилизационному вектору развития человечества — от вертикальных структур, скрепляемых внешним, “естественным” насилием со стороны лидеров (групп лидеров), к горизонтальным, основанным на добровольном, осознанном консенсусе участников тех или иных объединений. Первыми ласточками возникающей распределенной экономики будут энергетика (уже становится) и 3D-печать, позволяющая в дальнейшем переносить производство хотя бы частично из цехов в места проживания так называемого просьюмера (prosumer), производителя и потребителя продукции в одном лице.

Дело за малым. За трансформацией финансовой и банковской системы в направлении горизонтальной, распределенной структуры. Финансовая и банковская системы если еще не столкнулись в полной мере, то по крайней мере начинают ощущать воздействие нескольких новых факторов, как среднесрочных, так и долгосрочных. Долгосрочные напрямую связаны с тем, о чем мы говорили только что: материальное расслоение, вымывание среднего класса, следовательно — изменение качества массового клиента, изменение его поведения. При этом банки после долгого периода вольницы 1990—2000-х попали под более плотную опеку регуляторов, что снижает их конкурентоспособность по отношению как к традиционной “теневой” банковской системе (инвестиционные компании, хедж-фонды и т. п.), так и к новым технологичным формам финансовых организаций (платформы для краудфандинга, новые платежные системы и т. п.).

Еще одна проблема — глобальный характер экономики, и особенно финансов, которые так и остаются главным рычагом управления национальными хозяйствами почти всех стран мира, требуют искоренения странового и регионального эгоизма. Действительно, действия ФРС и ЕЦБ так или иначе воздействуют на весь мир вплоть уже до его самых дальних уголков где-нибудь в Африке, но, принимая решения о ставке или даже эмиссии денег, похоже, ни ФРС, ни ЕЦБ, ни усердно их копирующий в методах и энергичности стимулов Банк Китая не обращают должного внимания на это обстоятельство.

В финансовой и банковской системе сложилось явное противоречие между ее глобальным характером и региональными методами управления экономикой национальных центральных банков. Мне кажется, с помощью технологий эту дилемму можно начать разрешать намного быстрее, чем с помощью политических методов, таких, например, как создание “мирового центрального банка” с еще большими полномочиями, чем МВФ и Базельский комитет. Вряд ли кто-либо сегодня среди крупных экономик готов поступиться своим суверенитетом в такой степени. Однако технология заставит! Вместе с логикой эволюции.

Как может выглядеть распределенная финансовая система? Технологии для ее создания почти готовы, и некоторые ее элементы создаются прямо сейчас.

Цифра в $20 млрд уже известна многим — это экономия, которой, по оценкам, может достичь банковская система развитых стран от применения технологии blockchain. Эта оценка является очень приблизительной и скорее всего консервативной. Goldman Sachs, один из пионеров применения технологии в финансовом секторе, говорит о том, что, например, при выплате покупателю секьюритизированных ипотечных кредитов банка денег, поступающих от должников банка в ходе обслуживания кредита, с помощью данной технологии можно сэкономить 0,5 п. п. стоимости инструмента.

Сфера применения blockchain намного шире, чем финансы. Эта технология идеально подходит для создания распределенного мира без границ на стыке виртуальности и реальности. Она должна была, обязана была появиться для обслуживания фундаментальных изменений в ходе эволюции нашей цивилизации, ее экономики и финансов.

Blockchain (цепочка блоков) — технология, изначально созданная для реализации проекта криптовалюты. В конкретном случае — биткоина, но на самом деле любой криптовалюты. Blockchain — это открытая всем желающим и одновременно анонимная база данных, распределенная по архитектуре, т. е. без единого центра, хранящая свои копии на компьютерах — узлах сети. В нее помещаются все необходимые сведения обо всех сделках со всеми единицами того или иного актива, например каждой единицы криптовалюты, причем только после специального процесса верификации, исключающего любые манипуляции с этой базой. Новый блок, содержащий сведения о нескольких сделках, помещается в цепь-базу только после выполнения так называемым добытчиком (miner) весьма трудоемкой задачи по верификации блока, т. е. снабжения его неким идентификатором, связанным с предыдущим блоком в цепи.

Таким образом, блок помещается в распределенную (облачную) базу данных без единого сервера в результате консенсуса всего сообщества, вовлеченного в работу с ней, является гарантированно адекватным — и притом открыт для просмотра всеми желающими, хотя и не содержит личных данных участников сделок. Что это, если не почти идеальная распределенная горизонтальная структура в области финансов?

У технологии blockchain существует ряд реализаций, которые делают ее по-настоящему прорывной. Это прежде всего smart contracts, умные контракты. Поскольку особенностью blockchain является снятие ряда рисков — ликвидируется потребность в посредниках, отдельных регуляторах, в тех, кто обеспечивает исполняемость сделок, — например, клиринговых центрах, депозитариях, держателях залогов и т. п., — замечательным свойством умных контрактов становится то, что они на 100% исполняемы, так как осуществляются только с верифицированными активами, и притом автоматически. В контрактные отношения могут вступать люди, которые никогда не встречались, не имеют друг о друге никакого представления или свидетельств о своей надежности от третьих лиц. Надо ли говорить, что это радикально понижает стоимость входа в бизнес и его ведения?

Дешевые и быстрые сделки с помощью blockchain, кроме всего прочего, позволяют включиться в бизнес и инвестирование большим массам людей с малыми и очень малыми средствами. Такие технологии делают доступными микроплатежи объемом в несколько центов.

Наконец, реализация технологии digital assets, соединяющей “интернет вещей” с финансами и — шире — умными контрактами, позволяет создать “интернет всего”, internet of everything, когда, например, недвижимость и автомобили передаются из рук в руки людьми, которые никогда и нигде не встречаются. Возможности технологии на этом не исчерпываются.

Технология blockchain фактически является тем самым ключом к децентрализованной демократичной экономике, о которой мы говорили. Сочетание распределенной экономики и распределенных финансов решают, как минимум в значительной степени, указанные в начале статьи проблемы.

Ряд стран выглядят наиболее готовыми уже сейчас к такому переходу. Несмотря на то что Филиппины первыми заявили о своей готовности поместить национальную валюту песо в blockchain, на мой взгляд, к новой экономике комплексно готовы страны с наиболее развитым горизонтальным обществом, такие как, например, Швейцария (конфедерация с элементами прямой демократии), США (почти конфедерация с обилием горизонтальных общественных структур), Швеция и вообще Скандинавия (“коммунальные” страны, активно продвигающие новую энергетику). В весьма малой степени пока готов к этому переходу Китай, но это лишь временно — скорость его социального развития лишь нарастает.

После Великой рецессии глобальные трансформационные процессы неизбежны, и они идут. Будущее создается сейчас. Сегодня, когда говорить об экономике без рассуждений о технологии становится просто невозможно, упустить момент, возможно, означает отстать навсегда.

Николай КАЩЕЕВ, директор по исследованиям и аналитике Промсвязьбанка