Варяги на Руси всерьез и надолго

Когда в 8-10 веках христиане Великобритании и Франции сталкивались на своей территории с северными племенами (которые мы обобщенно и не вполне точно называем викингами), далеко не святые и уж точно не миролюбивые европейцы оказывались зачастую беспомощными перед хуже вооруженными и организованными, уставшими от морских переходов и не имеющими за своей спиной родины, которую надо защищать, грабителями. Дело здесь было во многом — в том числе конечно в отточенной тактике северян, эффекте внезапности, готовности викингов погибнуть. Но значительную роль в поражениях играла принципиальная разница в представлениях европейцев и скандинавов о базовой этике противостояния.

При всех издержках средневекового сознания сосуществование небольших феодальных государств в течение веков вызвало в Европе укоренение определенного этического кодекса: в постоянных междоусобицах, среди братоубийства, подкупов, предательств и подстав существовали “границы дозволенного”, касающиеся иммунитета парламентеров, правил объявления войны и ведения битвы, отношения к пленным и знатным персонам, авторитета церкви. Викинги, этические нормы которых были другими и касались лишь взаимоотношений в своих кланах, быстро научались распознавать “красные линии” христиан и, раз за разом изображая готовность им следовать, в нужный момент их нарушали без всякого сомнения. Викинги были абсолютно прагматичны и действия их были ограничены лишь рациональю — но не гуманитарными соображениями или укорененными этическими принципами. Европейцы же, насколько мы можем судить, раз за разом воспринимали переход очередной “красной линии” викингами как “очередное дно”, наивно веря, что дальше противники “не опустятся”. Меж тем викингам некуда было опускаться — потому что они никогда не поднимались. Несовершение ими еще большего злодейства объяснялось всякий раз всего лишь его нерациональностью — или просто усталостью воинов.

Россия, как известно, и сама испытала нашествие викингов, и была ими захвачена и находилась под их правлением в течение нескольких веков — пока с востока не пришла сила еще более чуждая местным славянским племенам; примерно в то же время, как кони Орды, несущие на небольших круглых щитах узкоглазых воинов единство, единоначалие и развитое законодательство, растаптывали остатки микрогосударств руссов, ослабленных до предела междоусобицами и работорговлей, европейцы, противопоставив дикости организацию, сумели объединенными усилиями отодвинуть викингов обратно в границы своих изначальных северных пределов (а тех, кто остался — превратить в “добрых христиан” и подданных местных королей). Прогресс неумолимо брал своё и на востоке, и на западе.

***

С тех пор прошла почти 1000 лет. В России каждый год всё новое, но и за сто лет ничего не меняется. Как и 1000 лет назад Россия делится сегодня на два класса — простых людей (хотите — называйте их смердами, если любите старину) и “элиту”, отделяемую и защищаемую силовиками (а их можете называть варягами и дружиной, если параллели вас впечатляют). Отношения между этими двумя группами населения примерно такие же как и раньше. И 1000 лет назад позиция “варяга” была наследственной, хотя исключения случались и время от времени те или иные группировки приходили к власти; и 1000 лет назад мечтой каждой матери смерда было попадание сыночка в дружину — это же было фактически единственным социальным лифтом. И 1000 лет назад окружали Русь сплошные враги-богохульники, борьба с которыми творчески сочеталась с интенсивной торговлей, в том числе интенсивным экспортом человеческого капитала. И 1000 лет назад не было на Руси никакого закона кроме слова варяга или воли дружинника, что частично закреплялось в тогдашней конституции (“Русской правде”), а остальная часть просто практиковалась вопреки ей.

1000 лет назад варяги на Руси действовали в полном соответствии со своей рациональной логикой — то есть вне всяких границ этики. И это не удивляет ни историков, ни зрителей сериалов.
И вот тут мы переходим к главному вопросу: почему мы сегодня чему-то удивляемся?

***

Вот уже без малого двадцать лет мы постоянно приговариваем одну и ту же мантру: “Ох — они сделали Х!! Да как они могли? Ну, это уже дно, дальше некуда!” Х при этом постоянно ухудшается — а мы остаемся прежними, прямо как христиане Европы в 9 веке.

“Они сотрудничают с бандитами!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они сажают олигарха по выдуманному обвинению и отбирают бизнес!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они воруют из бюджета!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они запрещают несистемную оппозицию!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они подтасовывают выборы!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они разгоняют митинги!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они бросают в тюрьму оппозиционеров и пытают их!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они отжимают бизнесы, а бизнесменов арестовывают!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они протаскивают своих детей на хлебные должности!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они преследуют даже детей, фабрикуя уголовные дела!! Они сажают за репосты! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они организуют убийства!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они используют боевые отравляющие вещества против несогласных!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они меняют законы чтобы навсегда остаться у власти!! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

“Они готовы объявить экстремистами оппозиционеров! Как они могли??? Ну, это уже дно, дальше некуда!”

На дворе весна 2021 года, но изумленные комментаторы опять причитают: “Раньше они не преследовали родственников, а теперь — смотрите!” Дорогие мои, они не преследовали родственников не потому, что в старой редакции Правил Благородного Силовика была такая статья, а в новой — нет. Нет вообще никаких правил. Просто раньше не надо было; а теперь — понадобилось.

Жизнь идет дальше — как и Киевская Русь под властью варягов, современная Россия медленно разрушается, и для поддержания власти и сохранения cash flow требуются все более серьезные меры. Не питайте иллюзий — дна нет. Если хотите знать, что может быть дальше — отбросьте (вслед за Ницше) узы этики: вы составите список, и всё, что в него войдет, будет использовано — если конечно будет рационально и хватит времени. И то правда, кто знает, что еще придумали бы князья Киевской Руси, если бы не монголы.

Мы тоже попробуем составить список следующих уровней “дна”, которым тоже можно будет удивляться.

— Проскрипционные списки. Можно разграбить ЮКОС; посадить тысячи бизнесменов; отжать банк у крупнейшего западного private equity фонда. Так почему нельзя просто брать что захочешь (историю Москвы помните? Она начинается с того, как прототипу памятника на Тверской понравилась чужая жена; мужа он убил, жену изнасиловал и на месте изнасилования построили город)? Не обязательно бизнес — вот, например у гражданина Иванова квартира хорошая. В тюрьму его, и если хочет выйти — пусть квартирку перепишет. Скажете нет этого? Пока нет (вроде бы). Может быть? Легко — 80 лет назад за квартирку доносы писали, так почему не сажать? Значит — будет, когда время придет. Между отобрать Юкос, отобрать банк, отобрать мелкий бизнес, отобрать квартиру и просто начать отбирать всё что понравится нет никакого расстояния — кроме времени адаптации практики обществом. Время в России идет в эту сторону.

— Изъятие детей и передача их на усыновление (или в детские дома). В России это было в 30е, а вот в Аргентине — в 80е. Сейчас этого нет, но угрозы таких действий уже поступают и скорее всего они будут приводиться со временем в действие. Угроза изъятия детей у оппозиционных активистов и просто сочувствующих является действенным средством запугивания, реализация ее — отличным методом мести, а социальная коннотация действия (в отличие от проскрипций) весьма положительна — это делается “для спасения детей от тлетворного влияния родителей”. Отдельные оппозиционеры (типа Дмитриева) уже обвиняются в преступлениях против детей — массовость такого явления лишь вопрос времени.

— Атака на родственников. Собственно, о чем тут говорить после арестов брата Навального, отца Жданова и пр.? До какого-то момента родственники оставались вне конфронтации, но включения их в орбиту преследования не могло не произойти — и оно произошло. А раз так — использование безопасности семей как средства шантажа и запугивания будет лавинообразно нарастать и обрастать жуткими примерами: иначе жертвы шантажа могут не поверить в серьезность намерений шантажистов.

— Эскадроны смерти. Если кому-то кажется, что Россия — не Италия, не Испания, не Парагвай, не Чили, не Перу, не Гватемала, не Аргентина, вспомните — бессудные убийства в России уже происходят; двери в квартиры оппозиционеров ломают; политические дела фабрикуют по итогам провокаций; экстремистами называют тех, чье мнение отлично от официального. Достаточно просто собрать эти действия вместе, в руках одних людей — и вы получите команды, врывающиеся в дома, убивающие, похищающие, избивающие и запугивающие неугодных, против которых (неугодных) затем возбуждаются уголовные дела. Разумеется, такие команды “не имеют связи с государством, им не поощряются и не направляются”; те, кто считает иначе, быстро встречаются с такой командой. Сколько России осталось до появления “эскадронов смерти” — не знаю, но всё, включая тренированных и идеологически готовых кандидатов в их члены (в избытке), в стране есть.

— Запреты на профессию. В сущности, сейчас в стране есть два типа запретов на профессию.
Первый — жесткий запрет — не дает участвовать в любой форме в управлении государством лицам с аффилиацией с другими странами. Этот на поверхности небессмысленный запрет (а вдруг лица скажем с двойным гражданством или имуществом за рубежом будут преследовать интересы другой страны в ущерб России) на практике, конечно, совершенно абсурден: вопрос чьи интересы преследует должностное лицо, определяется не его гражданством или имуществом, а его порядочностью и беспристрастностью закона. Местный депутат, имеющий гражданство, скажем, Израиля, в довесок к российскому (или даже без последнего) намного менее опасен, чем коррумпированный чиновник или силовик с одним российским паспортом: преследование своих личных интересов в ущерб стране намного более опасно преследования интересов еще и какой-то далекой страны (даже если оно происходит). Можно было бы усомниться в этом применительно исключительно к органам разведки. Но даже здесь опыт показывает: предательство никогда не нуждается в паспорте для своего осуществления; множество сотрудников разведывательных ведомств с “чистой биографией” легко вербуется зарубежными спецслужбами.

Тем не менее запрет на участие в общественной жизни лицам с двойным гражданством, видом на жительство или имуществом за рубежом будет только усиливаться. Это позволяет отсеивать из системы управленческой вертикали широко мыслящих, способных взаимодействовать на международном уровне, видящих риски в своей стране. С другой стороны на вершине этой вертикали стоит прочный союз высших чиновников, которые легко решают свои задачи без официального признания связей с заграницей, и крупнейших лоббистов, не занимающих официальных должностей, и потому не ограниченных этим законом.
Второй — мягкий запрет на управление, преподавание, работу в государственных учреждениях и с государственными заказами — распространяется на людей оппозиционных взглядов. Их не берут или увольняют — но пока только те начальники, кто склонен проявлять излишнее рвение (их очень много, но это не 100%). Переход с мягкого запрета на жесткий не за горами: еще немного, и если вы не поддерживаете активно действующую власть, вы официально не сможете быть учителем, профессором, менеджером в госкомпании или банке, руководителем в общественной организации, поставщиком по госконтрактам и контрактам монополий, владельцем крупного бизнеса; скорее всего мы увидим как работа оппозиционера даже в среднем и малом независимом бизнесе будет на автомате вызывать атаку на бизнес. Оппозиции придется возвращаться на позиции дворников и сторожей, как в СССР. Каналы выпуска пара в СМИ будут жестко лимитированы, лица, работающие в этих СМИ, будут под жестким контролем, выступающих в этих каналах будет ограниченное число и эти выступающие будут “людьми из ниоткуда” — свободные художники или мелкие независимые бизнесмены; остальным подобное выступление прощаться не будет.

Список этот можно продолжать, но вряд ли есть смысл пугать самих себя больше, чем мы уже напуганы. Надо помнить — у современных варягов нет моральных тормозов и внутренних ограничений. Нет смысла искать “дно” — есть смысл искать рациональ. Исходя из рационали, можно составить список того, чего ждать не следует, хотя страхов по этому поводу в обществе много:

— Закрытые границы. Варяги не исповедуют никакой идеологии, и прозелитизм им чужд. А раз нет необходимости обращать окружающих в свою веру, то нет и необходимости их удерживать около себя — в конце концов уедут всё равно немногие, и чем больше уедет недовольных и активных, тем меньше останется потенциальных конкурентов и оппозиционеров.

— Возврат к социализму. Оппортунистический авторитаризм, победивший в России, не нуждается в социализме; более того — социализм ему вреден, как строй, ослабляющий экономику при прочих равных. В России есть и будет дикая форма капитализма: при ней проще и легче обогащаться и проще и легче позволять обогащаться в награду за лояльность, монетарные рычаги управления легче применять, чем дисциплинарно-идеологические, навес социальных обязательств можно держать на минимально приемлемом уровне. При необходимости можно строить оазисы социализма для своих — но транслировать это на всю страну никто не будет.

— Православный Иран. Еще 1000 лет назад викинги легко шли на крещение, если это помогало им обмануть европейцев — уверить последних в возможности достичь договоренности. Естественно, как только это переставало быть выгодно, викинги о крещении забывали и с упоением убивали священников. Современные варяги тоже верят в своих богов — древних и жестоких: в силу, во власть, в безмерное обогащение. Православие в России используется властью как и многие другие идеологические атрибуты для этой власти удержания — но если вдруг кто-то из иерархов решит, что церковь может на что-то всерьез повлиять, в чем-то перестать обслуживать навязанную повестку и начать играть свою роль — ему быстро напомнят, что страна у нас многонациональная, да и вообще — светская, а религия (в его конкретном случае) отделена от государства. Разумеется, напомнят это прежде всего свои — ведь церковь, как и все остальные общественные институты в России, выполняет заказ власти в обмен на предоставление ресурсов; нет выполнения заказа — не будет ресурса.

— Тотальная война. Внешняя политика страны для российской власти является (как и почти всё остальное) способом укрепления власти через создание повестки для объединения людей и отвлечения их от внутренних проблем. Внешняя политика России таким образом должна поддерживать нацию в состоянии тревоги и напряжения (то есть — формировать враждебное окружение), оправдывать внутренние проблемы (то есть обеспечивать видимость затрат и потерь, но не реальные затраты — они усугубят внутренние проблемы), но в то же самое время давать основания для национальной гордости и доверия власти — то есть создавать иллюзию периодических побед. Холодный конфликт со всем миром, мелкие диверсии, вызывающие изоляцию и санкции, отлично подходят; маленький горячий конфликт со слабым противником — тоже. Большая война — никак не вписывается в контекст.

— Массовые репрессии. Массовость репрессий — свойство идеологизированных сообществ, в которых меркантильная мотивация вторична и сопряжена с высокими рисками. В таких сообществах сильно противостояние различных борящихся за власть группировок (внутри и вне правящей группы), материальное стимулирование лояльности малоэффективно по причине отсутствия существенных ресурсов и потому страх становится основным фактором контроля. Россия сегодня — тотально меркантилизированная социальная система. Объем ресурсов более чем достаточен для поддержания полной лояльности “дружины” и уровня существования простого человека, при котором риски протеста будут перевешивать потенциальный выигрыш — даже без угрозы массовых репрессий. Репрессии, конечно, есть и их будет больше и больше — но они останутся точечными, направленными против открытых и активных оппонентов режима и в виде проскрипций (с разрешения власти) для усиления мотивации “дружины” и ее лояльности. Если вы не выставляете свою кандидатуру на выборах, не агитируете за публичные акции, не оскорбляете лично никого из варягов или дружины, если у вас нет ничего особо ценного, что можно отобрать, если ваши научные или административные достижения не вызывают зависти и желания занять ваше место — вам практически нечего опасаться. По статистике в подобных странах на протяжении многих лет, в течение которых сохраняется похожий режим власти “варягов”, под каток репрессий попадают от 0,05% до 0,5% населения — это меньше, чем смертность от ковида, это в России всего 75-750 тыс. человек за условные 10 лет. В этом смысле (только если вы не в описанной выше группе риска), уезжать из России из страха попасть под каток будет явным преувеличением опасности. Другое дело — уезжать по “эстетическим соображениям” — например если вас тошнит от того, что происходит вокруг.

— Голод, холод и разруха. Власти в России сегодня не следует недооценивать: они многому научились, в том числе на опыте СССР. В частности, они отлично понимают, что экономическая изоляция страны (в первую очередь в смысле потребительских товаров), регулирование широкого спектра цен, запрет на мелкий бизнес — являются факторами высокого риска дестабилизации экономики. И делать этого они не будут. Всё остальное в России — стране действительно неэффективной и слабой экономики — сделает экспорт природных ресурсов, объем которого позволит еще 10-15 лет удерживать страну на большом расстоянии от мрачных картинок failed state — хотя о процветании не будет речи. Российский ВВП балансирует на месте уже несколько лет и будет продолжать делать это, но 10 000 долларов на человека — уровень сравнительно высокий для двадцатых годов 21 века; у многих стран он ниже. Доходы населения медленно сокращаются и можно предположить, что тренд сохранится. Но потеря 1-2% в год за 15 лет снизит доходы лишь на 17-33%, то есть вернет их на уровень 2000 года; в 2000 году разрухи конечно не было. Между тем власть в России справедливо полагает, что 15 лет — слишком далекий горизонт для какой-либо заботы о нем: мы всё равно не понимаем, что будет тогда, да и персоналии у власти в России за это время почти наверняка почти все поменяются. Так что ни им, ни нам бояться голода пока не стоит.

Наконец, не стоит ждать (или бояться) и революции. Страны с таким уровнем ВВП и таким социальным устройством не генерируют массовых вспышек недовольства и народных восстаний. На фоне “благородной” бедности массы и неприличного богатства элиты против установившегося порядка выступает лишь небольшая группа этических активистов, которым нечего предложить своим соотечественникам кроме идей идеального государства (конечно под их руководством) и абстрактного шанса “жить лучше”, предварительно взяв на себя несоразмерные риски противостояния и переходного периода.

На всякий случай и просто чтобы чем-то себя занять дружина будет давить таких активистов всё жестче и жестче — но это не признак скорого рассвета, как самая густая тьма. Собственно — это далеко еще не тьма, так — сумерки, за ними длинная ночь. Варяги на Руси всерьез и надолго.

ДИСКЛЕЙМЕР: Автор не считает ФБК* экстремистской организацией и выступает категорически против объявления ее таковой. Автор убежден, что Алексей Навальный неправомерно содержится в тюрьме и по закону должен быть немедленно освобожден, получив предварительно право на медицинскую помощь в полном объеме. Автор так же считает, что существующая система исполнения наказаний в России, сущность которой стала так хорошо видна всему миру благодаря ситуации с Навальным, является позором России и должна быть немедленно кардинально реформирована. При этом автор абсолютно убежден в полной бесполезности вышеуказанных заявлений и делает их исключительно для очистки совести.

Автор так же убежден в бессмысленности и вредности любых публичных действий, результатом которых станут выгодные власти в России репрессии против участников и сочувствующих, ведущие к ослаблению оппозиции и запугиванию массы населения. Как и во времена СССР настоящая борьба за будущее России будет вестись не на площадях и не внутри страны, а за внимание и умы населения и из вне её. Именно на организацию такой борьбы, на создание системы информирования, системы адресной помощи остающимся в стране, системы поддержки эмиграции, обучения молодежи онлайн и за рубежом стоит тратить силы, время и средства тем, кто хочет видеть Россию свободной и процветающей в перспективе. В каком-то смысле приходит время “оставить Москву”. Время собирать людей, а не разбрасывать.

Оригинал

* российские власти считают организацию иноагентом

Андрей МОВЧАН, финансист, основатель группы компаний по управлению инвестициями Movchan's Group