Валерий Хорошковский: Политическое влияние, телевизионный канал, крупная отрасль производства — это джентльменский набор (Ч. 2)

Валерий Хорошковский — одна из тех личностей, к которым за восемь лет присутствия на медиарынке накопилось огромное количество вопросов. Но журналистам не так уж часто выпадала возможность побеседовать с топ-чиновником о его медиабизнесе.

В феврале 2013 года Валерий Хорошковский перестал быть медиасобственником, продав 100% акций Inter Media Group своему другу и партнеру Дмитрию Фирташу. Тем не менее, уже в качестве бывшего владельца он присутствовал на заседании общественного совета телеканала “Интер”, прошедшем 22 февраля в Варшаве. Воспользовавшись этой возможностью, шеф-редактор “Телекритики” задала господину Хорошковскому большинство интересующих нас вопросов.

Во второй части интервью читайте о кадровых переменах на “Интере”, тупиковом развитии украинского медиарынка, партнерстве с Владимиром Зеленским, влиянии на Нацсовет и о возможности возвращения господина Хорошковского в Украину.

“Игорь Шувалов приносил те зерна информации, которые действительно на экране выглядели сенсационно”

- Во время вашего владения “Интером” в нём также было немало изменений. Для журналистского сообщества очень большое значение имел приход Безлюдной в 2006 году. Негативное воздействие на всю конфигурацию журналистов и топ-менеджеров, собственников СМИ в Украине. Но вопросов по бизнесу “почему?” к собственникам тогда особо не возникало, потому что было понятно: менеджмент, который был до этого — он был неэффективный. Но вопрос о том, почему вы расстались с Безлюдной в 2009-м и с Созановским в 2010-м, так и остался непроясненным. Что тогда всё же произошло?

— Я не хочу комментировать. Я с большим уважением отношусь к ребятам, но, вероятно, была некая взаимная усталость, скажем так. Для меня телевизионный бизнес был определенным открытием, он очень непростой, потому что держится на людях. То есть, условно говоря, построить систему: вот это машина, она заряжена и всё равно, кто там начальник — вот оно всё работает, — это, к сожалению, не об этом бизнесе. Здесь всё построено на людях, на их способности почувствовать, понять, услышать аудиторию, понять, в какой слот что выходит, чувствовать конкурентов, иметь возможность спрогнозировать тренды — и это работа, которая требовала вовлеченности 24 часа в сутки.

Поэтому я и с себя определенной вины не снимаю, может быть, мои подходы были немножко другими. Я все-таки индустриалист, и в этом смысле для меня всё должно быть прямо и перпендикулярно. С учетом того периода времени, когда я только накапливал телевизионный опыт. Вот потому, может быть, и от меня шли какие-то неправильные сигналы. Ну и ребята устали, если честно. Поэтому случилось то, что случилось. Но еще раз говорю, отношусь к ним с большим уважением.

- То есть, тогда все-таки произошло что-то, были бизнес-причины именно для вас, или это была иная какая-то усталость?

— Наверное, мне хотелось чего-то большего. Возможно... Я, если честно, уже так в деталях и не помню. Внутри, еще раз повторю, у меня к ним теплые чувства. Я с удовольствием встречаюсь и с Анной, и с Сергеем Созановским. И всегда у нас только позитив... По крайней мере у меня по отношению к ним только позитивные мысли.

- Долгое время к вам был очень близок Владимир Грановский. Ну и к Анне Безлюдной он долгое время был близок. На каком этапе ваши пути разошлись, и разошлись ли они?

— На этапе 2004 года. Володя выстраивал уже некое свое видение дальнейшего личного развития. Он, в общем-то, человек целеустремленный. Я уезжал в то время в Москву, и мы приняли решение, что наши партнерские отношения себя исчерпали.

- Насколько мне не изменяет память, та встреча с журналистами, которая была на телеканале “Интер”, когда вы были уже собственником “Интера”, в 2007-м, происходила в присутствии Грановского. И он там был как консультант, собственно говоря, ваш.

— Если вы помните, было так называемое АГТ — “Агентство гуманитарных технологий” — вот мы в 2004 году всё это закончили. После этого, вы абсолютно правы, я его привлекал как консультанта, как эксперта, но это уже были контрактные отношения.

- До какого года?

— Может быть, еще год-два, я уже не помню. Возможно, до 2007-го.

- А на каком этапе появился, и правда ли, что и до последнего времени очень тесное отношение к редакционной политике “Интера” (собственно, об этом публично даже вы заявляли) имел Игорь Шувалов?

— Скажем так, что такое ньюзрум? Ньюзрум — это такая большая кухня, где важность первой новости, а также ее интерпретация являются первичным знанием, самым важным знанием. Зная Игоря Шувалова, могу сказать, он точно далеко не последний человек в этом деле, и то, что пользовались его консультациями — это очевидно, и никто этого не отрицает, но это не значит, что речь об исключительно негативном влиянии. Потому что Игорь очень информативный, очень технологичный, и очень часто он приносил те зерна информации, которые действительно на экране выглядели сенсационно.

- Но то, что он в то же время был советником Левочкина, главы Администрации Януковича — это наверняка вносило какой-то элемент влияния Администрации президента на контент?

— Думаю, конечно, вносило, потому что у человека умного всегда всё подается под определенным углом, и, безусловно, это могло на что-то влиять. Но скажу вам абсолютно честно: с вашей помощью в том числе — я имею в виду журналистов — я получил такую прививку невмешательства в информполитику телеканала “Интер”, когда был госчиновником, что я реально не звонил туда по полгода. И люди за мной бегали, чтобы хотя бы утвердить бюджет, потому что в условиях его дефицита эти решения не могли не приниматься собственником.

- Не означает ли это, что вы тогда самоустранились от информационной политики, по сути, отдав ее в руки тому же Левочкину и Шувалову?

— Оправдываться не буду. Можно считать и так.

- А в какой момент Шувалов отошел от консультирования “Интера”?

— Я думаю, с момента, когда начал работать общественный совет, вернее, даже во время работы канала в рамках Меморандума об открытых новостях перед парламентскими выборами-2012.

- Почему с нового года вы посчитали необходимым отказаться от шоу Евгения Киселева и расстаться с самим Евгением Алексеевичем?

— Здесь несколько причин. Если честно, я, прежде всего, решил отказаться от него как зритель, а не как собственник. Потому что динамика этой программы мне не нравилась.

- Почему?

— Оно, знаете, медленное такое, то есть ты засыпаешь, не получаешь драйва... Мне казалось, что для главного телеканала страны гораздо важнее иметь нечто более динамичное, острое; нечто, вызывающее последующую дискуссию. Без претензий к Киселеву, потому что он всё же очень разумный и образованный человек. Он действительно очень интересный собеседник. Я недавно где-то читал: он огорчался по поводу того, что не встречался со мной, но в этом смысле, еще раз говорю, я старался вообще не встречаться ни с кем. И не потому, что я хотел его лично обидеть, абсолютно не так.

Думаю, мое внимание на эту программу обратила именно зрительская неудовлетворенность, а потом уже невозможность поднять рейтинги, невозможность поднять саму программу в прайм-тайм, потому что мы вынуждены были выходить вечером, ведь шоу не держало слот по цифрам. Ну и, соответственно, начался поиск другого ведущего и формата.

- А не было ли одной из причин и то, что и Киселев, собственно говоря, работал скорее напрямую с Левочкиным и Шуваловым, чем с вами?

— Скажу вам так: пока я был собственником, естественно, я в любую секунду мог поменять там любую ситуацию именно административным решением по назначениям или по снятиям. Другого рычага там нет, но этот действенен. Если бы меня что-либо не устраивало, я бы им воспользовался.

- В свое время у вас был Савик Шустер.

— Был.

- О Киселеве вы говорите, что были недовольны тем, что он не мог держать праймовый слот с его харизмой, его медлительностью. Почему Савика Шустера вы отпустили?

— Я уже не помню причины, но, по-моему, тогда еще была Аня (Безлюдная. — ТК) на канале, и это было ее решение. Я не вмешивался в принятие менеджерских решений.

- А не стало ли это одной из причин вашего недовольства ею?

— Уже не помню, честное слово. То есть для меня это настолько несущественные моменты, что просто не помню.

- Ваш прогноз? Вы не можете давать советы, пока вас не спрашивают, но ваш прогноз, что будет происходить сейчас с “Интером”?

— Те заявления, которые я слышу от нового менеджмента — они очень оптимистичны относительно попытки возврата к цифрам, которые были у “Интера” в предыдущие годы. Я буду только двумя руками “за”, потому что я этому коллективу отдал много лет и много денег. И мне, конечно же, хочется, чтобы коллектив “Интера” действительно процветал, чтобы эта группа занимала постоянно лидирующие позиции.

Но насколько я понимаю, вы больше спрашиваете меня об информационном вещании, а это не то же самое... Давайте не делать поспешных выводов. Пройдет какое-то время, я думаю, что как раз результатами и силами тех мониторингов, которые проводятся в том числе и с вашей помощью, мы будем говорить не вкусово — нравится и не нравится, — а конкретные цифры нам смогут что-то показать.

- А вы не видите некоего конфликта и понимаете ли вы, кто, собственно говоря, из нового топ-менеджмента на телеканале все-таки главный? Потому что у всех возникают вопросы — роль Безлюдной, роль Бенкендорфа, роль Киселева — есть ли человек, который отвечает за всё на канале?

— Поддерживаю ту логику, которую я могу наблюдать — разведена административная часть и продюсерская, а также развитие группы. Ведь не забываем, что “Интер” — это не отдельно взятый канал, а большая группа. И в этом смысле там нет никаких противоречий.

То есть, Бенкендорф — председатель правления телеканала “Интер” и ответственен за всё, что там происходит. Что касается Ани Безлюдной — она директор по развитию всей группы, то есть, соответственно, она будет искать новые возможности для всей группы, а не только для “Интера”. Новостное вещание остается — то есть теперь всем НИСом будет руководить Киселев. Соответственно, весь блок информационного вещания будет под ним. И насколько я понимаю — наблюдательный совет будет заниматься вопросами юридическими, вопросами административными, собственности и так далее. В принципе, с точки зрения такой огромной структуры — это всё логичные назначения.

- Если вы говорите, что заключали сделку с Фирташем, означает ли появление там Левочкина, что это уже Фирташ с Левочкиным решал эти вопросы?

— Только так.

“Рынок рекламы приблизительно в два раза меньше, чем собственники тратят все вместе на содержание телеканалов”

- Вопрос по поводу медиарынка в Украине вообще, рекламного рынка и так далее. Очень интересно пообщаться с собственником, который уже перестал быть собственником и, я надеюсь, готов теперь быть более откровенным. Ваша оценка состояния этого рынка? Есть ли у нас в Украине каналы, которые два-три года назад были прибыльными, а есть ли такие, которые по результатам прошлого года были прибыльными? Ваше видение ситуации?

— Все участники рынка знают приблизительные суммы дотаций, которые выделяются собственниками с сезона 2008-2009 года. Это, к сожалению, суммы достаточно критические, то есть большие. И, конечно, это могут делать только люди, у которых есть другой бизнес и которые могут дотировать этот бизнес.

На мой взгляд, проблема не только в таком устройстве нашего рекламного рынка, что, конечно, и само по себе влияет на способность этой отрасли самоокупаться. Прежде всего, наша проблема — это затратная часть. И в этом плане, безусловно, цены, которые мы платим за российский продукт, приблизительно в три раза выше, чем мог бы себе позволить украинский рынок, если бы он действовал исключительно в рамках бизнес-модели. Именно в силу того, что, как я уже сказал, мощные плечи собственников подпирают этот бизнес, мы, соответственно, находимся не в бизнес-модели, а в модели амбиций.

Это бесперспективная тема. Конечно, я могу много рассуждать о том большом количестве каналов, которые у нас есть, — просто абсурдно иметь такое количество общенациональных каналов. А сейчас, с введением цифрового телевидения, мы понимаем, что их будет еще больше. Это путь в никуда. Это путь, говорящий о том, что мы будем находиться в этой модели. Или произойдет резкая концентрация, к примеру, появятся два собственника, которые будут контролировать абсолютное большинство каналов.

Но, с другой стороны, новые тенденции грядут. В том числе новые медиа, интернет-развитие, новые способы доставки сигнала. Поэтому если вы спросите меня, может ли рынок вырасти, отвечу: может.

Но здесь требуются очень четкие и согласованные действия между основными группами. И как бы кто-то ни пытался назвать это процессом монополизации — это не совсем так. Потому что монополизировать можно, условно говоря, если рынок свободен. А здесь он имеет естественные ограничения. В частности, по количеству лицензий. Поэтому собственникам надо отбросить амбиции и сесть договориться о принципах не только рекламного рынка, но и о принципах закупки. И тогда можно будет построить прибыльный бизнес.

- Вы сказали, что мы все знаем о суммах, которые вкладывают собственники. А вот можно все-таки порядок цифр озвучить?

— Давайте так, я просто скажу вам некие общие цифры — рынок рекламы приблизительно в два раза меньше, чем собственники тратят все вместе. Глобально тратят на содержание телеканалов.

- Вы говорите об амбициях, но наверняка здесь дело не только в амбициях, но и в том, что это рассматривается как инструментарий не только политического влияния, а я бы уже сейчас сказала, что и как инструмент защиты олигархами других своих бизнесов.

— Немножко устаревшая точка зрения, потому что вряд ли сейчас что-то там может защитить бизнес, если есть у кого-то какие-то другие намерения. Так что на данном этапе это скорее джентльменский набор. Условно говоря, политическое влияние, телевизионный канал, крупная отрасль какого-то производства... Если у тебя есть этот джентльменский набор, ты, в общем-то, стоишь на двух ногах. Если чего-то не хватает, ты стараешься это докупить, потому что ну как, неудобно же — у кого-то есть, у меня нет. То есть сейчас это скорее такая формула, чем попытка защищать бизнес.

- Вы сказали, что процесс, условно, монополизации или поиск договоренности собственников друг с другом мог бы быть и позитивным. Но не идет ли всё к тому, что у нас будет вообще одна группа — группа Семьи, которая будет владеть всеми значимыми медийными активами в данной ситуации?

— Я бы не стал демонизировать настолько, потому что на сегодняшний день мы этих тенденций не видим. Именно в телевизионном рынке я четко могу сказать, что этой тенденции нет. 

- То есть вы не прогнозируете, что будут забраны каналы, скажем, у Пинчука или Коломойского?

— Я не хочу даже думать в этом направлении, что что-то может быть забрано.

- Ну, выкуплено, как в вашем случае?

— Нет, выкуплено и забрано — это разные вещи. Это принципиальная разница. Выкуплено может быть всё что угодно, потому что телевизионный бизнес — это такой же бизнес, как и все остальные с точки зрения принятия решения о его продаже.

- Но купить или продать можно под давлением?

— Это другой вопрос. Тем не менее, хочу сказать, что на сегодняшний день мы как раз видим плюрализм с точки зрения разбивки основных медийных активов по различным группам, собственникам и так далее. И давайте не забывать о сказанном ранее: новые медиа уже способны конкурировать с традиционными. С точки зрения информации, интернет очень немногим уступает телевидению.

- А ваш прогноз относительно того, сохранится ли этот плюрализм? Или все-таки у определенной группы есть желание, скажем, не забрать, но выкупить?

— Ну, чего я буду гадать? Думаю, что время покажет. Будем смотреть.

- А ваше отношение к тем активам, которые сейчас пытается развивать Арбузов? Tonis, канал БТБ, газеты “Вгляд”, “Капитал”?

— Это всё игрушки.

- А зачем?

— Не знаю. Наверное, надо спрашивать Сергея об этом.

- Кстати, вы в свое время купили НТН. Зачем вы его покупали — вполне понятно...

— Да, мы купили абсолютно логично. Я скажу, что благодаря НТН, собственно говоря, мы до сих пор являемся лидерами, одними из лидеров рекламного рынка. Не будь НТН — у нас была бы совершенно другая ситуация.

- А почему Прутник решил продать?

— Цена была хорошая, рынок высокий был тогда. Мы же достаточно хорошие деньги заплатили.

- А что происходило у вас с Зеленским и “Студией Квартал-95” — с их двумя уходами-приходами на “Интер”? Бытует мнение, что во всяком случае во второй раз, после начала тесного сотрудничества “Квартала” с “1+1”, Зеленский вас на самом деле “кинул”... Так ли это? Кому сейчас принадлежит бренд “Квартала”? Кто является мажоритарным собственником — и чего именно? Связаны ли лично вы с нынешним этапом бизнес-развития группы Зеленского — Шефиров?

— Нет ничего хуже, чем определять со стороны, кто прав и кто виноват в отношениях между партнерами. А мы с Володей и командой “Квартала” были именно в партнерских отношениях. Не вижу смысла выносить нашу с ними общую проблематику на всеобщее обсуждение. Единственное, что хочу сказать — наши отношения не закончены и вопросы дальнейшего развития и перспектив всё еще остаются в плоскости взаимного обсуждения.

- Почему могла получиться такая зависимость “Интера” от продукта одного продакшна? Ведь это было явно недальновидно? Или же вы были уверены в 100%-м владении и брендом, и акциями?

— Доля программного продукта на “Интере” была значительна, но они не были единственными поставщиками. А относительно уверенности: я по жизни предпочитаю верить и ошибаться, чем изначально относиться с недоверием.

“Кто-то решил сделать из меня монопольного управляющего Национальным cоветом. Это не совсем так”

- История с Нацсоветом по вопросам телевидения и радиовещания очень непростая для вас, очень много было разговоров, и я думаю, справедливых, о практически монополизации вашими людьми этого органа.

— Там много мифов. Потому что моих людей там — в том смысле, что они работали у меня или пересекались со мной — аж один человек. А всё остальное мне приписывают. Потому что кто-то решил сделать из меня монопольного управляющего Национальным советом. Это не совсем так.

- Но, например, тот же Княжицкий много раз открыто об этом заявлял. А также многими другими “вашими” протеже, скажем, в Нацраде, называются Головатенко, Опилат и Мудрак, Баранов — Левочкина. Насколько они были эффективными лоббистами ваших интересов в Нацсовете? Удержатся ли они сейчас, после отчета Нацсовета 27 февраля в Верховной Раде, на своих должностях, как вы думаете?

— Даже из тех, кого вы назвали “моими”, это всего три человека из восьми членов Нацсовета. Но и это преувеличение. Это коллегиальный орган, и его решения публичны, каждый может их оспорить. Относительно эффективности лоббизма повторюсь: главное, чтобы этот орган действовал в интересах рынка, а мы свое место уж найдем в конкурентной борьбе. Но для меня в любом случае это уже в прошлом.

- Ваша оценка того, что происходило у Нацсовета с ТВі? Вы имели к этому отношение?

— Я могу сказать только одно: не хочу сейчас возбуждать эту тему и каким-то образом комментировать ее, потому что знаю, насколько она болезненна, в том числе и для Николая Княжицкого. Но в тот момент было сломано много копий, если вы помните. И я говорил, и обо мне говорили. Но краткое резюме всего этого таково: те лицензии, которые получались ТВі, были получены, мягко говоря, незаконно. Это мое глубокое убеждение, и участники рынка это знают. И единственная проблема, которая возникла и которая позволила обвинять меня в давлении на телеканал ТВі — только то, что моя компания подала в суд.

Поверьте, если бы я хотел спрятаться, то попросить любую другую компанию, любого гражданина Украины оспорить приобретение этих лицензий в связи с нарушением их прав было очень просто. Но именно потому, что я был уверен, что там есть нарушения, я ничего не скрывал. Причем принимал решение даже не я. Это сделал менеджмент канала, именно потому, что им сказали, мол, “ребята, не суйтесь, там всё уже... все всё знают. Что вы там пытаетесь взять эти лицензии?”.

С другой стороны, то, что произошло дальше, а именно отключение канала ТВі кабельными операторами - опасный прецедент. И он лишний раз подчеркнул, насколько далека Украина в сфере СМИ и в сфере отношения к бизнесу от того, что мы называем европейскими стандартами.

- А ваша оценка ситуации с конкурсами на цифровое вещание?

— Что именно?

- То, что там есть “Зеонбуд”, то, что там розданы лицензии малоизвестным компаниям, которые создавались буквально за несколько дней до начала конкурса и которые приписываются вполне конкретным лицам и бизнес-группам, что позволяет подозревать наличие коррупционной составляющей, и так далее.

— Это два абсолютно разных вопроса. Я смотрю много комментариев по поводу цифрового телевидения и хотел бы, чтобы все помнили одно: если я не ошибаюсь, до 2015 года мы как государство обязаны внедрить цифровое вещание. И сколько было попыток его сделать, но всё осталось на бумаге. А здесь за очень короткий период времени компания его сделала. То есть оно реально есть и функционирует. Я, между прочим, не большой специалист в этих технических параметрах, но я, по крайней мере, вижу, что оно работает.

Что же касается вопроса распределения лицензий — это не ко мне. По каким причинам Национальный совет принимал решения — я не знаю. Слава Богу, там, условно говоря, наши заявки в определенной степени были удовлетворены — мы просили чуть больше лицензий — нам дали чуть меньше, но тем не менее.

- Вы достаточно обтекаемо, и в этом интервью тоже, сказали о причинах продажи “Интера”. Хотя сейчас вы находитесь не в Украине и, как я понимаю, в Украину не собираетесь. Есть какая-то опасность возвращения в Украину?

— Скажу так: у меня порядка трех лет не было возможности вообще никуда выезжать. Когда я был руководителем Службы безопасности, вообще был жестко ограничен в своих передвижениях. Уже первым вице-премьером — это только деловые командировки. Сейчас решил побыть с детьми, они учатся в Лондоне.

- А есть цель вернуться с чем-то или кем-то в Украину? Когда?

— Понимаете, я кто-то уже по факту своей жизни, в своей стране. В этом плане мне должности неинтересны, а интересны возможности изменений, то есть позиции, с которых можно что-то менять. Поэтому, не находясь на государственной должности, я как раз думаю о том, что необходимо создать либо фонд, либо какую-то другую управляющую структуру, которая бы могла начать процесс подготовки возможной новой повестки дня в Украине.

В каком смысле? На сегодняшний день у нас все политические силы сконцентрированы на внутренней борьбе, в то время как все значимые процессы идут вне. Рано или поздно эта внутренняя борьба всё равно закончится и будет необходимо достаточно быстрыми темпами находить свое место в быстро изменяющемся мире. Но кто-то должен об этом думать заранее, кто-то должен предложить возможности, условия, правила, проекты законов, и так далее. Я просто хочу найти таких людей и стимулировать их к тому, чтобы они создавали такой продукт.

- В какой сфере вы видите это прежде всего?

— Прежде всего экономика, евроинтеграция, а также сферы, отсутствие реформ в которых тормозят наше развитие — это система образования, социальных отношений, система жилищно-коммунальных услуг и многие другие. Это те сферы, не изменив которые мы ни на йоту не приблизим страну ни к европейским стандартам жизни, ни к возможности конкурировать в глобальном смысле. И все программы правительства точно так же не будут исполняться именно потому, что у нас есть ряд существенных тормозов, которые, на первый взгляд, может быть, и не являются первостепенными, но без их решения невозможны изменения.

- Но видите ли вы возможность реализации подобных планов при нынешней власти?

— Я всегда оптимистичен в этом смысле. У нас уже сколько было властей? К сожалению, эти процессы не начались. И объявленные реформы, под которыми мы подписывались, в том числе в 2010 году — они на сегодняшний день не осуществлены. Более того, по многим отмечен регресс. И, безусловно, это травмирует и общество, и политиков, потому что уже само слово “реформы” вызывает плохую реакцию. Реформы — это вещь, изменения от которой очевидны, они должны ощущаться, ощущаться в повседневной жизни. Тогда люди их готовы воспринимать. Например, сколько мы говорим о борьбе с коррупцией, а такое ощущение, что эти разговоры гуляют где-то, а коррупция только усиливается, этот ряд можно продолжать.

- Ваше мнение о ситуации, которая сложится по итогам саммита в Брюсселе?

— На мой взгляд, всё понятно. Украина остается желаемой для европейского сообщества, более того, за нее готовы побороться. И всецело от действий нашей власти зависит возможность осуществления, без преувеличения, исторического шага. Но при этом данное желание европейских партнеров не должно восприниматься как индульгенция, никто не уступит в принципиальных позициях. И на мой прямой вопрос: может ли Украина остаться за бортом европейской интеграции, ответ, даже у наших друзей, один: мы этого не хотим, но это ваш выбор.

От “Телекритики”. Поездка главы правления ГО “Телекритика” Натальи Лигачевой в Варшаву для участия в заседании общественного совета “Интера”, после которого состоялось данное интервью, профинансирована Международным фондом “Відродження”.

Справка:

Хорошковский Валерий Иванович родился 1 января 1969 года в Киеве. Отец — строитель, мать — педагог, сотрудник Института педагогики АПНУ, автор учебников по украинскому языку.

1986-1987 гг. — ученик токаря на заводе “Арсенал”, водитель в Киевском зоопарке.

1987-1989 гг. — служба в Советской армии.

В 1994 году окончил юридический факультет Киевского университета им. Т. Шевченко, в 1997-м защитил диссертацию кандидата экономических наук “Распределение валового внутреннего продукта в условиях переходной экономики Украины”, в 2003-м — докторскую диссертацию “Сотрудничество Украины с международными финансовыми организациями”.

1991-1992 гг. — директор малого производственно-коммерческого предприятия “Венеда Лтд”.

1992-1997 гг. — президент торговой компании “Бови”, президент концерна “Меркс интернешнл”.

В 1995 г. выдвинул свою кандидатуру на довыборах по Ирпенскому избирательному округу в Киевской области. Вышел во второй тур, где проиграл Сергею Буряку.

1996-2001 гг. — член НДП.

1997-1998 гг. — помощник премьер-министра Украины Валерия Пустовойтенко.

С 1998 г. — народный депутат Украины (по Красноперекопскому избирательному округу, АРК). Член фракции НДП, секретарь Комитета по вопросам бюджета, заместитель главы Комитета по вопросам бюджета ВРУ. Советник премьер-министра Украины Валерия Пустовойтенко на общественных началах.

2000-2005 гг. — член Совета Национального банка Украины.

На выборах в ВР 2002 года присоединился к “Команде озимого поколения”, которая потерпела неудачу.

В 2002 г. — заместитель главы Администрации Президента Украины — руководитель главного управления по вопросам внутренней политики, первый заместитель главы АП.

2002-2004 гг. — министр экономики и по вопросам европейской интеграции Украины в правительстве Виктора Януковича, член Совета национальной безопасности и обороны Украины. Уход из правительства в 2004-м объяснил тотальным контролем первого вице-премьера Николая Азарова над экономическим блоком.

В 2004-2005 гг. — профессор кафедры финансового права Национальной академии Государственной налоговой службы Украины.

2003, 2004 гг. — глава наблюдательного совета АКБ “Укрсоцбанк”.

В конце 2004 г. назначен на должность исполнительного директора, старшего вице-президента российской металлургической компании “Евраз холдинг”. В 2005 г. стал президентом компании, сменив Александра Абрамова. Владел 2% акций компании.

В 2005 г. после смерти основателя “Интера” Игоря Плужникова приобрел, как было заявлено позже, 61% акций канала “Интер”, а также 90% спутниковых каналов Enter Film и Enter Music. В 2005-2006 гг. возглавлял наблюдательный совет телеканала “Интер”.

В 2006 г. оставляет “Евраз” и возвращается в Украину, где становится первым заместителем секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Виталия Гайдука.

2007-2009 гг. — председатель Государственной таможенной службы Украины — по квоте Блока Юлии Тимошенко.

В 2007 г. приобрел у Дмитрия Фирташа телеканалы К1, К2 и “Мега”. Тогда же был образован медиахолдинг Inter Media Group.

В 2007-2008 г. приобрел у Эдуарда Прутника телеканал НТН (сначала 60% акций, затем все 100%).

С января 2008 г. передал управление Inter Media Group своей супруге Елене Хорошковской.

В 2008 г. выкупил у Владимира Грановского информационное агентство “Украинские новости”.

В 2009 г. Inter Media Group приобрела спутниковый телеканал “MTV-Украина”.

В начале 2009 г., когда появилась информация, что правительство намерено отправить Хорошковского в отставку с должности главы Государственной таможенной службы, президент Виктор Ющенко назначил его первым заместителем председателя СБУ. руководителем Антитеррористического центра при СБУ.

2010-2012 гг. — председатель Службы безопасности Украины.

В 2010 г. — член Высшего совета юстиции Украины.

Январь-февраль 2012 г. министр финансов в правительстве Николая Азарова.

Февраль-декабрь 2012 г. — первый вице-премьер-министр Украины в правительстве Николая Азарова.

Заслуженный экономист Украины, государственный служащий первого ранга, автор более 100 научно-методических трудов.

Женат. Двое сыновей и дочь.

С декабря 2012 г. живет за рубежом.

 

Наталья ЛИГАЧЁВА