Узаконим стукачество — посадим каждого!

Желающим убедиться — достаточно внимательно прочесть текст документа. Он доступен на сайте Верховной Рады. Вот — ссылка.

Собственно, документ предлагает дополнить Уголовный кодекс Украины статьей 145-1 — “о клевете”.

Итак, ст. 145-1:

“ 1. Наклеп, тобто поширення завідомо неправдивих відомостей, що ганьблять честь і гідність іншої особи або підривають його репутацію,- карається штрафом в розмірі від 500 до 1000 неоподаткованих мінімумів доходів громадян, або виправними роботами на строк до одного року”.

Где тут упоминание о журналистах? Его здесь нет. Равно — как уточнения относительно способа “распространения заведомо неправдивых сведений”. Также — способа уведомления “профильных органов” о фактах “распространения заведомо неправдивых сведений”.

Неточности допущены случайно? Вряд ли. Скорее — для того, чтобы:

А) отвлечь внимание общественности.

Наезд на журналистов, фактически — узаконивание лишение права на профессию — недопустимо. Но, положа руку на сердце, признаем: “наезд”-то уже не первый, мы привыкли.

А телеканалы “Интер” и Первый национальный смогут внятно втолковать голосующему большинству: их, “маленьких украинцев” новшество совершенно не касается, волноваться нечего. Да, и кое-кого из зарвавшихся писак действительно пора урезонить. Так что все пучком, мы движемся к демократии.

Мантра наверняка сработает. А потом будет уже поздно.

Б) создать возможность для манипуляций.

Даже пропущенная запятая позволяет “представителям макеевской юридической школы” (по меткому выражению Сергея Власенко) трактовать текст закона на свой лад. В зависимости от целесообразности.

Разберем на примере. Повинны ли вы в “распространении заведомо неправдивых сведений”, если, скажем, рассказали политический анекдот? Повинны! Если — позволили себе излишнюю эмоциональность в соцсети? Повинны!

В СССР за анекдоты сажали. Многие ныне живущие это еще помнят. Многие — сами за это отсидели. Живы и те, по чьим анонимным доносам людей пускали “по этапу”.

В Союзе стукачество было чем-то вроде вида профессиональной деятельности. Его не порицали, напротив — поощряли, возводили в культ и даже в октябрятах воспитывали “Павликов Морозовых”.

Да, что там октябрята. В запасниках музея Лубянки (есть такой в российской столице) хранятся многочисленные доносы …соседа по камере на соседа по камере. Как, скажем, прибыв с очередного допроса еле живой, Пупкин смел порицать советскую власть.

По воспоминаниям матери Василия Аксенова, писательницы Евгении Гинзбург, первой запечатлевшей ужасы “эпохи Великих репрессий”, даже в лагере (уже после СИЗО, тюрьмы, пересылки и “транзитки”) находились фанатики, уверявшие: “партия разберется, нас скоро выпустят, это все чудовищная ошибка, не смейте, товарищ, клеветать на партию, тут на соседних нарах — шпионы, враги народа”.

Или вот еще примечательный фрагмент из ее “Крутого маршрута”. Разговор двух лагерниц:

— Где-то мы определенно встречались. Мне знакомо ваше лицо.

— Одно из двух: или в правительственном доме отдыха в Сочи или в Бутырской тюрьме.

Саму Гинзбург — убежденную коммунистку, активного члена партии — арестовали в начале 37-го. Приговорили — по пресловутой 58-й статье — к десяти годам. Сперва — “одиночки”, затем — лагеря. С последующим поражением в правах, разумеется.

До этого — начиная с 1934-го — планово “сводили с ума”, вынуждая покаяться перед партией в несодеянных грехах и помыслах. По собственному ее признанию, эти три года были даже тяжелее тех, когда в голоде и холоде, доводилось валить лес в тайге. А прессовать начали…правильно — по анонимному доносу! За клевету, разумеется (“недоносительство” — соучастие, то же пособничество клевете).

Вернемся, впрочем, из 1937-го в 2012-й.

Первый строки статьи 145-1 — так называемые “квалифицирующие признаки”. Далее — перечень “отягощающих обстоятельств”. Те, за которые положена бОльшая мера наказания. В том числе — для журналистов.

Читаем:

“2. Наклеп, що міститься в публічному виступі, публічно демонструються в творах або засобах масової інформації, — карається штрафом в розмірі від 1000 до 1500 неоподаткованих мінімумів доходів громадян або виправними роботами на строк від одного року до двох років, або арештом на строк від трьох до шести місяців, з позбавленням права обіймати певні посади або займатися певною діяльністю на строк від одного до трьох років”.

Вновь — парад “случайных” неточностей.

Что есть “публичным выступлением”? Ежели на кухне собралось трое граждан Украины и более, можно ли считать критику действующей власти одним из них “публичным выступлением”? В логике этого закона — можно. Даже не сомневайтесь.

А что значит: “публічно демонструються в творах”? Покуда знатоки филологии разъяснят нам, является ли “твором” школьное сочинение, произведение искусства или модерновый арт-объект (а-ля надпись на заборе про жителей Донбасса) — по ст.145 пункт 2 пересажают немало народу. Заодно — лишат права “займатися певною діяльністю”.

Какой именно? Исключительно ли профессиональной? Дыхательный процесс — тоже “певна діяльність”.

“3. Наклеп, поєднаний з обвинуваченням особи у вчиненні тяжкого або особливо тяжкого злочину…”

Обвинить власть в геноциде собственного народа (пусть даже посредством поста в ФБ) — гарантированно схлопотать до трех лет.

Ах, вы в суде докажете неразумность подобного обвинения? Да, в украинском суде вы, конечно, сможете защитить свое честное имя. Даже и не сомневайтесь.

Одним из первых достижений Перестройки был отказ органов принимать “анонимки” и работать по ним. Следующий шаг — изъятие статей о “клевете и оскорблении личности” из перечня тех, которыми занимаются карательные органы. Независимая Украина это поддержала. Оказалось — ненадолго, всего на 21 год.

Сегодня номинально демократическая, еще совсем недавно стремившаяся в Европу, страна инсталирует в свой новый — самый гуманный в мире Уголовный кодекс имени Андрея Портнова — статьи о стукачестве.

А ее “бравая оппозиция” рассуждает о притеснении журналистов. Тогда как, на самом деле, речь идет о лишении абсолютно всех граждан их базовых конституционных прав:

свободу самовыражения;

свободу слова;

свободу получения и распространения информации;

свободу профессиональной деятельности.

Прав, прописанных Всеобщей декларацией прав человека ООН.

Но оппозиция сего не замечает. У нее, видимо, иные заботы.

“4. Наклеп, здійснений з використанням свого службового становища,- карається штрафом від 2500 до 5000 неоподаткованих мінімумів доходів громадян;

5. Ті ж самі дії передбачені у другій, третій, четвертій частинах, що спричинили стійкий розлад здоров’я особи,- караються обмеженням або позбавлення волі від 3 до 5 років”.

Последнее действительно касается представителей СМИ. Но они просто пострадают первыми и пуще остальных. Специфика их профессиональной деятельности является — на языке этого закона — “отягощающим обстоятельством”. С его принятием спокойно писать/говорить можно будет лишь о бездомных собачках — они-то точно не посчитают себя оклеветанными.

В отличие от мнительных нардепов (того же Бута, высмеянного — за иск против журналистки “5” канала Оли Снисарчук — даже собственными коллегами). Которые всерьез сетуют на то, что их — перебежчиков, холуев и предателей — журналисты “почему-то” называют тушками.

Мы больше не сможем ничего узнать о “вышках Бойко”, коррупции в портах, в Минприроды, о “золотых унитазах Межигорья”, о претензиях Тимошенко к Кузьмину в Лондонском суде. Н-и-ч-е-г-о. Поскольку пока высокий суд в Лондоне, Гааге или Страсбурге станет разбираться что к чему, в Украине истца посадят за клевету.

***

Учитывая творящееся ныне в стране, особых сомнений насчет того, что закон Журавского будет принят в целом, у меня не возникает.

Статья 145-1, безусловно, обогатят самый прогрессивный и демократический Кодекс имени Андрея Портнова.

Прогрессивный и демократический настолько (в чем “посчастливилось” убедиться на собственной шкуре), что гражданин — и де-юре и де-факто — лишен всякого права на защиту. Вдумайтесь: лишен права на защиту.

В добавок к этому:

языковый закон (уже разделивший Украину пополам);

закон об ограничении мирных собраний.

Следом, очевидно, нужно вернуть институт прописки, у крестьян — отобрать внутренние паспорта, у неблагонадежных горожан — еще и заграничные.

Все это — накануне парламентских выборов. После которых — не хочется быть плохим пророком, но все к тому идет — начнется такое закручивание гаек, по сравнению с которым нынешние “ягодки” признают “цветочками”. И — как говаривал один мой добрый товарищ, выходец из Донецкого региона — “Беларусь тебе покажется раем”.

Соня КОШКИНА