Нам говорят, что непоследовательностью в реформах мы выжигаем интерес к себе и демотивируем друзей помогать нам.
Но есть и другая сторона медали. Усталость от Запада в Украине — все более заметная часть реальности. Украинский политический класс устает от роли ученика, который должен учить уроки и выполнять условия, и ищет ценностные ориентиры либо в мягком изоляционизме, либо в “другом Западе”, который будет менее требовательным и мягче будет вмешиваться в зону комфорта политиков.
Ожидания прогрессивной частью общества “украинского Макрона” могут не оправдаться. Вероятно, что ценностным ориентиром все большей части украинских политических элит будут становиться не Макрон или Меркель, а Орбан, Эрдоган или тот же Трамп. А почему бы и нет, если нынешний исторический момент создает впечатление изменения исторического вектора в пользу этой “постлиберальной” версии западного мира?
Геополитический разворот Украины в противоположную от Запада сторону в недалекой исторической перспективе невозможен. Европейский выбор формально будет оставаться неизменным. Но формат и содержательное наполнение европейского выбора в современных условиях будет оставлять все больше пространства для нюансов. И этим попытаются воспользоваться не только уставшие от чрезмерного, на их взгляд, западного влияния украинские политики, но и силы, экзистенционно вражеские Украине.
Почему “украинский Орбан”?
Потому что не Путин. После 2014 г. прямое использование российской матрицы как ценностного ориентира в Украине стало невозможным. Вместе с тем никуда не девались мотивы, многие годы побуждавшие значительную часть украинских элит открыто или (чаще) скрыто придерживаться российского (постсоветского) миропонимания.
Прежде всего речь идет о недостаточной готовности к тем коренным изменениям образа жизни, которые неминуемы, если мы приняли европейский выбор в его либерально-демократической версии. Размежевание политики и бизнеса, избежание конфликтов интересов в политике все еще остаются малоосвоенными элементами политической культуры Украины. Не хватает доверия к идеям независимого правосудия: любые трансформации правоохранительных органов или судопроизводства воспринимаются в контексте соревнования политических влияний (внутренних и внешних) на такие процессы.
Концентрация западных партнеров на антикоррупционных приоритетах не находит искреннего отклика в политическом классе Украины и воспринимается как принуждение к некомфортным изменениям. Выгоды от тесного сотрудничества с Евросоюзом и США не являются настолько уж быстрыми и ощутимыми, чтобы компенсировать дискомфорт от вынужденных реформ. Мода на “евроскепсис” постепенно вытесняет “еврооптимизм”. Уже зазвучали призывы избавиться от неприятных господствующему классу элементов “внешнего управления”. С неудобными общественными организациями вновь начинают говорить на языке “иностранных агентов”. Конспирологические теории “мирового закулисья” возвращаются к более активному употреблению.
На этом фоне примеры некоторых соседних стран все больше резонируют с ожиданиями значительной части украинского политического класса.
После очередной победы на парламентских выборах в апреле т.г. лидер партии “Фидес” Виктор Орбан усилил свою власть в стране, получив полное большинство в новоизбранном парламенте и сформировав однопартийное правительство. Приблизительно с этого времени началась и его трансформация от образа “белой вороны” ЕС к олицетворению самостоятельного и все более влиятельного тренда в европейской политике.
Со временем, в течение 2017—2018 гг., в ряде стран “старой” Европы состоялись выборы, после которых политические силы, близкие по духу к В.Орбану, либо пришли к власти, либо заметно усилили свои позиции — в Италии, Австрии, Швеции, Германии. Со своей стороны уволенный бывший советник президента Д.Трампа С.Бэннон объявил о создании антилиберального интернационала в Европе.
Сейчас эти силы пытаются не только укрепить свое влияние, но и доказать, что им принадлежит будущее, а эпоха либеральной демократии закончилась.
И пока вопрос о принадлежности будущего остается открытым, Орбан и союзники пытаются как-то забрендировать свою политическую линию. Вначале речь шла о “нелиберальной демократии”, затем — о христианской. Но каждый раз подчеркивается, что это хотя и демократия, но другая, отличающаяся от “устаревшей” либеральной демократии, в основе которой лежит Всеобщая декларация прав человека. И в этом можно усмотреть влияние с Северо-востока, где уже не первое десятилетие строят то ли “управляемую”, то ли “суверенную” демократию.
В поисках украинской версии?
Успехи Орбана не остались незамеченными в украинском политикуме. Тем более что венгерский премьер в последние годы является одним из самых популярных иностранных лидеров в украинском информпространстве. При этом одним из наиболее критически оцениваемых, для чего достаточно весомых причин. Показательными являются толерантность к В.Путину, критика антироссийских санкций ЕС, блокирование коммуникации Украины с НАТО, конфликт вокруг языковых норм закона об образовании, раздача венгерских паспортов жителям Закарпатья...
Хотя в межгосударственных отношениях Орбан и выступает как оппонент Украины и ее национальных интересов, это, однако, не уменьшает привлекательности его “истории успеха” для значительной части украинского политического класса.
У тех, кто готов “учиться у Орбана”, разное видение того, какие именно достижения и свершения венгерского главы им близки. Для одних — это замечательный учитель технологии “торговли страхом”, человек, умеющий эффективно создавать “врагов” для мобилизации электората. Для других Орбан и орбанизм — это курс, на который реально стремятся равняться.
Орбан интересен, поскольку реализует модель “мягкого изоляционизма”, которую придирчиво изучают украинские политические лидеры. Здесь, с одной стороны, членство в ЕС и НАТО, которое не ставится под сомнение, а с другой — демонстративно конфликтная позиция относительно “коллективного Брюсселя” во многих вопросах.
Внешне рациональным является и выбор Орбаном Джорджа Сороса и его структур как главной мишени: с одной стороны, Сорос — это икона западной либеральной культуры, “вчерашнего Запада”, от которого “новые” должны идейно отмежеваться; с другой — он всего лишь “частный спекулянт”, пребывающий в жесткой оппозиции к власти в своей стране (США), поэтому не сможет нанести соизмеримого ущерба в ответ.
Этот аспект, в частности, заинтересовал Сергея Таруту и его партийный проект “Основа”, у технологов которого был план позаимствовать опыт Орбана и запустить украинскую версию кампании АнтиСорос как предвыборную политтехнологию. В июне Тарута, по информации СМИ, посетил “антисоросовскую” конференцию в Будапеште и в том же месяце подал в Верховную Раду законопроект, которым предлагается ввести специальные требования для общественных и благотворительных организаций, использующих средства иностранного происхождения, — т.е. свой вариант законодательства “об иностранных агентах”. На данный момент эта технология для штаба “Основы” не является ведущей, но, не исключено, еще ждет своего часа.
В украинской политике есть даже претензии на роль “идейного отца” венгерского премьера. В отечественных медиа уже звучал тезис политтехнологического происхождения о том, что Орбан сейчас всего лишь реализует методичку Виктора Медведчука, которую тот продвигал, еще работая в администрации Кучмы, — в частности, по противодействию Соросу и другим глобальным силам. Дескать, действия Медведчука для препятствования проведению конференции в Ливадийском дворце при участии Сороса в 2004 г. — это то, что могло вдохновить Орбана, бывшего соросовского стипендиата, на более системные действия. Возможно, Медведчук мог бы быть хорошим консильери для венгерского правителя. Но не сложилось. Однако тема ему очень близка, поэтому, скажем, “украинскую версию Орбана” он вполне может патронировать.
При всем богатстве начального предложения, главным и определяющим является то, что номинанты на “Орбана по-украински” могут и уже пытаются позаимствовать, — это торговля страхом. Орбан с блеском овладел этой технологией на своем поле. Собственно, его нынешний взлет — это результат ловкого использования миграционного кризиса, взорвавшегося в Европе в 2015-м, и массовых страхов, с ним связанных. Успех антииммигрантской кампании в Венгрии был до определенной степени парадоксальным, — ведь эта страна никогда не была желательным местом предназначения мигрантов с Ближнего Востока, а количество принятых беженцев и искателей приюта было незначительным даже на пике европейского миграционного кризиса в 2015—2016 гг. Следовательно, фобия относительно мигрантов была сгенерирована и усилена политиками искусственно. Ключевой мишенью стал выдуманный политтехнологами Орбана “план Сороса” заселить Венгрию и всю Европу мигрантами. В реальность этого “плана”, согласно опросам, поверило почти 40% венгерских избирателей, которые, собственно, и обеспечили своими голосами власть “Фидес” на следующий политический цикл.
Но чем можно напугать украинского избирателя на пятом году войны с РФ? За последние годы и избирательные кампании отечественные популисты тоже выбрали весь арсенал возможных и невозможных внутренних “врагов народа”, большинство “страшилок” уже не работает.
Социология четко свидетельствует, что в целом “западное влияние” граждане Украины оценивают положительно. И даже рассчитывают, что Запад и в дальнейшем будет требовать от украинской власти соблюдения определенных правил и проведения реформ. “Внешнее управление” считают проблемой только 6,1% украинских граждан (Демократические инициативы/КМИС, опрос 16—28 августа 2018 г.). Следовательно, такая повестка дня не в интересах кандидатов из-за сугубо прагматической точки зрения, — она не просто не обеспечивает роста поддержки избирателей, но и ограничивает электоральную базу кандидатов, загоняет их в своеобразное “электоральное гетто”.
Но опыт Орбана как раз и свидетельствует о том, что хорошо откоммуникатированный страх можно “продать” обществу практически “с нуля”. Поэтому технологические находки “нелиберальных” политических сил Запада еще ждут своего использования в Украине.
При этом следует учитывать, что конспирологическое видение событий — неотъемлемая часть мировоззрения украинских элит. Конспирология часто заменяет идеологию. И в этом смысле предрассудки политиков могут резонировать с предложениями политтехнологов. Свою роль играет и практический опыт, формирующий культуру политического поведения. Для конкурентного украинского политика талант к подковерным игрищам, кулуарным “комбинациям”, теневым взаимовлияниям является одним из ключевых компетентностей. Соответственно, и весь окружающий мир, политические процессы в других странах, в международных отношениях, общение с западными партнерами воспринимаются на соответствующем фоне.
”Орбанизация” Украины как версия реванша?
Почему же игры в “нелиберальную демократию” для Украины могут оказаться опаснее, чем для наших западных соседей?
В условиях, сложившихся после 2014 г., для Кремля “орбанизация” Украины — сценарий, приближающийся к идеальному. Поскольку прямой разворот к Москве невозможен, одним из основных сценариев является ожидание усиления усталости украинцев от Запада и как следствие — закукливание Украины в изоляционистский проект, который существенным образом затормозит интеграцию Украины в европейское политическое, экономическое и общественное пространство и окончательно антагонизирует либерально-проевропейский и консервативно-патриотичный элементы активной части украинского общества.
Уже сейчас заметны тренды на глубокое размежевание вчерашних партнеров по Майдану: либералов (глобалистов) и консерваторов (националистов). Все активнее пытаются вытолкнуть на маргинес активную часть гражданского общества, сотрудничающего с западными донорами.
В общественные дискуссии активно вбрасываются нарративы, которые, с одной стороны, стигматизируют либеральное и проевропейски настроенное крыло общества, а с другой — крыло консервативное. Заимствованные извне образы “леваков”, “неомарксистов” антагонизируются с образами “нациков”, “религиозных мракобесов”, набрасывая украинскому обществу новые линии противостояния. Тем самым ослабляются и взаимоборются общественные силы, партнерство между которыми сделало возможным победу Майдана и вырвало Украину из объятий России.
Дальнейшее наращивание обозначенных антагонизмов и фобий вместе со стимулированием изоляционистских настроений, недоверия украинцев к “загранице” или перенастраивания этого доверия на “модель Орбана” — это вполне возможная линия развертывания технологии политического реванша по направлению к “старой Украине”, отошедшей в прошлое в 2014 г. Технология, которая сегодня способна паразитировать и на патриотических настроениях, и на присущем украинцам недоверии, и на моде на “евроскепсис” и изоляционизм, и на перегруженности дискомфортными реформами, и в целом на “усталости от Запада”, который переживает сложный момент переосмысления своей идентичности и нуждается в новом лидерстве.
