Уроки словацкого

Долгие годы иностранного гнета, отсутствие собственной государственности, проблемы языка и национальной идентичности, имперские и централистские поползновения соседей. Десятилетия пребывания в составе империй, выход из государственного союза с соседним народом в определенной мере роднит словаков и украинцев. Есть сходство ситуаций в первые годы после получения независимости, а кроме того, значительные отличия в том, как развивались две страны после распада Варшавского договора и СССР.

Образованная после распада Австро-Венгерской империи в результате Первой мировой войны Чехословакия была демократическим государством. Однако национальные проблемы существовали и в нем. Централистские тенденции во внутренней политике Праги, теория чехословакизма, которые поддерживали президенты Томаш Масарик и Эдвард Бенеш, сложности с польским, венгерским и немецким национальными меньшинствами делали Чехословакию внутренне слабой. Это ярко проявилось в период кризиса 1938 года, завершившегося Мюнхенским сговором. За ним последовала оккупация чешских земель Германией и организация марионеточной Первой Словацкой республики (наименование, используемое в исторической литературе; официальное наименование — Словацкая республика, сл. Slovenska republika).

Сложности в отношениях Чехии и Словакии не исчезли и в период коммунистической ЧСФР. Словакия сильно отставала в экономическом развитии от Чехии. Мало что изменили в этом отношении и строительство Восточнословацкого металлургического комбината в Кошице, а также ряда предприятий оборонного комплекса. ВВП на душу населения в Чехии на 20% превосходил подобный показатель во второй республике. В Праге были модными разговоры, что Чехия обременена Словакией, куда уходят, точно в пропасть, налоговые поступления. Братиславские политики были раздражены своим унизительным положением в федеративном государстве. Одной из причин назначения Александра Дубчека первым секретарем компартии было то, что он по национальности словак. Таким административным способом в Праге по советскому рецепту пытались сгладить национальные проблемы.

Остроту этих противоречий не следует преувеличивать. В сентябре 1992 года был проведен опрос населения Чехословакии об отношении к разделу страны. В Словакии за разделение страны было 37%, против 63%, в Чехии — за 36%, против 64%. В 1990—1992 гг. было найдено чисто формальное решение — писать официальное название страны как Чехо-Словакия (Чешская и Словацкая Федеративная республика, ЧСФР). Тем не менее, на уровне элит было достигнуто соглашение о бархатном разводе (чеш. sametove rozvodu), и 1 января 1993 года возникла независимая Словакия.

Похожий старт

Первые годы независимости были весьма сложными. Чехия даже во времена социализма была более интегрированной с Западом, в то время как словацкие предприятия были тесно связаны с экономикой бывшего СССР. В конце 1980-х — в начале 1990-х годов словацкую экономику вытягивали металлургическая и военная промышленность, а также НПЗ “Словнафт” в Братиславе. Причем эти крупнейшие заводы очень зависели от поставок сырья из России и Украины. С распадом Советского Союза и последовавшим разрывом связей с прежними партнерами словацкая экономика оказалась в глубоком кризисе. Это привело к усилению конфликтов между Прагой, стремившейся к скорейшей интеграции с Западом, и Братиславой, предлагавшей политику многовекторности.

Авторитарный режим Владимира Мечиара — первого премьер-министра и лидера партии Народная партия — Движение за демократическую Словакию (словацк. јudova strana — Hnutie za demokraticke Slovensko — ДЗДС, јS-HZDS) проводил реформы крайне осторожно. Приватизация осуществлялась медленно и со значительными нарушениями — многие предприятия попали в руки чиновников из числа сторонников самого Мечиара и функционеров ДЗДС.

В 1992—1998 годах это была страна всепроникающей коррупции. Власть преследовала независимую прессу и оппозицию. Злоупотребления словацкой секретной службы, политические убийства очень напоминают дело Георгия Гонгадзе и другие скандалы времен Кучмы. Весной 1998 года Словакию ставили в один ряд с Беларусью Лукашенко и Сербией Милошевича, а поляки готовились к установлению шенгенской границы в Татрах и введению виз для словаков. Страна находилась в международной изоляции, ее вычеркнули из списка стран, которые должны были войти в НАТО и ЕС.

Хотя ВВП показывал рост в 4%, тем не менее, страна сильно отставала от соседей: Польши, Венгрии, не говоря уже о Чехии. Левацкий курс Мечиара вел в тупик. Страна попала в долговой кризис. Поэтому не удивительно, что на выборах 1998 года ДЗДС набрала только 27% голосов и перешла в оппозицию. С каждыми выборами ее электоральная поддержка неизменно уменьшалась, и на выборах в июне 2010 года она не сумела преодолеть пятипроцентный барьер, оставшись вне парламента.

Правая коалиция премьера Микулаша Дзуринды взяла курс на либерализацию как в экономике, так и в общественной жизни. После событий 2004—2005 гг. в Украине к власти пришли известные и харизматические лидеры, вскоре перессорившиеся между собой. В Словакии все было с точностью до наоборот. Антимечиаровская оппозиция не имела известных лидеров. Микулаша Дзуринду выбрали премьером потому, что он казался слабым и никаким. Только такого политика могли одобрить все члены новой коалиции. То, что правительство Дзуринды не только не распалось спустя полгода, как предвещали аналитики, но и провело реформы и оставалось при власти два срока, — является самой большой неожиданностью и источником евроинтеграционного успеха наших соседей. Даже в 2002 году, когда уже появился первый эффект от реформ правого кабинета, Словакии отказывали во вступлении в ЕС вместе с Польшей, Чехией и Венгрией. Могло случиться так, что она оставалась бы вне ЕС, как, например, Хорватия.

Результат

Проведенные в сжатые сроки либеральные реформы — налоговая, пенсионная, медицинская, образовательная, социальная и другие — полностью изменили Словакию. В 2002 году она стала европейским лидером реформ и “экономическим тигром Восточной Европы”. Динамика роста ВВП свыше 10% при рекордно низком дефиците бюджета (1—2% ВВП), а также инвестиционный либерализм привели к полноводному потоку зарубежных и местных инвестиций. В 1993—1999 гг. в страну пришло 2,4 млрд долларов прямых иностранных инвестиций, а в последующие семь лет — в десять раз больше, 23 млрд.

В Словакии, в отличие от соседней Чехии, никогда не было собственного автомобилестроения. И вот теперь эта страна по выпуску машин на душу населения стала одним из мировых лидеров. Только Citroen и Peugeot здесь выпускают более 200 тыс. автомобилей в год. А еще есть предприятия Hyundai, Kia Motors, Volksvagen. В конкуренции с другими вишеградскими странами — Польшей, Чехией и Венгрией — Братислава победила благодаря относительно небольшой бюрократии, наличию неплохой инфраструктуры и квалифицированной рабочей силы. Немалую роль сыграло содействие со стороны правительства (освобождение инвесторов от части налогов, ускорение процедур, инфраструктурные инвестиции и государственные гарантии). Теперь страну называют европейским Детройтом. В Словакию пришли мировые производители электроники и бытовой техники — Samsung, Sony, Whirlpool.

Ключевые составляющие реформ — упрощение налоговой системы и принципиально новая кадровая политика. В 2004 году был отменен 21 налог с доходов по ставкам от 10 до 38%. Вместо них введен единый налог со всех видов доходов — 19%. От снижения налогового давления поступления в бюджет только возросли. Некоторое время назад министерство финансов нашло дополнительные ресурсы за счет внеплановых поступлений, и миллиарды евро будут направлены на поддержку образования и науки. Такая налоговая система способствовала тому, что предприятия из Чехии стали перемещаться в Словакию. Кто мог такое представить еще десять лет назад. Брюссель, Берлин и даже Стокгольм заволновались, обвиняя Словакию в налоговом демпинге. Несбыточная мечта украинских предпринимателей.

Власть решительно избавлялась от чиновников с социалистическим мышлением, действовавших по стереотипам планового хозяйства советского образца. В экономические и социальные ведомства пришли сотрудники из Ассоциации предпринимателей и Ассоциации налогоплательщиков. И это дало возможность минимизировать сопротивление реформам.

И еще одно важное обстоятельство уже не из области экономики и финансов, а общественной жизни. В Словакии проходили бурные дискуссии относительно выбора внешнеполитического курса. Очень многие опасались последствий вступления в НАТО и ЕС. В этих горячих спорах укрепились общественные организации. Не только выступающие за, но и те, что выступали против. А с ними и гражданское общество. Сейчас о тех горячих временах вспоминают с улыбкой. Но возмужавшие общественные организации после выполнения первоначальных задач не только не уменьшили свою активность, но еще более ее усилили. Ведь проблем еще очень много. И в первую очередь — в юстиции. Коррупция настолько проникла в суды, что один скандал переходит в другой. И это очень большая проблема, хотя и она пусть медленно, но решается.

Братислава находится на границе с двумя странами — Венгрией и Австрией. Недвижимость в Братиславе стоит очень дорого, а в соседних австрийских городках на другом берегу Дуная она на 30% дешевле. Вот и едут словаки в соседнюю страну жить, а работают в своей столице. В школах Вольфстале и Гайнбурга, куда ходят городские автобусы из Братиславы, открыли словацкие классы. Органы местного самоуправления делают все возможное, чтобы словаки отправляли своих детей в школы городков, а не в Братиславу. На уроки словацкого языка ходит 90% австрийских детей. Небольшое, но характерное следствие объединения Европы. Понятно почему: где живут — там и налоги платят. В Ужгород от соседей жить не едут, а ведь и у нас так могло быть, как в соседней Словакии.

Цитата

“Очень тяжело оценить реальный подход правительства к этим реформам из того, что я услышал, внимательно слушая моего коллегу. Время покажет. Если реформы являются содержательными и действительно глубокими, если модернизация быстрая и сильная, результаты придут скорее и репутация страны окажется на высоте. И вы сможете воспользоваться преимуществами принципа “Больше за большее!”. Вот что скрывалось за моим вопросом”, — глава словацкого внешнеполитического ведомства Микулаш Дзуринда, исходя из опыта своей страны, так прокомментировал выступление министра иностранных дел Украины Константина Грищенко на Брюссельском форуме 28 марта 2011 года и свой вопрос о приоритетах украинского правительства.

Юрий РАЙХЕЛЬ