Украинскую армию можно было полностью перевооружить за 5 лет — военный эксперт

Глава Центра исследований армии, конверсии и разоружения, военный эксперт ВАЛЕНТИН БАДРАК во первой части интервью “Апострофу” рассказал, какие шаги нужно предпринять для реформирования оборонно-промышленного комплекса Украины и почему покупка французских вертолетов для МВД настораживает экспертов.

- Начинаем с темы реформирования ОПК. Насколько далеко мы продвинулись в этом вопросе?

— К сожалению, сфера оборонной промышленности остается наименее реформированным полем, если брать всю сферу безопасности (или, как сейчас, после принятия закона о национальной безопасности, говорят, “сектора безопасности”). Украинский оборонный комплекс органично входит в сектор безопасности. Это хорошо. И хорошо, что это определено законом. Но, к сожалению, его реформирование еще не начиналось.

Какие мы видим ключевые проблемы, которые нужно было бы решить? Конечно, в первую очередь нужно отказаться от ручного управления, которое было в какой-то степени оправдано в начале войны, но которое не может быть оправдано сейчас, на пятый год войны, когда оборонка, я бы сказал, справляется с перевооружением армии условно или частично. В основном оборонка поставляет в армию модернизированные системы или вооружение в единичных версиях. Кроме противотанковых ракетных комплексов и легкой бронетехники, вся остальная новая техника — это преимущественно единицы или десятки.

Как можно было бы отказаться от ручного управления? Должен существовать центральный орган исполнительной власти, который бы взял на себя основную функцию — выработку и реализацию военно-технической политики. Или, наверное, правильнее сказать — оборонно-технической политики. Потому что военно-техническая политика вместе с экспортом оружия и с “Укрспецэкспортом” должна быть в сфере ведения именно президентской ветви власти, тогда как все, что связано с хозяйственной деятельностью (работа самих предприятий, их поставки в рамках гособоронзаказа), должно быть в ведении Кабинета министров. Если бы такой орган существовал, были бы конкретные люди, которые были бы ответственны за это. Но сейчас у нас есть только профильный заместитель министра. А этого очень мало. Даже если бы он был семи пядей во лбу, заместитель одного из министров не может реализовывать все задачи на 16 заказчиков. Это абсолютно непосильная задача.

- Нужно создать что-то типа военного министерства?

— Фактически мы говорим о том, что должно существовать Министерство оборонной промышленности, как вначале украинской независимости было Министерство ВПК и конверсии, потом Министерство промышленной политики. Потом его ликвидировали и в Кабмине не осталось такого органа...

- Как бы его функционал отличался от Минобороны?

Таким образом, первый шаг — создание центрального органа исполнительной власти. Второй шаг — либерализация ситуации по внутреннему и внешнему рынкам. Если брать внутренний рынок, необходимо отказаться от таких анахронизмов, как например, РКМ (расчетно-калькуляционные материалы), которые вынуждают вести такие глобальные расчеты и такой контроль за действиями предприятий, что очень часто предприятия отказываются от взаимодействия с заказчиком. Я бы даже сказал больше: иностранные специалисты, когда посмотрели на украинские РКМ, взялись за головы и сказали: “Боже мой! Если бы Lockheed Martin или Boeing столкнулись с такими РКМ, как в Украине, то, наверно, они или бы ушли в другие страны, или просто обанкротились бы”. Это действительно очень устаревшие вещи и нелицеприятные, если предприятие не является монополистом. Если предприятие на рынке — монополист, то есть смысл делать расчеты и показывать, откуда появляется та или иная стоимость оборонной продукции.

Что касается внешнего рынка, тут ситуация вообще очень интересная. Было заседание Совета нацбезопасности и обороны, на котором было принято решение о том, чтобы все-таки прийти к либерализации ситуации и предприятиям всех форм собственности дать возможность выходить на внешние рынки самостоятельно. Но что происходит на деле? На деле Кабинет министров, которому было поручено в определенный период времени внести поправки в постановления, этого не смог сделать. Ситуация зависла. И все даже хуже, чем было раньше, потому что сейчас вся информация стекается в “Укрспецэкспорт”, создается ситуация, неприемлемая для предприятий. Почему? Потому что предприятие дает в “Укрспецэкспорт” коммерческую информацию и сталкивается с нездоровой конкуренцией, ведь спецэкспортер в принципе имеет возможность воспользоваться этой информацией и по своей ветке найти другого посредника, создав демпинг по ценам.

- Это больше проблема для предприятий негосударственной формы собственности?

— Проблема настолько многогранна, что целый ряд предприятий сталкивается с такой зашоренностью и такой зарегулированностью украинских правил, что попросту уходит в другие государства. Есть предприятия, которые ушли Южную Африку, в Литву, в Китай, даже в Саудовскую Аравию, чтобы, создав там предприятие, спокойно производить там и продавать. Украина теряет дважды, потому что уходят в другие государства технологии и заказы. Но и это еще не все. Самое страшное, что именно эта ситуация отпугивает инвесторов.

Мы хотели в начале войны открыть врата, показать, что у нас есть рынок и потребность закупать какую-то продукцию, чтобы к нам пришел инвестор. Что получается на выходе? Инвестор к нам идти не спешит, потому что эти РКМ, эти нормы прибыли создают ситуацию, когда, как посчитали в нашей Лиге оборонных предприятий, прибыль в рамках выполнения гособоронзаказа составляет не более 6-7% у любого предприятия. Представьте себе, если иностранный инвестор заходит в Украину, создает СП с каким-то предприятием и потом понимает, что в рамках гособоронзаказа он может продать какую-то часть продукции (как правило, это 0,1 или 0,2 части продукции, которую будет производить это совместное предприятие). Поставляет это, получает 6-7% прибыли, а все остальное должен реализовывать на рынках третьих государств. Но здесь он сталкивается с монополией “Укрспецэкспорта” и попадает в неравные условия. Естественно, при таких условиях иностранный инвестор не сможет реализовывать здесь свои интересы. А коль он не увидит здесь бизнеса, то и мы не получим технологий, которые хотим получить.

Наша логика состояла в том, что компания “Укрспецэкспорт” и все спецэкспортеры должны быть выведены из “Укроборонпрома”, должны быть созданы условия для предприятий иметь двойное право. Если предприятие самостоятельно может найти покупателя своей продукции, то оно реализовывает ее самостоятельно. Если нет, то обращается к “Укрспецэкспорту” или к какой-то дочерней компании и вместе со спецэкспортером реализовывает продукцию уже на их условиях. За эти годы сложились хорошие традиции. Украинский оружейный бизнес достаточно солидный. Спецэкспортеры вполне реально могут за счет своей маркетинговой сети находить заказы для украинских предприятий. В этом случае, конечно, ценность спецэкспортера велика. Тогда спецэкспортер сам предлагает предприятию, сам организовывает комиссионные работы с посредником и прочее. И тогда уже понятна логика: что это помощь государства для предприятий ОПК в реализации продукции иностранным государствам.

Вот это основные моменты, которые должны быть реализованы в ходе реформы. Пока мы ограничиваемся только лишь одним принятым законом — законом о национальной безопасности. А ведь в нем вопросы реформирования оборонной промышленности расписаны неконкретно и размыто. Поэтому теперь еще нужны дополнительные законы: закон о военно-техническом сотрудничестве, закон о государственно-частном партнерстве, о защите инвестиций, об офсетных операциях. Но в принципе закон о национальной безопасности позволяет в минимальном виде начать реформу.

- Вы сказали, что предприятие в рамках гособоронзаказа получает 6-7% прибыли, почему так получается?

— Есть постановление Кабинета министров, которое определяет нормы прибыли для предприятий. В данном случае норма прибыли определена в 5% на покупку комплектующих и 30% на выполнение работ. Даже такая прибыль была бы неплохой. Но в рамках внутреннего приказа Министерства обороны эти нормы прибыли были уменьшены еще больше — до 1% на покупку комплектующих и до 20% на выполнение работ.

Дело в том, что Украина является технологически истощенной. И предприятия значительную часть комплектующих покупают. Когда они их покупают и потом имеют на эту продукцию 1% прибыли, то суммарный процент прибыли вместе с работами, на которые приходится 20%, фактически составляет 7-8%. Если это какая-то техника, у которой уже отработана технология и для которой в Украине все есть, это может быть до 10% прибыли, но никак не больше. А если такая сложная техника, как беспилотные авиационные комплексы, легкая бронетехника, то там целый ряд комплектующих покупается за рубежом. И тогда получается, что предприятие не имеет возможности развиваться.

На это накладывается еще одна проблема: из-за дефицита ресурсов и из-за желания закупить всего понемногу, предприятие имеет годовые заказы приблизительно на 8-10 единиц своей техники, такие маленькие единичные заказы. Предприятия работают на армию даже не вполсилы, а на 10-15%, потому что больше закупить Министерство обороны не может. В этих условиях предприятиям нужно было бы открыть врата на внешние рынки, чтобы они эти излишки, которые способны производить, продавали иностранным государствам, получали валюту и за счет этого создавали бы новые технологии, усовершенствованные версии своей продукции. Поскольку этого не происходит, к сожалению, наша оборонка не имеет возможности развиваться. Это очень печально, потому что, с одной стороны, идет война, а с другой стороны, мы сами же закрываем своей оборонке возможности для развития.

- Какие шаги нужно сделать, чтобы решить эту проблему?

— Первое — создать в Кабинете министров центральный орган исполнительной власти. По нашему мнению, это должно быть Министерство оборонной промышленности или Министерство оборонно-технической политики. Назвать его можно как угодно, но это министерство должно отвечать за оборонную промышленность. Второе — осуществить либерализацию внутреннего рынка в рамках выполнения гособоронзаказа, отказаться от РКМ, кроме монополистов. Пересмотреть задачи военной приемки. Военная приемка должна заниматься только приемом качества, но никак не контролем стоимости.

Если брать на уровне вывода предприятий на внешние рынки, то это внесение ряда поправок в постановления (очень простой шаг). Это отмена согласования стоимости с “Укроборонпромом”, отмена обязательного взаимодействия со спецэкспортерами и с “Укроборонпромом”, отмена целого ряда согласований, которые фактически делают бюрократию такой мощной, что предприятию вроде бы путь открыт, но реально пройти этот путь практически невозможно. Сейчас уже есть решение Совета нацбезопасности упростить эти процессы, но как его довести до имплементации, пока не знаем, надеемся, что это когда-то случится.

И, конечно же, нужно начать путь реструктуризации, акционирования предприятий и выставление их через Фонд госимущества на открытую продажу. Особо хочу подчеркнуть, что должна исповедоваться очень четкая открытая схема реализации предприятий. Естественно, сначала должна быть проведена реструктуризация, выделены производственные линии, которые выполняют военные заказы, а то, что относится к помещениям или землям, безусловно, должно быть отделено.

- Была инициатива создать постоянную рабочую группу по контролю за использованием бюджетных средств и выполнением гособоронного заказа. Насколько эта инициатива была бы полезной?

— На самом деле контролирующих органов у нас достаточно. Весь вопрос в том, как контролировать. Мне в последнее время импонирует работа НАКО (Национальный антикоррупционный комитет по вопросам обороны). Там есть связи с иностранными организациями, с иностранными экспертами, там жестко смотрят. Это очень хорошая идея.

Вторая хорошая идея — наблюдательный совет в “Укроборонпроме”. “Укроборонпром” создает пять кластеров предприятий, там тоже должны быть наблюдательные советы и обязательно должны быть представители общественности или частного бизнеса. Я знаю, планируется, чтобы в нескольких таких кластерах присутствовали представители Лиги оборонных предприятий как частного бизнеса. Там должны быть генеральные конструкторы, чтобы решения были обоснованы. Например, до сих пор шумящее и бурлящее решение закупить 55 французских вертолетов, при том, что у нас есть достаточно мощное предприятие “Мотор Сич”, где почти 30 тысяч персонала. И вообще у нас есть авиапром, там порядка 30 предприятий и общее количество персонала будет превышать 50 тысяч человек. Весь этот наш инженерный персонал, который собирает вертолеты и самолеты, будет лишен заказов из-за этого кредита. Но, извините, кредит все равно надо будет гасить. И там такая громаднейшая сумма. Если брать не только тело кредита, а и проценты, он, наверно, дотянет до 800 миллионов долларов или даже до 800 миллионов евро.

Наш центр еще в 2002 году просчитал, как нам перевооружить армию. Мы пришли к выводу, если государство будет тратить в течение 5 лет по 500-700 миллионов долларов в год на перевооружение всей армии, то за 5 лет есть возможность перевооружиться. Но это на уровне начала 2000-х мы делали такой вывод. А теперь представьте себе, у нас только французам уходит около 800 миллионов евро. Это наш годовой бюджет на перевооружение всей армии.

Есть хорошая практика, например, в Германии. Если какая-то технология есть в стране, то федеральный закон запрещает покупать иностранное. Почему я заговорил о наблюдательных советах, о том, чтобы был центральный орган исполнительной власти? Если бы у нас эти органы контроля были, то уже на уровне проработки этого контракта был бы поднят такой глас, что было бы невозможно протолкнуть такую идею. А наш украинский парламент проголосовал за поддержку этого проекта. Почему? Потому что значительная часть парламентариев всех этих нюансов не знает, а значительная часть знает, но сделала это осознанно, каждый на каких-то индивидуальных условиях. По моим ощущениям, это решение нанесет серьезный урон нашему самолетостроению и вертолетостроению, потому что на эти деньги можно было бы заказать постройку 4-5 самолетов.

- А кто несет ответственность за это решение?

— А сейчас никто. Парламент проголосовал, значит, уже никто не несет никакой ответственности. Просто есть лоббизм этого проекта и в данном случае этот лоббизм победил. А национальное оборонное лобби здесь проиграло.

Конечно, есть, наверно, еще и определенная вина самого предприятия “Мотор Сич”, потому что предприятие долгое время работало с Россией и ему очень тяжело найти возможности импортозамещения. Но я думаю, что если бы государство подходило к решению проблемы правильно и понимало, что нам нужно национальное вертолетостроение, то никогда бы не было такого заказа.

Самый пикантный нюанс, что вертолеты закупаются для нужд ГСЧС, патрулирования, пограничной службы. Получается, что у нас идет война, а бюджет на закупки оборудования у Министерства внутренних дел становится выше, чем бюджет Министерства обороны. Это, конечно, очень показательно. И, конечно же, экспертов это не может не беспокоить, потому что мы ратуем прежде всего за усиление армии. А, кстати, “Мотор Сич” имеет проекты для усиления армии, вертолетов военного и двойного назначения. Есть и совершенно новая продукция, которая является альтернативой французским вертолетам. Просто французские можно быстро купить, а здесь нужен был бы какой-то период для реализации этой задачи.

Екатерина ШУМИЛО