Удержать любой ценой и отдать за бесценок. О чем говорят неуспехи приватизации

Для искушенного слушателя новостью стало не то, что половина госпредприятий — банкроты, а то, что проекты законов ЕЩЕ на этапе подготовки. Титульный законопроект “О приватизации” был месяц назад презентован Минэкономики и Фондом госимущества и давно должен был быть в парламенте. Ведь мы стремимся к “масштабной приватизации”, не так ли?

Обвинить Фонд госимущества в полном бездействии не получается. Сайт новый сделали, электронные торги запустили, именитых аудиторов приглашают, рекламные презентации инвесторам отправляют. Даже целую международную конференцию провели. Только реальных результатов — кот наплакал. Да, собрали в прошлом году рекордные за десять лет дивиденды, так большая их часть выплачена “Президент-отелем”, который не могут продать уже третий год. План поступлений от аренды перевыполнили на 167%, так сами же этот план и составляли, грех не перевыполнить. Да и к “проклятым” 17 млрд грн поступлений от приватизации, которые Минфин настойчиво вписывает в доходную часть госбюджета, все эти “достижения” ФГИУ даже не приблизили. Приватизация Одесского припортового образцово-показательной не стала — оба конкурса провалились. 

Премьер публично грозил увольнением сотрудникам ФГИ и требовал “жесткой реанимации”. Глава фонда после двух лет активной, но нерезультативной деятельности должность оставил. Теперь фондом руководит и.о. В успехи приватизации в текущем году верится еще меньше, чем в прошлом. Что же не так? Ведь приватизация, по убеждению правительства, — требование времени, способ побороть коррупцию и основной приоритет. Или не совсем и не для всех?

Из реальных достижений прошлого года, пожалуй, можно отметить только продажу двух ГЭС в Николаевской области (Мигиевской — за 52 млн грн и Константиновской — за 64 млн), обеспечившую две трети всех поступлений от приватизации. Оба объекта — малые ГЭС, таких станций в низовьях Южного Буга около 20. Обе годятся в экспонаты музея гидроэнергетики, но если Константиновская пока работает, то Мигиевская, запущенная в конце XIX ст., с 2012-го не эксплуатируется.

Еще более сомнительная победа 2016-го — продажа пакета акций неработающего уже 12 лет “Славутского завода железобетонных изделий”, который пытались продать с 2004 г. 440 раз и в итоге спихнули за... 19400 грн, с гордостью отчитавшись, что цена объекта в ходе торгов выросла в десять раз (т.е. стартовала с 2000 грн). Впрочем, даже если добавить к 19 тыс. еще 630 тыс. грн долгов предприятия, получится неплохой дисконт на 11,5 га земли, на которых стоит развалившийся завод.

В фонде постоянно объясняют свои неуспехи отсутствием товара, на который есть рыночный спрос. Действительно, 95% объектов малой приватизации построены 50—150 лет назад. Их нужно выставлять на продажу десятки раз, пока найдется истинный ценитель этих раритетов или земли под ними. А для того чтобы десятки миллионов от приватизации превратились в десятки миллиардов, на торги должны выставлять что-то действительно стоящее.

Фонд вешает всех собак на министерства, которые не торопятся передавать ему объекты. А ведь ему надо не просто документы получить, а еще анализ финансового состояния сделать, оценить риски, изучить спрос и только потом объявлять торги. Ведомства, в свою очередь, перед передачей объекта должны провести его предприватизационную подготовку. В итоге никто конкретно не виноват, но результатов нет.

В своем отчете, например, ФГИУ пишет, что неоднократно обращался в Министерство экономразвития и торговли с просьбой эту самую предприватизационную подготовку ускорить. Проводили совместные совещания, рабочие группы создали, передавали замечания на заседаниях. Дорабатывали и предлагали. Результат нулевой.

В своем ответе на запрос ZN.UA Минэкономразвития утверждает, что не торопилось с передачей, так как Фонд госимущества показывает низкую эффективность работы. А они решили проявить солидарность?

В управлении Министерства экономики 50 подлежащих приватизации объектов, из которых за 2016 г. фонду передали аж пять. А ведь это министерство, которое приватизацию инициировало, поддерживает, стимулирует — инвентаризацию объектов проводило, холдинг по управлению мечтало создать. А как дошло до практической реализации, то приоритеты изменились. Официальная формулировка следующая: “Передача других объектов была приостановлена в связи с медленной работой ФГИУ относительно приватизации уже переданных активов”.

Любопытно, но, передав пять объектов ФГИУ, семь управляемых МЭРТ предприятий исключили из списка подлежащих приватизации. Чтобы, не дай Бог, не убыло в закромах страны. Желание оставить на балансе центры стандартизации и сертификации вместе с Укрпромвнешэкспертизой можно понять. Действительно, кто же, кроме государства, может стандартизировать, сертифицировать и анализировать состояние промышленности с опозданием на год. Больше некому. Не без гордости МЭРТ сообщило ZN.UA, что за первое полугодие 2016-го предприятия, управляемые министерством, сократили убытки до 68,9 млн грн. Причем финансовые итоги 2016 г. министерство не дает, очевидно, их ко второму кварталу 2017-го еще не посчитали. Зато сравнивает результаты первого полугодия 2016-го с итогами
2015-го. Демонстрирует, что без стандартизации и метрологии ему не обойтись? При этом, согласно ответу МЭРТ, 39 из 50 компаний, управляемых министерством, — прибыльны, а 17 — неработающие. Из чего напрашивается как минимум один вывод: министерство не очень старательно изучает отчетность вверенных ему компаний, да и собственную.

Тем не менее 38 предприятий из “приватизационного списка” за первое полугодие 2016-го совокупно заработали 33,6 млн грн, то есть интерес для инвестора представлять могут. Но расставаться с ними не спешат, хотя продолжают повторять мантру о “государстве — неэффективном собственнике”.

Отдельного внимания заслуживает ГАК “Украинские полиметаллы”. Ее исключили из списка приватизации ради участия в пилотном проекте рекультивации земель, пострадавших от нелегальной добычи янтаря. Пикантность в том, что перед рекультивацией из земель будет добываться оставшийся янтарь. И будет его немало, ведь нелегальная помповая добыча позволяет извлечь лишь до 30% залежей. И не окажется ли в итоге пилотный экологический проект способом легальной добычи неучтенного янтаря? И стоит ли этот “пилот” таких коррупционных рисков? И почему правительство страны, съевшей зубы на схемах вокруг и в госпредприятиях, как минимум не насторожилось?

В Министерстве энергетики, которое владеет 29 подлежащими приватизации объектами, нашли другие причины не расставаться с госсобственностью — документов нет. Конечно, мы понимаем, что часть объектов находится на Востоке Украины, но далеко не все.

Дословно из ответа министерства: “В связи с проведением антитеррористической операции на Востоке Украины мероприятия по подготовке к приватизации объектов Донецкой и Луганской областей существенно задерживаются. Среди других факторов, влияющих как на сроки завершения подготовки, так и на непосредственное обеспечение приватизации угледобывающих объектов, — отсутствие у предприятий средств для оформления землеустроительной документации, права собственности на объекты недвижимости и проведения экологического аудита, а также наличие значительных долгов перед бюджетами всех уровней. Имущество почти всех угледобывающих объектов, подлежащих приватизации, находится в налоговом залоге и арестовано отделами Государственной исполнительной службы... По другим объектам задержка с передачей… на приватизацию обусловлена целым рядом факторов. Это, в частности, отсутствием правоустанавливающих документов на недвижимое имущество и земельные участки”.

В итоге за 2016 г. ФГИУ передали в управление только три объекта, зато девять исключили из списка подлежащих приватизации. Кстати, ни один из них не находится в Донбассе. Вот-вот и создадим свободный рынок энергетики. Попутно парламент принял мораторий на банкротство шахт до 2019 г., чтобы не позволить кредиторам арестовывать счета ГП за долги. Надежды, что после этого госшахты получат хоть одну кредитную копейку, так же ничтожны, как и ожидания, что предприятия на грани банкротства вернутся к нормальной работе к 2019-му.

Любопытно, но авторы законодательной инициативы в объяснительной записке пишут о критической ситуации, нехватке денег даже для приобретения средств индивидуальной и коллективной защиты шахтеров, невозможности обеспечить своевременные и в полном объеме расчеты за электроэнергию. И упоминают ГП “Львовуголь”, шахты которого были в прошлом году исключены из перечня подлежащих приватизации. То есть правительство с какой-то целью решило их не продавать. С какой? Чтобы потом жаловаться, что им не хватает денег на элементарные нужды? Или чтобы иметь основания для принятия абсурдного для нормального рынка решения о запрете банкротств?

Министерство аграрной политики и продовольствия, сидящее на земельном банке и владеющее 36 объектами, с которыми государство хотело бы распрощаться, тоже не преуспело.

За прошлый год, согласно ответу на запрос ZN.UA, из 36 объектов в ФГИ передали два — ГП “Мирогощанский ипподром” и ГП “Искра”. Предприятия крупные, пусть и захудалые. Земельный банк первого — свыше 3 тыс. га, второго — 2,7 тыс. га. Но ведь остались в собственности министерства объекты гораздо лучше, один Аграрный фонд чего стоит. Правда, передать их не могут, если верить официальному ответу, либо из-за отсутствия правоустанавливающих документов на недвижимость (прямо национальная беда), либо из-за значительных задолженностей ГП. Впрочем, относительно некоторых, например, Новопокровского хлебкомбината, продукцию которого легко можно найти на прилавках магазинов, закрадываются сомнения и по части долгов, и относительно утери документов.

Стратегия реформирования агросектора “3+5”, внедряемая действующим министром, считает приватизацию основой реформы. И следуя плану, Минагропрод, чтобы ускорить процессы приватизации, разработало целый проект распоряжения КМУ, принятие которого позволит передать ФГИУ еще 13 объектов. Относительно еще пяти — “вживаються заходи”.

При этом за 2016 г. из приватизационного списка исчезли 29 госпредприятий, управляемых министерством. Основные причины — банкротство, начало ликвидационных процедур, имущественные судебные споры, задолженности. Пять ГП из списка еще в 2015-м фигурировали в скандале с коррупцией, схемами и саботажем приватизации, призванном эти схемы сохранить. Объявлялись выговоры руководителям, кого-то даже уволили. Не помогло. И здесь речь не об институтах стандартизации, большая часть объектов МинАПК — это, прежде всего, земельные банки. И эти земли, уж поверьте, или уже используют, или для кого-то берегут.

Отчасти претензии фонда к министерствам оправданы, те ведут свою игру и не спешат расставаться со многими предприятиями. Хотя большую часть из ГП, что видно по отчетам и ответам, практически не контролируют, далеко не всегда понимая, что происходит на том или ином объекте. Но только ли в министерствах проблема?

Сам фонд, помимо объектов малой приватизации, имеет вполне солидные лоты в запасе, но и на них покупатель не находится. Приватизация “Президент-отеля” заблокирована судами. На ОПЗ покупателя дважды не смогли найти и не в последнюю очередь из-за тех же судебных тяжб и долгов. Шесть облэнерго второй год к приватизации готовят — подготовить не могут. А “Центрэнерго” уже и не планируют, судя по всему.

Аудит деятельности самого Фонда госимущества (за 2014—2016 гг.) показал, что фонд с трудом контролирует не только процессы передачи и продажи, но и объекты, переданные новым собственникам. В частности, действующий закон о приватизации предусматривает определенные обязательства, которые берет на себя инвестор при покупке объекта, на что ему дается пять лет. Контролировать их выполнение обязан ФГИУ и в случае нарушений уполномочен отстаивать интересы государства в судах. Проверять обязаны выполнение всех договоров ежегодно, по факту проверяют единицы. Так как никакой персональной ответственности для проверяющих не предусмотрено, а достоверность изложенных в отчете фактов установить сложно, то и качество проведенных проверок вызывает вопросы. А соответственно, нет никаких гарантий, что после передачи объекта частному владельцу он будет сохранен. И новый собственник вполне может оказаться не менее бездарным, чем государство. И сферу деятельности могут изменить, и активы распродать, и персонал сократить. Все, что угодно. В региональных отделениях ФГИ такая текучка и дефицит кадров, что даже крайних — не заметивших и не проконтролировавших — найти не получится. И об этой проблеме лишь изредка вспоминают только потому, что мы за последние три года, по большому счету, ничего еще не продали.

Весь 2016 г. приватизация подгонялась под международные стандарты. Был введен предварительный аудит объектов, международный арбитраж для решения споров, персональные консультации для потенциальных инвесторов. Параллельно с классическими аукционами запустили “голландские” в надежде, что это решит проблему продажи неликвидных объектов. Но на 120 “голландских” аукционах продали
19 объектов. Конечно, тоже результат, да только таких объектов у Фонда сотни.

Когда потребовалась новая порция аргументов, объясняющих, почему правительство не проводит приватизацию, а только говорит об этом, возникла идея разработки нового закона. Конечно, именно его отсутствие затормозило все процессы ФГИ.

Закон готовили в ФГИУ и Минэкономики под чутким руководством Baker&McKenzie и ЕБРР. Главное и, пожалуй, единственное новшество заключается в том, что сейчас приватизация регулируется несколькими нормативными актами, а будет управляться одним. Ему даже придумали пафосное название — кодекс приватизации. Правда, после презентации “кодекс” где-то затерялся, и принимать его не спешат. Но даже если примут, решит ли это главные проблемы: нежелание государства расставаться с собственностью и неспособность ФГИУ контролировать новых собственников?

Точно так же в 2015-м утверждали, что не стартует приватизация, пока не будет принят законопроект, отменяющий предварительную продажу на бирже 5—10% акций. Приняли его в феврале 2016-го. Выполнили очередной маяк МВФ. А приватизация где? В приоритетах...

Согласно Меморандуму с МВФ к концу августа 2017-го все госпредприятия, не представляющие стратегического интереса, должны быть либо приватизированы, либо ликвидированы. Кстати, этот структурный маяк мы должны были выполнить еще к октябрю 2016-го. До июня парламент должен принять закон, облегчающий ликвидацию госпредприятий по упрощенной процедуре. Приватизацию ОПЗ согласно меморандуму планируют закончить в первой половине 2017-го, а к сентябрю распрощаться с ГП “Укрспирт” и 150 связанными с ним предприятиями. И как-то не совсем ясно, как эти амбициозные планы коррелируют с очевидной неготовностью правительства хоть с чем-то расставаться, ФГИУ — организовать и контролировать процессы, а инвесторов — заходить на украинские рынки.

Юлия САМАЕВА