Товарищ волк* сПРОвоцировал Россию на ответ

В войска воздушно-космической обороны вошли космическое командование, командование противовоздушной и противоракетной обороной и космодром Плесецк в Архангельской области. Космическое командование включило в себя силы и средства систем контроля космического пространства, управление орбитальными группами, а также системы предупреждения о ракетном нападении. По словам командующего войсками ВКО генерал-лейтенанта Олега Остапенко, использование этих войск “позволит существенно повысить эффективность применения как информационных, так и ударных средств, способных вести борьбу с воздушно-космическим противником”.

_______________________________

* Имеется в виду высказывание Владимира Путина от 10 мая 2006 года в ежегодном послании к Федеральному собранию РФ. Комментируя односторонние действия США на международной арене, он сказал: “Мы же видим, что в мире происходит… Как говорится, “товарищ волк знает, кого кушать”. Кушает и никого не слушает. И слушать, судя по всему, не собирается”.

Несколькими днями ранее, 29 ноября, под Калининградом была приведена в режим боевой работы радиолокационная станция “Воронеж-ДМ”. Присутствовавший при этом президент России Дмитрий Медведев заявил, что данный шаг должен быть воспринят западными партнерами Москвы “как сигнал готовности нашей страны к адекватному ответу на те угрозы, которые несет в себе система ПРО нашим стратегическим ядерным силам”.

Москву, подчеркнул российский лидер, не удовлетворяют заявления со стороны США и ряда европейских столиц, что разворачивание системы ПРО в Европе не несет угроз России. “Устных заявлений мало. Когда нам говорят: “Это не против вас”, мне хочется сказать: “Уважаемые друзья, та радиолокационная система, которая сегодня начала работу, — это не против вас. Это для вас и для решения тех задач, которые мы перед собой ставим”, — сказал он.

Таким образом, Россия наконец перешла от слов к делу. Многие годы Москва пыталась увещевать США (и Запад вообще) не нарушать стратегический баланс на европейском континенте и мире в целом, не провоцировать возникновения новых линий напряженности в Европе и, как следствие, неизбежный виток гонки вооружений. Все без толку. Россия требовала создания системы гарантированной безопасности для всех, а не для избранных; предупреждала об ответных шагах на размещение компонентов американской глобальной ПРО в Европе, но до последнего времени практически не предпринимала никаких ответных шагов.

Словесные доводы и аргументы, включая предостережения Москвы, понимания на Западе не находили. Вашингтон и Брюссель поступали по принципу “Васька слушает, да ест”. Возможно, сработает другой принцип: “гром грянет — мужик перекрестится”? Т. е. Европа, Запад должны почувствовать силу России, осознать степень угроз для себя — тогда и диалог перейдет в более конструктивную плоскость.

Собственно, в годы “холодной войны” именно так и происходило: сначала “накачивали” Европу несметным количеством смертоносных вооружений, а затем садились за стол переговоров, искали выход из ситуации — как бы сделать так, чтобы накопленные “ружья” не выстрелили в каком-то из актов европейской политической пьесы, чтобы бомбы и ракеты, уготовленные переговорщиками друг другу, не посыпались на головы одной и другой стороны.

Принятие Россией конкретных мер военного характера продемонстрировало, что жесткое заявление Дмитрия Медведева от 23 ноября было не “предвыборной технологией” (как это попытались интерпретировать ряд российских и западных экспертов), не блефом, а вполне серьезным сигналом, свидетельствующим о решительной позиции российского руководства.

Как известно, 23 ноября Медведев заявил, что в связи со складывающейся ситуацией вокруг развертывания позиционных районов ПРО в непосредственной близости от российских границ Россия будет вынуждена осуществить ряд ответных мероприятий оборонного характера.

Во-первых, Министерство обороны России незамедлительно введет в боевой состав радиолокационную станцию системы предупреждения о ракетном нападении в городе Калининграде.

Во-вторых, в рамках создания системы воздушно-космической обороны России в первоочередном порядке будет усилено прикрытие объектов стратегических ядерных сил.

В-третьих, стратегические баллистические ракеты, поступающие на вооружение ракетных войск стратегического назначения и российского Военно-морского флота, будут оснащаться перспективными комплексами преодоления ПРО и новыми высокоэффективными боевыми блоками.

В-четвертых, Вооруженным силам РФ поставлена задача по разработке мер, обеспечивающих при необходимости разрушение информационных и управляющих средств системы ПРО.

В-пятых (на случай, если вышеперечисленных мер будет недостаточно), Россия разместит на западе и на юге страны современные ударные системы вооружений, обеспечивающие огневое поражение европейского компонента ПРО (в частности, развернет в Калининградском особом районе ракетные комплексы “Искандер”).

“Будут подготовлены, а по мере необходимости реализованы и другие мероприятия по противодействию европейской составляющей американской противоракетной обороны”, — подчеркнул Медведев.

А при самом неблагоприятном развитии ситуации Россия оставляет за собой право отказаться от дальнейших шагов в области разоружения и, соответственно, контроля над вооружениями. “Кроме того, учитывая неразрывную взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями, могут возникнуть основания для выхода нашей страны из Договора об СНВ. Это предусмотрено самим смыслом договора”, — заметил он.
Одним ядерным ударом — к мировому господству

Еще четверть века назад, когда Рейган носился со своими “звездными войнами” (нынешние американские потуги в области ПРО — их детище), были сформулированы нехитрые принципы асимметричного ответа: 1) совершенствовать стратегические ядерные средства в сторону повышения их способности преодолевать противоракетную оборону; 2) развивать силы и средства, способные уничтожать компоненты этой самой ПРО (радары, спутники, стартовые площадки противоракет и т. д.). В сочетании этих двух мер асимметричного ответа и решается проблема американской ПРО.

По этому сценарию, судя по всему, будет действовать и нынешняя Россия. Ряд мер уже принят. Другие могут быть осуществлены в будущем — если США и их европейские “клиенты” не пересмотрят свои подходы к евроПРО.

Судя по всему, последней каплей, переполнившей чашу российского терпения, стали провальные переговоры на тему ПРО между Медведевым и Обамой, состоявшиеся на саммите АТЭС 12—13 ноября с. г. в Гонолулу (США). Такой вывод напрашивается из комментария Дмитрия Медведева от 1 декабря на встрече со своими соратниками: “Мы с ним уединились в небольшой комнате, я ему сказал: “Барак, пойми, нам придется на это (разворачивание ПРО) отвечать, если вы в течение разумного срока не сделаете каких-то шагов навстречу РФ, если вы не дадите ответа на наше беспокойство. Та конфигурация европейской ПРО, которая предложена, по мнению всех наших военных специалистов, реально способна нанести ущерб стратегическому паритету, который сложился в мире, и тем отношениям, которые возникли в последнее время, включая договор о СНВ”.

В ответ же Медведев услышал, что в Вашингтоне понимают российское беспокойство, постараются на него ответить, “однако никаких юридически обязывающих документов мы (США. — С.Л.) подписывать не будем”.

Прямо скажем, более чем странная позиция, особенно в свете многочисленных уверений американских представителей, что европейская ПРО никоим образом не направлена против России. Если так — то в чем проблема с подписанием соответствующего юридически обязывающего документа? Рациональных объяснений этому нет. Само по себе напрашивается подозрение hidden agenda (“скрытой повестки”) как бы “антииранской ПРО”, которая заключается в нейтрализации российского ракетно-ядерного потенциала.

А это (ощущение безнаказанности) в свою очередь влечет за собой соблазн нанесения превентивного (“обезоруживающего”) удара. Тем более что американские эксперты уже не первый год пытаются просчитывать такие сценарии развития событий. Можно вспомнить, к примеру, резонансный материал двух американских ученых, Кейра А. Либера и Дэрила Дж. Пресса, опубликованный в Foreign Affairs (март—апрель 2006 г.) В нем они заявили, что США стоят на пороге фактической неуязвимости для ядерной атаки со стороны России и Китая и что вскоре Соединенные Штаты получат возможность уничтожить весь стратегический ядерный потенциал России (и Китая) первым же ударом (подробнее см. Foreign Affairs, США / 02.05.2006).

В совокупности же с глобальной системой ПРО (а она, как известно, далеко не ограничивается европейской компонентой) ситуация для Вашингтона может стать еще более соблазнительной в плане установления своего полного и окончательного мирового господства одним ядерным ударом. Не сейчас, так в будущем.

Даже юридические обязательства со стороны США — при продолжении процесса развертывания глобальной системы ПРО — гарантия, прямо скажем, небольшая. При желании Вашингтон всегда сможет денонсировать такой договор в одностороннем порядке — вспомним, что произошло с тем же договором по ПРО от 1972 г.

А уж устным гарантиям и заверениям Америки (и Запада) — и вовсе грош цена. Мало ли их было, такого рода “гарантий”. Вспомним хотя бы те “твердые гарантии”, которые давались еще советскому руководству о нерасширении НАТО на Восток в обмен на согласие об объединении Германии и выводе советских войск из стран Восточной Европы.

Когда Вашингтон пытается дать объяснение своим мотивам размещения элементов ПРО в Европе необходимостью защититься от иранских ракет — как тут не вспомнить, какие объяснения давали США, доказывая необходимость военных действий против Ирака. “Иранские ракеты” и “химическое оружие в Ираке” — не явления ли одного порядка?

А недавняя история с Ливией? Разве не уверяли западные деятели, что движимы — единственно и только — гуманитарными соображениями, что их цель — защита мирного ливийского населения и не более того? И во что все это вылилось?

Как неоднократно подтверждено практикой, какие бы трогательные истории ни рассказывал Запад о своих благородных намерениях — все это от лукавого.

Поэтому в данной ситуации для России уместно исповедовать классический подход: важны не намерения, а возможности. И если возрастают военные возможности одной стороны, то и другая должна предпринять адекватные меры для выравнивания потенциалов. Это самая лучшая гарантия, по старому доброму принципу “хочешь мира — готовься к войне”.

ПРОвокация ПРОтив Украины

Официальный Киев в ситуации вокруг развертывания американской ПРО в Европе и реакции на этот процесс России пытается занимать осторожную и взвешенную позицию. Хотя не всегда это удается. В то же время порой излишняя осторожность, на мой взгляд, превращается в невнятную позицию — в обстоятельствах, когда следовало бы четко и ясно высказаться об угрозах интересам украинской национальной безопасности.

Так, в феврале с. г. глава украинского МИДа Константин Грищенко во время выступления в Фонде Карнеги заявил, что Украина будет участвовать в создании системы европейской противоракетной обороны, если США и Россия придут к согласию по этому вопросу. “Если они могут быть использованы для совместной или, насколько я понимаю разницу в терминологии между США и Россией, общей системы (ПРО), то тогда мы будем рады принять в ней участие. У нас также имеется серьезный и передовой опыт в разработке идей, которые могли бы оказаться уместными в обеспечении эффективности данной конкретной системы. Но прежде всего мы должны понять логику нынешних дискуссий между США и Россией в отношении того, где, как, в каких масштабах и для каких целей она будет создана”, — заявил он.

Такой подход можно расценить как взвешенный и вполне здравый.

В то же время случаются ситуации вроде скандального захода в украинские территориальные воды крейсера ВМС США Monterey, оснащенного противоракетной системой Aegis, — якобы для участия в “антипиратских” учениях (в ходе ежегодных учений Sea Breeze). По этому поводу 12 июня с. г. МИД России выступал с жестким заявлением в адрес Украины, охарактеризовав “угрозой безопасности” России “появление в непосредственной близости от российских границ элементов стратегической инфраструктуры США”.

В российском МИДе задавались резонными вопросами: “Если речь идет об обычном “визите” в этот крайне чувствительный регион, то почему для него был выбран корабль именно с таким вариантом вооружения? И какую роль отводил противоракетам “Монтерея” сценарий учения “Си Бриз-2011”, в ходе которого отрабатывалась “антипиратская операция по стандартам НАТО”? Вопросы так и остались без ответа. Без официального ответа.

Зато спустя две недели после указанного инцидента в СМИ просочился закрытый документ с графиком украинско-натовских мероприятий на 2011 г. Из него следовало, что украинские власти и представители НАТО за закрытыми дверями обсуждают весьма чувствительные для Москвы вопросы, включая и темы, связанные с ПРО. Не в ходе ли этих закрытых обсуждений и была достигнута договоренность о “визите” в Черное море американского крейсера с противоракетной системой на борту?

Не во всем можно согласиться и с позицией официального Киева, изложенной в заявлении МИДа Украины от 24 ноября. Указанный документ стал реакцией на цитированное выше заявление президента РФ Дмитрия Медведева относительно ситуации вокруг системы ПРО стран НАТО, в котором российский лидер оставлял за Россией право на ответные действия.

“Обострение отношений между РФ и США в сфере разоружения и контроля над вооружениями может негативно сказаться на эффективности многосторонних усилий по укреплению безопасности и доверия в Европе”, — отметили тогда в украинском МИДе. “Это не будет способствовать обеспечению национальных интересов Украины, поскольку РФ и США являются стратегическими партнерами Украины и гарантами безопасности нашего государства по Будапештскому меморандуму от 5 декабря 1994 г.”, — уточнили в ведомстве. С данными утверждениями не поспоришь.

Далее же говорилось: “Призываем оба государства продемонстрировать политическую волю и изобрести взаимоприемлемые формы взаимодействия по вопросам создания ПРО в Европе в интересах укрепления глобальной и региональной безопасности”.

Из текста заявления украинских мидовцев прямо следовало, что ответственны за сложившуюся ситуацию обе стороны. Однако это не отвечает действительности и предыстории событий.

Почему официальный Киев отреагировал специальным заявлением только тогда, когда Россия предприняла ответный демарш на односторонние действия США? Почему украинский МИД молчал раньше? Почему не реагировал на шаги США и НАТО, которые, собственно, и вынудили Россию к тем действиям, которые она ныне предпринимает? Почему до этого официальный Киев не призывал Вашингтон и Брюссель к поиску взаимоприемлемых форм взаимодействия США и НАТО с Россией?

Почему до сих пор не заявлена позиция Украины — считает ли она в принципе разворачиваемую ПРО в Европе угрозой национальным интересам? По логике, должна бы. Ведь уже только то, что этот процесс ведет к тому самому, отмеченному в заявлении украинского МИДа “обострению отношений между РФ и США в сфере разоружения и контроля над вооружениями”, наносит вред национальной безопасности страны.

Однако, судя по тексту заявления, в Киеве рассматривают процесс развертывания американской ПРО в Европе как меру — ни много ни мало — нацеленную на “укрепление глобальной и региональной безопасности”. С этим уж и вовсе трудно согласиться.

Американская ПРО в Европе — это гонка вооружений и неизбежная милитаризация региона. Это подрыв усилий, нацеленных на выработку мер взаимного доверия, на выстраивание системы общеевропейской безопасности. Географическое же положение Украины таково, что любое обострение отношений между Востоком и Западом из-за ПРО негативно отражается на вопросах ее национальной безопасности. И источник, первопричина возникновения этих рисков и непосредственных угроз украинской безопасности — США со своей идеей создания европейского компонента американской глобальной системы ПРО.

Но такая очевидная, на мой взгляд, позиция от официального Киева никогда не исходила. Украинский МИД дает оценки следствиям, умалчивая о причинах. Но борьба с последствиями без устранения причин — дело неблагодарное и изначально провальное. Это все равно как пытаться сбить высокую температуру у больного, не леча саму болезнь.

В свои противоракетные игрища Вашингтон давно пытается втянуть Украину. Характерные призывы прозвучали недавно в ходе видеомоста “Киев—США” по поводу ПРО. Бывший американский посол в Киеве Стивен Пайфер выразил мнение, что Украина “должна поскорее определиться по поводу своего участия в общеевропейской системе противоракетной обороны, поскольку этот момент может быть упущен”.

“Если Украина не поторопится, то ей может не найтись места в этой архитектуре. В последнее время мы видим, что Украина подает противоречивые сигналы по поводу того, принимать или не принимать участие”, — сказал он. Экс-посол предположил, что, возможно, Украина ждет, когда определится Россия по поводу участия в этой ПРО. Однако, по его словам, “Киев должен исходить из собственных интересов, решить для себя, существует ли для страны угроза” (21.11.2011, “Интерфакс-Украина”).

Пайфер как лицо неофициальное может позволить себе озвучивать “призывы” Вашингтона публично. А за закрытыми дверями аналогичные “пожелания” США наверняка доводятся до сведения представителей украинской власти уже и от официальных лиц США.

Что беспокоит Москву

Однако совершенно очевидно, что любые призывы к Киеву определяться по поводу ПРО без оглядки на Москву, как бы исходя “из собственных интересов”, есть не что иное, как провокация против украинско-российских отношений, обострение которых само по себе способно нанести огромный вред тем самым “собственным интересам” Украины, о которых якобы так печется г-н Пайфер.

Более того, участие Украины в развертывании европейского компонента американской глобальной ПРО без учета позиции России, а якобы исходя из самостоятельного определения “для себя, существует ли для страны угроза”, может привести как раз к обратному: не к защите от по большей части мнимых угроз в виде несуществующих “иранских ракет”, а к появлению новых, вполне реальных угроз и рисков.

Ведь если Россия ныне вынуждена реагировать на компоненты ПРО в Европе, размещаемые или планируемые к размещению в ряде стран (в тех же Польше и Румынии), то она точно так же будет вынуждена отреагировать и на “украинское” участие в этой системе.

Если даже кратковременный визит в украинские воды оснащенного противоракетной системой Aegis американского крейсера Monterey был охарактеризован в Москве как “угроза национальной безопасности России”, то что говорить о появлении на украинской территории — в непосредственной близости от российских границ — той или иной инфраструктуры американской ПРО (хотя бы она и скрывалась за эвфемизмом “европейская ПРО”).

Весьма поучителен негативный опыт “оранжевого” пятилетия. Виктор Ющенко, не секрет, публично рассыпал комплименты идее размещения американской ПРО в Европе, давая понять, что лично он был бы не против размещения ее (американской ПРО) компонентов на территории Украины. Его соратники высказывались об этом еще более откровенно.

Скажем, “нашеукраинец” П. Жебривский в феврале 2007-го сетовал, что у “НУ” нет большинства в Верховной Раде, иначе в парламенте было бы принято решение о размещении американской ПРО в стране. “Украине необходимо разместить ПРО на своей территории, — отмечал Жебривский. — Ей нужно интегрироваться в евроатлантические структуры, естественно, что мы должны участвовать в размещении ПРО на нашей территории в том числе”. “К сожалению, президент не может единолично принимать решение о размещении ПРО в Украине, поскольку вопрос о допуске войск и оборудования НАТО на территорию Украины принимает Верховная Рада. Она при нынешнем раскладе политических сил не разрешит этого”, — добавил он (Новый регион, 22.02.07).

С заявлениями в поддержку американской ПРО в Европе выступал украинский МИД во главе с г-ном Тарасюком. Например, в заявлении министерства (23.01.2007) говорилось: “Оголошені США наміри розгорнути елементи протиракетної оборони на території Чеської Республіки і Республіки Польща Україна розцінює як додатковий елемент боротьби проти проявів тероризму... розгортання на території Чехії і Польщі елементів протиракетної оборони (ПРО) підсилить дієвий потенціал міжнародного співтовариства з протидії загрозам поширення і застосування ракетно-ядерної зброї”.

Подобные настроения в верхах находили отражение и в позиции представителей Украины на переговорах с США по вопросу ПРО. Хотя эти контакты держались в секрете, тем не менее информация об их содержании время от времени просачивалась в информпространство. Своих украинских “клиентов” бесцеремонно “сдавали” их американские покровители.

То замглавы американского агентства по ПРО бригадный генерал Патрик О'Райлли заявит, что Украина сотрудничает с США по вопросу противоракетной обороны. То замгоссекретаря по контролю над вооружениями и международной безопасности Джон Руд представит доклад на конференции по вопросам ПРО “Международная оборона: вызовы для Европы”, в котором упомянет Украину в числе государств, принимающих участие “в тех или иных усилиях по ПРО, размещая на своей территории ключевые объекты или активы, или активно обсуждая такую возможность, осуществляя исследовательско-конструкторские разработки, подписывая соглашения о сотрудничестве с США или поддерживая такой потенциал”.

Все это вызывало резкую реакцию Москвы, дополнительно ухудшая и без того не самые лучшие на тот момент украинско-российские отношения.

В конечном итоге весь этот вал информации об интенсивных украино-американских “противоракетных” контактах вкупе с активными попытками тогдашнего руководства в Киеве как можно скорее добиться членства Украины в НАТО привели к тому, что президент России Владимир Путин вынужден был сделать публичные предостережения.

13 февраля 2008 г., выступая перед журналистами после переговоров с Виктором Ющенко в ходе визита последнего в Москву, Владимир Владимирович — в контексте возможного следования Украины примеру других европейских стран, согласившихся разместить на своей территории объекты американской ПРО, — заявил: “Не только сказать — подумать страшно, что Россия в ответ на подобное размещение, возможное размещение таких позиционных районов, а теоретически нельзя исключить этого, на украинской территории нацелит на Украину свои ударные ракетные системы. Ну представьте себе только на секунду! Вот что нас беспокоит”.

На следующий день, 14 февраля 2008-го, в ходе своей последней большой пресс-конференции в статусе президента РФ Владимир Путин повторил: “Если она появится (американская ПРО на украинской территории. — С.Л.), мы вынуждены будем адекватно реагировать. Вот тогда мы вынуждены, наверное, будем перенацелить часть наших ракетных систем на эти объекты, которые нам угрожают. Не мы же их создаем”.

Очевидно, данные заявления Путина — сразу после его переговоров с Ющенко — прозвучали неспроста. Надо полагать, в ходе беседы за закрытыми дверями Виктор Андреевич дал Владимиру Владимировичу повод для публичных предостережений вполне определенного толка.

Конечно, действующая власть занимает куда более адекватную позицию по вопросу развертывания евроПРО, чем ее предшественники (хотя и без эксцессов тоже не обходится — инцидент с крейсером Monterey тому пример). Но опыт “оранжевого” периода нынешнему официальному Киеву забывать не стоит — дабы не наступить на те же самые грабли, по которым в свое время любили хаживать Ющенко со товарищи.

Сергей ЛОЗУНЬКО