Цена газовой независимости

Сразу предупреждаю — это не единственная проблема на пути к созданию полноценного рынка газа в Украине, о котором так часто и так много рассуждают. Есть много других: диверсификация источников и направлений импорта, внедрение Третьего энергопакета, приведение условий транзита российского газа к стандартам газового рынка, либерализация и приватизация. Но я глубоко убежден, что ключ к началу газовой реформы — это цена. Мы должны честно признаться самим себе в нескольких неприятных вещах, о которых я напишу чуть ниже. Двадцать третья годовщина независимости страны, которая де-факто находится в состоянии войны, — веский повод быть честными перед самим собой.

Я также уверен, что предлагаемая реформа не просто своевременна, а неизбежна, если мы хотим сохранить экономическую жизнеспособность нашего государства.

Немного о философии общественного строя

За последние десять лет в Украине произошли две революции, причем вторая, как мне кажется, еще не завершилась.

Общественный строй нашей страны тяготеет к патерналистской модели (см. справку), когда большинство населения в обмен на гарантированный объем благ, получаемых со стороны государства, отказывается от ряда прав и свобод. Эта модель также предполагает определенную форму социального договора между “верхами” и “низами”: первые получают определенный набор гарантированных благ, вторые — право тратить на свое усмотрение оставшийся после распределения между “низами” излишек благ, то есть, по сути, индульгенцию на коррупцию. Чем выше уровень, тем больше размер такой индульгенции.

Мы все наблюдали эту модель в действии на примере режима Януковича.

Справка

Патернализм, в значении описания формы государственного устройства, имеет следующие особенности:

1. Подчиненный находится в ресурсной зависимости от патерналиста, возможно, добровольной. Поскольку многие риски, связанные с добычей ресурсов, берет на себя патерналист, это может быть выгодно для подчиненного.

2. Патерналист обычно является отдельным лицом, в то время как его подчиненные рассматриваются как коллектив. Возможно также возникновение иерархических структур, при котором патерналист делегирует часть своих полномочий.

3. Идеологический аспект патернализма связан с оправданием подчинения, подчеркивающим заботливую роль патерналиста. Подчеркивается, что подчиненные не обладают достаточной самостоятельностью, чтобы оценить возможные последствия своих поступков и решений. Таким образом, они могут нанести себе необратимый вред, и за ними необходим контроль для их же блага. Вместе с этим с подчиненных снимается часть ответственности за это.

4. Патернализм обычно является распространенным отношением, охватывающим все аспекты жизни подчиненных и затрагивающим личность в целом, не ограничиваясь отдельными видами деятельности индивида.

Классические примеры патернализма — ресурсные экономики. Ведь перераспределять между власть имущими излишки доходов от продажи природных ресурсов, а не произведенной продукции гораздо проще и безопаснее. Так живут богатые природными ресурсами государства, например, та же Россия. Основная проблема такой модели — ее низкая экономическая эффективность, которая, как правило, и приводит к ее краху, когда доступных ресурсов становится недостаточно для удовлетворения потребностей всех желающих (см. рис. 1).

Противоположностью патернализму является либерализм, который, помимо кардинально большего количества свобод и прав, предполагает и большую степень ответственности каждого человека за самого себя. То есть минимальный пакет благ также присутствует, но в меньшем объеме. Он может варьироваться между разными группами населения, например, давая определенную степень поддержки социально незащищенным категориям. Но такое перераспределение происходит в рамках другого социального договора, основанного на принципах справедливости, где компонент коррупции минимален (в идеале — совсем без него, но это пока в теории).

Я считаю, что события последнего десятилетия указывают на кардинальную трансформацию нашего общества, дрейфующего (или даже уверенно движущегося) от модели патернализма в сторону либерального устройства. События, происходившие в центре Киева с декабря 2013-го по февраль этого года, являются очевидным подтверждением того факта, что старая модель общества неприемлема. Нам нужна бóльшая степень свободы, и мы готовы нести ответственность за самих себя. Предлагаемый командой “Нафтогаза Украины” пакет реформ по своей сути является продолжением или, если хотите, производной этого цивилизационного выбора, который мы уже сделали в феврале 2014 г.

Какая связь между ценой газа и общественным строем?

К сожалению, газ стал одной из основных опор патернализма в Украине. Во-первых, это ресурс, который привязывает потребителя к поставщику. Такова его природа, и с этим сложно что-либо поделать. Это позволяет власть имущим активно спекулировать на теме газа в хорошо всем нам известном популистском жанре, фактически покупая избирателей обещаниями дешевого газа, возможностью его неоплаты и т.д. Во-вторых, газ — идеальный инструмент для коррупции. Хорошо известный всем пример с компанией Курченко: появилась из ниоткуда, взяла ресурс газа у “Нафтогаза”, продала его потребителям, не рассчиталась с “Нафтогазом”, получила миллиарды гривен. Весь набор инструментов этого бизнеса — юридическое лицо, документооборот и связи с власть имущими.

В более широком смысле, если посмотреть на отношения Украины и России, газ выступает инструментом патернализма и на межгосударственном уровне — он стал “наркотиком” нашей экономики. А умелый продавец наркотика всегда найдет способ не только изъять из клиента сверхприбыль, но и подчинить его волю своим желаниям, особенно если у клиента заканчиваются деньги на оплату новой дозы. Использование Россией газовой “иглы” по отношению к Украине всегда хорошо работало, но за период нашей независимости мы почти ничего не сделали, чтобы изменить эту ситуацию в нашу пользу.

Если посмотреть на экономику Украины, то мы уже давно не в состоянии оплачивать сложившуюся патерналистскую модель существования. Иными словами, мы не можем субсидировать всех без исключения дешевыми ресурсами (см. рис. 2) и мириться с коррупцией на всех уровнях. Мы не стоим перед выбором сохранять или не сохранять старую систему, попытавшись даже улучшить некоторые ее элементы, — наша экономика этого просто не выдержит. Последние несколько лет украинская экономика держалась, привлекая внешние кредиты, которые по большей части использовались неэффективно. С начала 2010 г. общий долг Украины увеличился на 505 млрд грн. Основная часть этих денег была отправлена на проедание (например, на субсидии в ценах на газ для теплокоммунэнерго), еще часть разворовывалась (например, на строительстве объектов инфраструктуры под Евро-2012). Сейчас этот ресурс почти исчерпан, и мы остались один на один с объективной реальностью.

Мне врезался в память монолог одного высокопоставленного российского чиновника на очередном раунде газовых переговоров: “Мы как Россия оценили в прошлом году, сколько стоит содержание вас как страны — более 15 млрд долл. по году. Это та сумма, которую нужно было бы выделять из нашего бюджета тем или иным путем (в том числе и низкой ценой газа), чтобы поддерживать вашу модель функционирования государства. У нас и по другим странам есть подобный расчет затрат на их содержание “в орбите России”. Но вы — самый дорогой иждивенец. И вы выбрали путь на Запад. Теперь нам интересно: а Запад готов оплачивать этот “билет”?” (см. рис. 3).

По моему глубокому убеждению, философия цивилизованного западного мира не предполагает оплату подобных “билетов”. По крайней мере, на долгосрочной основе. Поэтому у нас не остается другого выхода, как научиться самим платить за себя. То есть быть самодостаточными, что является обязательным (хоть не всегда единственным) условием любой независимости. Тем более что нам уже 23 года — прекрасный возраст для самостоятельных решений и действий.

Первый компонент либеральной модели газового рынка — приведение цен на газ к рыночному уровню. Должна быть единая оптовая цена для всех категорий потребителей — промышленности, населения и бюджетной сферы. Эта цена должна определяться рыночной ситуацией и не может быть ниже, чем уровень, который платит промышленность. Существующая модель кросс-субсидирования, когда населению продается газ собственной добычи по заниженной цене (а эта цена ниже не только, чем в России, но и ниже полной экономической себестоимости), неправильна, несправедлива и нежизнеспособна. Мы банально дискриминируем собственных производителей газа. Тут, перефразируя Наполеона, можно сказать, что народ, не желающий платить своим добытчикам газа, вскоре будет вынужден платить чужим. Де-факто у нас сейчас это и происходит.

Согласен, предлагаемая реформа непопулярна. Но она неизбежна. Рано или поздно нам придется это сделать, но чем дольше мы затягиваем с признанием этого факта, тем больше теряем. Мы похожи на человека, который топит печь денежными купюрами. Их у него осталось очень мало, он с грустью смотрит на последний чемоданчик, но остановиться не может и продолжает подбрасывать новые пачки в огонь в надежде на чудо. А мог бы куда разумнее использовать эти деньги, чтобы обеспечить себя теплом. Чем дольше мы будем топтаться на месте, тем больше ценного ресурса мы потеряем впустую, а нас тем дольше будут воспринимать как страну с неэффективной экономикой — как “газозависимого” наркомана.

Лично я убежден, что предложенная “Нафтогазом” реформа газового рынка отвечает тому цивилизационному выбору, который мы сделали в феврале этого года и который нам еще предстоит защитить. Соответственно, мы обязаны такой важный аспект нашей жизни, как потребление газа, привести в соответствие со стандартами нового либерального общества. Существующая модель нам не только не по карману, но и делает нас банально неконкурентоспособными в том мире, где мы хотим быть полноправным членом.

Любимый вопрос украинских газовых “экспертов”: куда подевался сверхдешевый украинский газ?

Его никогда не было. Дешевый украинский газ — это миф, созданный для оправдания высокого уровня коррупции в прошлой жизни нашей страны. “Мы вам ПОДАРИМ газа на 100 грн, а вы сделаете вид, что не замечаете, как мы УКРАДЕМ 100 долл.” — таков патерналистский уговор.

В советское время на территории Украины действительно была построена мощная газодобывающая инфраструктура. Мы в течение всех лет независимости ее эксплуатировали, не особо заботясь о ее развитии, оплачивая только текущие затраты на ее содержание и делая минимум вложений в развитие. Хочу провести простую аналогию с арендой дома. Ваши родители оставили вам в наследство построенный ими дом, а вы решили сдать его в аренду своему другу по цене, равной стоимости коммунальных услуг плюс расходы на минимальный ремонт, покрасить-побелить. Лет через двадцать этот дом будет требовать капитального ремонта, а у вас на это не будет средств. Да и банк не даст вам кредит на ремонт — при такой стоимости аренды вы не только не сможете его вернуть, вам даже не хватит на оплату процентов. В результате вам придется продать дом задешево (если покупатель найдется), а друга отправить искать другое жилье. Возможно, вы даже подарите ему деньги, вырученные от продажи дома. Но он все равно в конечном счете останется на улице, так как придется арендовать жилье по рыночной цене, а он к этому, увы, не привык.

То же самое происходит и с газовой скважиной: продавая газ по цене ниже полной экономической себестоимости (главная и единственная 100-процентно государственная газодобывающая компания “Укргаздобыча” продает газ для потребностей населения по цене примерно 30—40 долл. за тысячу кубометров), мы вырабатываем ту часть ресурса, которая является легкодобываемой. Когда этот ресурс подходит к концу, и эксплуатация скважины становится экономически нерентабельной, “Укргаздобыча” передает эту скважину в “совместную деятельность”, а по сути отдает в управление частному оператору. Частный оператор имеет право продавать газ, добываемый из этой скважины после ее ремонта, по цене для промышленности — примерно 400 долл. за тысячу кубометров. Нехитрый, но крайне рентабельный бизнес. А “Нафтогаз” идет покупать газ у “Газпрома” или в Европе по рыночной цене, чтобы заместить дефицит газа собственной добычи.

За период правления Виктора Федоровича из фонда государственных скважин в категорию “совместная деятельность” перекочевали сотни газовых скважин. Хочу сразу дать ответ на стандартную реакцию многих “прогрессивных” чиновников: “НЕМЕДЛЕННО ЗАБЕРИТЕ ВСЕ ОБРАТНО!”. Чтобы “забрать”, а, говоря цивилизованным языком, “вернуть”, надо выполнить два условия: 1) компенсировать частному инвестору вложенные средства, 2) убедиться, что сможешь сам содержать эти скважины в будущем при цене реализации газа 30 долл. Первое условие выполнить практически невозможно по причине отсутствия средств. А при такой цене реализации газа второе условие тоже невыполнимо.

Для справки: у ПАО “Укргаздобыча” есть огромное количество месторождений, где необходимо бурение на большие глубины (более 5 км). Сейчас из почти 2,5 тыс. скважин компании “глубоких” всего 42. Это весьма дорогое удовольствие: полная экономическая себестоимость газа из такой скважины составит не менее 200 долл. за тысячу кубометров. Средств на это не хватает, поэтому мы импортируем газ по цене свыше 300 долл., создавая рабочие места и наполняя бюджет других государств, преимущественно РФ.

Сколько должен стоить газ для украинского потребителя

Мы предлагаем ввести единую оптовую цену на газ для всех категорий потребителей — населения, теплокоммунэнерго (ТКЭ), бюджетных предприятий и промышленности. Эта оптовая цена должна быть равна средневзвешенной цене импорта газа в Украину плюс нормальная маржа оптового торговца газом (примерно +10% от цены импорта). Выравнивание тарифа позволит внутренним добытчикам развиваться, вкладывать в бурение, больше добывать, замещая импорт, и отказаться от передачи скважин из государственного фонда в частный. Одновременно это устранит коррупцию на уровне облгазов, которые научились умело пользоваться “перетоками” дешевого газа от населения к промышленности.

С макроэкономической точки зрения, приведение цены на газ собственной добычи к обоснованному уровню сразу добавит к нашему ВВП 5%.

Второй момент — создание тысяч новых рабочих мест для специалистов в сфере газодобычи. Нужно уяснить простую вещь: Украина не самая обделенная запасами газа страна. У нас более 1 трлн кубометров подтвержденных запасов традиционного природного газа и еще 4,3 трлн кубометров потенциальных ресурсов. Мы должны добывать этот газ сами. При этом на нашем рынке достаточно места и для государственных, и для частных предприятий.

Как убедиться, что полученная государственными компаниями прибыль не будет разворована

Государственные компании, а особенно нефтегазовые, во всем мире являются объектами высокого риска в части коррупционных возможностей. Я не вижу альтернативы общепринятому и проверенному рецепту: приватизация добывающих подразделений “Укргаздобычи” и “Укрнафты” после того, как будут подняты до рыночного уровня цены на добываемый ими газ, что автоматически увеличит стоимость этих компаний в разы. Сначала повышение прибыльности, потом приватизация. Как говорится, главное — не перепутать. Для примера: текущая рыночная стоимость “Укргаздобычи”составляетоколо 1,5—2 млрд долл., после приведения цены газа собственной добычи к рыночному уровню она составит более 12 млрд долл. Мы ищем деньги на модернизацию экономики — вот они: +10 млрд долл.

Чем это обернется для потребителя

“Не так страшен черт, как его малюют”. А малюют все, часто и много.

Рассмотрим по категориям. Что касается населения, то цены в этом сегменте потребления у нас остаются рекордно низкими. Дешевле, чем в России, не говоря о странах Восточной Европы, которые давно прошли этот путь. Особенно показательно сравнение цены газа и других энергоносителей. Наши потребители давно привыкли к рыночной цене бензина и пропан-бутана, но метан (тот самый природный газ, который идет по трубам) отстает кардинально (см. рис.1).

Другой пример. В Украине почти 5 млн домохозяйств, которые в городах потребляют газ из конфорок, оплачивая порядка 30 грн в месяц. Это каждый третий потребитель газа, предназначенного для населения. Если реализовать наши предложения, то затраты одного домохозяйства на газ возрастут до 134—162 грн в месяц(см. рис. 4). Это меньше, чем затраты средней семьи на такие статьи расходов, как мобильная связь, алкоголь или табак. Есть аспект социальной справедливости: в Украине множество домохозяйств в удаленных негазифицированных районах — не самое зажиточное население. Они вынуждены использовать сжиженный газ, пропан-бутан, и их среднемесячные расходы на покупку газа в баллонах на приготовление пищи уже давно перевалили за 170 грн в месяц. Получается, что низкими тарифами на природный газ из трубы мы дискриминируем эту категорию потребителей, которые, как правило, и являются наименее защищенными. При этом всем остальным, включая и небедное население городов, мы этот газ практически дарим. Непозволительная расточительность.

Тут уместно будет вспомнить о механизме льгот и субсидий, который компенсирует все затраты малообеспеченных потребителей выше определенного уровня. Мы осознаем, что после роста цен количество обращений за субсидиями увеличится и затраты бюджета вырастут. Тем не менее бюджет перестанет тратить десятки миллиардов гривен на поддержку “Нафтогаза” и начнет, наоборот, получать деньги. По нашим расчетам, если все имеющие право на субсидию обратятся за ней, то бюджет все равно останется с прибылью. Речь идет о позитивном сальдо для бюджета на 36 млрд грн в год (!) (см. рис. 5). Эти деньги государство получит в виде дополнительных налогов (ренты, НДС, налога на прибыль) и сможет потратить на финансирование энергоэффективности, что в итоге приведет к снижению объемов потребления газа, а соответственно, к последующему уменьшению расходов потребителей.

Теперь о моих любимых генераторах тепловой энергии (а еще немного, у кого получается, и электрической) — о предприятиях коммунальной теплоэнергетики. Мы предлагаем поставлять всем ТКЭ газ по единой оптовой цене, а распределять субсидию через местные бюджеты. На первых порах данное изменение не повлияет на общие расходы государства на субсидирование этой отрасли, поменяется лишь механизм субсидирования: вместо комбинации субсидий (разница в цене газа — из госбюджета, а разница в тарифах — из местного) весь объем субсидий будет распределяться через местные бюджеты.

Это важный компонент децентрализации власти в Украине и мощный инструмент для повышения экономической самостоятельности регионов (о которой так популярно сейчас говорить). На каждую область будет выделяться определенная сумма денег для компенсации затрат на субсидии. И пускай на местах решают, направить субсидию на компенсацию тарифа или вложить в энергосбережение и, соответственно, уменьшить необходимость субсидий в будущем. Сегодня же, субсидируя просто разницу в цене из центрального бюджета, мы абсолютно не стимулируем людей на местах к какой-либо экономии. ТКЭ с точки зрения эффективности потребления газа — самая большая проблема в Украине.

По сектору ТКЭ необходимо рассмотреть каждый из городов в отдельности и принять объективное решение. Что мы видим, например, на опыте Польши? Там параллельно начали повышать энергоэффективность домов и прокладывать новые современные теплосети. В итоге падение потребления тепла в домах было настолько велико, что мощность проложенных сетей оказалась избыточной. В результате поляки потратили лишние деньги на модернизацию сетей и советуют нам начинать тепломодернизацию с домов. Наибольшие потери тепла (около 70%) — на пути от входа в ваш дом до вашей квартиры. В сетях теряется 25—40%, еще около 30% — в процессе генерации на ТКЭ. Поэтому начинать логичнее всего именно с домов.

Нужно учесть польский опыт, понять, в каких городах стоит делать ставку на централизованное отопление, а где лучше акцентировать внимание на автономном. Хороший пример — Ужгород. Там люди сами перешли на автономное отопление. Постепенно отток потребителей центрального отопления достиг критического уровня, и тарифы ТКЭ возросли настолько, что автономное отопление стало еще более выгодным. Другая ситуация во Львове. Там, с одной стороны, административно было ограничено использование автономного отопления, а с другой — в ТКЭ вкладывались деньги, поэтому сегодня для города целесообразно сохранить централизованную систему. В случае Ужгорода централизованное отопление вернуть уже вряд ли возможно.

Глобально централизованное тепло всегда более целесообразно, чем автономное. Например, в Англии централизованно отапливают более 97% квартир. Если бы мы сейчас строили город с нуля, то, конечно, выбрали бы такую модель. Но у нас есть то, что есть, — города со старыми сетями, от которых перманентно, в быстром темпе уходят абоненты. В некоторых городах стоит пытаться вернуть этих абонентов, удержать их и оставить на централизованном отоплении, в других же это уже невозможно, там надо принимать индивидуальное решение.

В такой ситуации логичен другой вопрос: что можно сделать для уменьшения счета за газ при новой цене?

Ответ снова-таки очевиден: энергосбережение. Сейчас правительство, министерства и “Нафтогаз” активно разрабатывают и внедряют комплекс конкретных мер. Рассмотрим на примере. У нас есть взаимопонимание с Ощадбанком и Укрэксимбанком о том, чтобы запустить программу целевого дешевого кредитования под механизмы энергосбережения — утепление домов, повышение энергоэффективности оборудования, его замены и т.д.

В “Нафтогазе” создан департамент энергоэффективности, для которого снижение потребления газа через энергосбережение на уровне ТКЭ и населения — основная задача. У этого департамента следующие функции: разработка конкретных шагов по термомодернизации, создание программы энергосбережения, организация финансирования этих инициатив через государственные и частные банки, разработка необходимых законодательных актов, донесение информации о возможностях энергосбережения до потребителей.

Нам надо принять еще один неприятный, но объективный факт: наши объемы потребления газа не соответствуют никаким нормам энергоэффективности. Нам нужно учиться экономить. Роль государства и частично “Нафтогаза” в том, чтобы рассказать людям, как можно экономить, что для этого нужно сделать, и помочь профинансировать переход к этой экономии.

В завершение хочу обратить внимание на еще один аргумент в пользу предлагаемой реформы: по описанному выше пути прошли все европейские страны. По этому пути, опережая нас, идет Россия. Нам тоже пора прагматично посмотреть на реальность и начать это движение — рыночные цены, целевые субсидии только тем, кому это действительно нужно, энергосбережение. Это единственный способ стать по-настоящему независимыми и сохранить нашу экономику в работоспособном состоянии. Других альтернатив просто нет.

Андрей КОБОЛЕВ