Свидетельство мягкого места

Дело слушается в четырехэтажном “Доме правосудия”, здесь под одной крышей находятся сразу три районных суда, дела участников и организаторов декабрьской демонстрации идут параллельно. Санникову в Партизанском райсуде вменяют организацию массовых беспорядков. По этой статье максимальный срок — 15 лет. Вместе с Санниковым на одной скамье — четверо двадцатилетних ребят: Василевич, Мирзоянов, Гнедчик и Яроменко. Они проходят уже как участники организованных Санниковым беспорядков. Срок лишения здесь — от трех до восьми.

Этот судебный процесс стал первым в серии уголовных дел над экс-кандидатами в президенты. До этого судили рядовых участ-ников демонстрации у здания правительства. В среду, 27 апреля, два года колонии получил общественный активист Дмитрий Бондаренко. В крохотном зале суда, где шел процесс, установили три скамейки на двадцать пять человек. Первые две заняли представители проправительственного “Союза молодежи” (БРСМ). На третьей ютились родственники Бондаренко. Ни правозащитникам, ни журналистам места не нашлось.

Чего-то похожего многие ожидали и на “санниковских слушаниях”. Но на суд приехали послы Великобритании, Швеции, Польши, представитель миссии США. Само прибытие дипломатов было церемониальным и демонстративным — автомобили прибыли группой. На капотах каждого — парадные увеличенные флажки. Сотрудники КГБ, оцепившие территорию и не подпускавшие людей к козырьку суда, начали переговариваться в рации, а затем обескураженно расступились.

К десяти утра в первый день слушаний — 27 апреля — около суда скопилось уже около пятисот желающих попасть внутрь. Людей пропускали по паспортам, досматривая личные вещи и сумки. Дальше они шли к залу, но путь им снова преграждали сотрудники КГБ в штатском и просили встать в очередь. Очередь растягивалась на весь 30-метровый коридор.

— Родственники обвиняемых, пресса и сотрудники дипмиссий — проходим, не ждем, — металлическим голосом командует сотрудник. — Остальные ждем.

— А адвокаты?! — раздается из середины толпы. — Пять минут до процесса!

— Остальные — ждем, — повторяет сотрудник.

— Да мы адвокаты по делу, вы что! — изумленно говорит человек в костюме, пробираясь сквозь толпу.

— И что? — говорит другой сотрудник, жуя жвачку и глядя прямо в глаза человеку. И после паузы: — Тут этот, Галиев, адвокат опоздавший, внутрь хочет.

— Ну, — слышится из рации, — пусти, ладно.

Слушание начинается ровно в десять. На судейский президиум поднимаются председательствующая Наталья Четверткова и два пожилых заседателя: Сахнович и Писорчик (в республике сохранился советский институт заседателей) — оба, как мне объяснили, управдомы из соседних многоквартирников.

Есть еще гособвинитель Загоровский — молодой человек лет двадцати пяти. Его задача кажется невыполнимой — доказать вину четверых активистов и экс-кандидата в тяжком преступлении в отсутствии прямых свидетельств и свидетелей. Их просто нет. Зато в деле есть множество вещдоков. Например, шумовые шашки, канистра с горючим, бутылки с зажигательной смесью, прутья, ледорубы, арматура. Есть и пострадавшие милиционеры, участвовавшие в разгоне демонстрации...

На второй день слушаний вызвали командира роты спецназа Лущика, омоновца Волкова и видеооператора из ГУВД Гущу. Никто из них не смог подтвердить, что видел на площади боеприпасы. Однако в результате несанкционированного митинга у Дома правительства, как говорится в материалах дела, они получили травмы и были направлены в госпиталь на лечение. И хотя никто из них не смог опознать подсудимых, Загоровский настоял, что именно от действий Санникова и “иных сидящих на скамье” сотрудники получили свои травмы. В частности, милиционер Лущик — “внутренняя гематома левой ягодицы”, Волков — “царапина левого колена сбоку”, Гуща — “ушиб мягких тканей носа”.

— Вы получили удар по мягким тканям и пролежали в госпитале четыре дня, — уточняет один из адвокатов. — Такой большой силы был удар?

— Так, ну… — теряется Лущик. — Не верите мне? Есть справка! Отек верхней части заднего бедра! Не мог ходить от боли!

— Но почему, — продолжает адвокат, — получив удар, вы продолжали находиться на площади, а не обратились немедленно к медикам?

— Я же говорю, не почувствовал сразу, а потом уже всё — отек верхней части нижнего…

— Да жопы, скажи проще! — раздается из зала.

Пострадавший Волков поясняет суду, что, оттесняя толпу с площади, получил по колену неустановленным предметом. Ранее, описывая свой внешний вид, омоновец сказал, что был в бронежилете и наколенниках, в шлеме, со щитом. Впрочем, на вопрос адвоката, как же он получил царапину колена, Волков объяснил: “да наколенник съехал”.

Дав показания, милиционеры просят суд освободить их от дальнейшего участия в слушаниях “в связи со служебной необходимостью”.

Адвокаты протестуют. Но судья Четверткова отклоняет возражения:

— Нет-нет, пусть идут. Они же еще в Октябрьском суде пострадавшими проходят…

Четверткова имела в виду, что здесь же, этажом ниже, идет процесс над пятью другими участниками декабрьской демонстрации.

P.S. Вчера, к моменту сдачи номера, суд над Андреем Санниковым продолжался. Следите за процессом на сайте “Новой”.

Павел КАНЫГИН