Стремление Трампа к миру — это признание слабости США

Партийная программа Трампа

Из-за эмоций сложно увидеть, что Дональд Трамп не такой хаотичный и безумный, каким может и хочет казаться. Он представляет интересы определенной политической силы и в этом смысле ведет себя последовательно. Его движение MAGA ведет борьбу против всего, что Трамп и его сторонники связывают с “левым радикализмом”. “Реальная угроза исходит не от правых радикалов. Настоящая угроза исходит от радикальных левых, — говорил Трамп на одном из своих митингов. — Угроза со стороны внешних сил гораздо менее зловещая, опасная и серьезная, чем угроза изнутри. Наша угроза — изнутри”. 

Более точно мишень Трампа можно описать как “прогрессивизм”. Понятия “прогрессивный”, “прогрессивизм” в американском политическом контексте означают целый комплекс установок: стремление к более равномерному распределению богатства и возможностей в обществе; активная роль государства в решении социальных и экономических проблем; усиление регулирования бизнеса; защиту прав меньшинств, женщин, ЛГБТ-сообщества и других уязвимых групп; поддержку экологических инициатив и борьбу с изменением климата. Решения прежних администраций по этим направлениям администрация Трампа сейчас последовательно разворачивает на 180 градусов. 

Во внешней политике все сложнее. Нынешняя администрация США подрывает установки предшественников, причем их разделяли и республиканцы, и демократы на протяжении практически всего послевоенного периода, а восходят они к президенту Вудро Вильсону. Среди этих принципов: интернационализм; близкие отношения с союзниками; их поддержка по ценностному принципу (поддержка демократии в мире); приверженность принципам свободной торговли; относительная свобода передвижения людей через государственные границы. 

Все это с точки зрения большинства предыдущих администраций шло Америке на пользу — укрепляло политическое доминирование США в западном мире и военное доминирование США на всей планете; помогало американскому бизнесу; привлекало в США трудовые ресурсы самого разного уровня квалификации: от работников ферм до инженеров. 

Нынешняя администрация, напротив, убеждена, что все это только ослабляло Америку. Союзники на протяжении всех послевоенных десятилетий строили свои процветающие экономики, полагаясь на “мирный дивиденд”, то есть, по сути, на американский ядерный щит и систему коллективной безопасности НАТО, в поддержку которой вносили недостаточный вклад. Свободная торговля позволяла странам с дешевыми трудовыми ресурсами наводнять американский рынок продуктами, вытесняя американские производства. Миграция — и вовсе болезненная тема, которую в любом обществе легко представить в негативном свете, что движение Трампа и делает с большим успехом.

Мир Трампа: признание слабости США

С точки зрения движения MAGA, сегодняшние США ослаблены десятилетиями неверной внешней политики, которую Америка больше не может себе позволить. Именно поэтому Трамп бесконечно говорит о кризисе, о слабостях, о проблемах, о США как о “стране третьего мира”, что вызывает раздражение его оппонентов, которые видят в этом недостаток патриотизма. Громогласные призывы к возвращению американского “величия”, безумные преувеличения, даже постоянно завышаемые Трампом цифры помощи другим странам, в частности Украине (“350 миллиардов”, завышенные более, чем в три раза), отказ от многих видов международной помощи — это признание ограниченности возможностей США, а не их безграничности. 

Лозунг “сделаем Америку снова великой”, таким образом, можно понимать именно в этом свете — она перестала быть великой и нужно это величие вернуть. Об этом недавно писал работающий в США шотландский историк Нил Фергюсон. Согласно “закону Фергюсона”, который пропагандирует Нил Фергюсон, любая великая держава, которая тратит на обслуживание долга больше, чем на оборону, рискует перестать быть великой державой. В сегодняшних штата именно такая ситуация: по оценкам Бюджетного управления конгресса, в 2025 году процентные выплаты составят больше 950 миллиардов долларов, а оборонные расходы — около 860 миллиардов. 

Поскольку издержки на обслуживание долга растут, многие эксперты считают, что американская экономика, несмотря на всю ее мощь и стабильные позиции доллара как резервной валюты, этого не выдержит. Сегодняшние США — больше не единственная сверхдержава, не единственный полюс мира, а страна, забывшая основы грамотной международной политики, писал недавно Деннис Росс, бывший посланник США по Ближнему Востоку и сотрудник Совета безопасности при нескольких администрациях, республиканских и демократических. 

Когда российские политики и пропагандисты клеймят американскую гегемонию, сегодняшний Белый Дом с ними не спорит. Нынешняя администрация сама этой гегемонией недовольна и считает ее скорее обузой, чем ценным инструментом влияния. Последняя волна крупных американских военных операций за рубежом — Афганистан, Ирак, Ливия — истощила возможности Америки. 

Ресурсы же теперь нужно направить на решение внутренних проблем. Наиболее яркий представитель этой позиции Джей-Ди Вэнс, вице-президент США. “Мы не можем притворяться, что наша экономика настолько сильна, как нам хотелось бы думать. К сожалению для Уолл-стрит, мы не можем вести войны с помощью долларов и деривативов, — говорил Вэнс, выступая в сенате. Не стоит ли нам восстановить собственный производственный потенциал, прежде чем тратить все деньги на Украину?”.

По словам Мэтью Континетти, руководителя отдела внутренней политики в консервативном исследовательском центре American Enterprise Institute, Трамп мыслит в категориях “игры с нулевой суммой”. С его точки зрения, в любых отношениях, в любом конфликте и в каждой сделке есть победитель и проигравший — в win-win Трамп не верит. Кроме того, он убежден в силе личности, прежде всего — своей. В любом общении и на переговорах для него важен хороший контакт с собеседником, что на практике означает признание собеседником величия персоны Трампа — пусть и наигранное и церемониальное.

Что для Трампа значат Украина и Россия 

Война в Украине для Трампа — дело далеко не первой важности. В недавнем обращении к конгрессу США первый раз Украину и Россию он упомянул после целого часа монолога о внутренней политике. Война России против Украины началась не при Трампе, это война не его, а Джо Байдена и по этой причине входит в длинный список всего, что нужно отменить.

При этом в “мире Трампа” у Украины не лучшая позиция. Украина — союзник, причем зависимый, то есть объект расходов и не источник доходов. Действия Владимира Зеленского Трамп воспринимает как попытки получить от США деньги и гарантии безопасности, давать которые он не хочет. Поскольку положение Украины сейчас крайне трудное, ей — в логике Трампа — следует это признать и перестать воевать, потому что в любом конфликте есть побежденный и победитель. Несложившиеся личные отношения между Трампом с Зеленским тоже не идут Украине на пользу.

России в “мире Трампа” отведено совсем другое место. Москва — не союзник, а самостоятельная держава, минимально связанная с США экономически. Россия граничит с США на востоке и в ценностном отношении не тяготеет к нелюбимой Трампом Европе, а конфликтует с ней. С точки зрения игры с нулевой суммой, у России в войне с Украиной “есть карты”, а у Украины нет.

Вдобавок Путин давно выучил особенности американского коллеги и не скупится на комплименты, что Трамп всегда замечает. Трамп не ведет войну против России, потому что считает это бессмысленным. Россия, при этом, остается историческим антагонистом США, и ее сдерживание — как военной, газовой и арктической державы — с большой долей вероятностью останется в американской политической повестке.

Многие стремятся найти в действиях Трампа более тонкую логику и обращают внимание, что за попыткой восстановления отношений с Россией стоит стремление посеять рознь между Россией и Китаем. Такие заявления звучали и со стороны команды Трампа. “Мы будем принуждать его [Путина] к действиям, которые ему неприятны… Мы попытаемся разрушить его союз с Северной Кореей, которого раньше не было. У него также есть союз с Ираном, которого раньше не было. Он заключил союз с Китаем, которого не было многие годы, — говорил в одном из интервью Кит Келлогг, специальный посланник Трампа по Украине и России. 

Прокремлевские аналитики хорошо знают эту тему и заранее к ней готовы. “За стремлениями Трампа закончить СВО может скрываться желание в будущем разобщить Китай и Россию, — говорит Сергей Караганов, яростный лоялист и сторонник превентивного ядерного удара по Европе. — Это вполне рациональный расчет. Другое дело, что отдалить (Россию и Китай) ему не удастся”. 

С тем, что эта ставка не сыграет согласны и нелояльные Кремлю аналитики. “Россия все равно останется с Китаем, потому что Китай надежный и ничего не требует от Путина. А в Америке завтра может прийти новый президент — и снова сказать, что Путин недостаточно демократичный”, — говорил в интервью “Медузе” бывший сотрудник российского МИДа Борис Бондарев, уволившийся с госслужбы в знак протеста против полномасштабного вторжения России в Украину.

Вместо разрядки — разрушение

В треугольнике США — Китай — Россия уже складывалась ситуация, отдаленно сравнимая с сегодняшней. Это называлось “разрядка”, когда в начале 1970-х Америка во главе с республиканцем Ричардом Никсоном пыталась закончить непопулярную войну во Вьетнаме. И война, и гонка вооружений с СССР создавали напряжение в экономике, переживавшей период стагфляции — растущую инфляцию при отсутствии экономического роста. 

СССР, конечно, только что вызвали негодование на Западе вторжением в Чехословакию, но штаты все равно готовы были к оттепели. В итоге США, Советский Союз и 33 западные страны подписали Хельсинский заключительный акт, где закреплялись границы, сформировавшиеся в Европе после Второй мировой войны. По сути, это соглашение легитимизировало сферу влияния СССР в Восточной и Центральной Европе. 

При поддержке США и СССР две Германии признали друг друга в сложившихся на земле границах, сняв тлеющий конфликт между двумя сверхдержавами. Начались переговоры о сокращении стратегических вооружений, СССР стал покупать у Америки зерно, сотрудничать с США в освоении космоса и продавать нефть и газ западноевропейским странам. Тогда же США, начиная с визита Никсона в Пекин — прекратили дипломатическую изоляцию Китая, что позволило в дальнейшем установить торговые контакты, создавшие почву для китайского экономического чуда. 

Сходств с сегодняшним днем немало, только КНР и Россия поменялись местами. Теперь Китай — тот “второй полюс”, каким в начале 1970-х был СССР. Вашингтон, возможно, действительно готов вывести Россию из дипломатической изоляции, даже вернуть ее президента в G7 в обмен на охлаждение в отношениях с Пекином. Но и Россия, и Китай считают прежний разлад в своих отношениях большой геополитической ошибкой: каждая из стран в какой-то момент оказалась в конфронтации одновременно и с соседом, и с Западом в целом. Ни Москва, ни Пекин эту ошибку повторять не намерены. 

Улучшение отношений с Китаем Никсоном — это наследие той самой политики интернационализма, которую Трамп как раз стремится сломать. Если Никсон исходил из идеи, что укрепление штатов требует гибкой дипломатии и вовлеченности в мировые процессы, то Трамп строит свою стратегию на отказе от обязательств и минимизации участия США в международных альянсах. Контуры какого-то большого размена по образцу Ялтинско-потсдамского процесса 1945 года или нового “Хельсинского процесса” пока что не ясны.

На сегодня очевидно только то, что Вашингтон хочет снять ограничения на поведение крупных держав. То есть самые ограничения, которые записаны в уставе ООН и многочисленных международных договорах второй половины ХХ века. Россия эти ограничения в отношении себя самой в значительной степени уже отменила.

“Граница пройдет там, куда дойдет русский солдат, а страна при этом не надорвется”, — так один мой московский собеседник определил понимание ситуации нынешним политическим руководством страны. Трамп действует в схожей логике только методами не прямой войны, а дипломатической и торговой.

Максим Трудолюбов