“Столетний украинский кризис заканчивается”

Мировой финансовый кризис, арабские революции, подъем Китая и другие глобальные тенденции свидетельствуют о том, что мир находится на этапе формирования новых правил игры. Именно они будут определять мировую политику в следующие несколько десятилетий. Поэтому от того, как поведет себя Украина в нынешних условиях, будет зависеть уровень ее включенности в обновленную систему координат. Пока наша власть старается успеть и на Западе, и на Востоке, проводя политику внеблоковости, но без особых результатов. А на внутреннем фронте — под критику общественности проводит судебные процессы в отношении своих основных политических оппонентов. О стоящих перед Украиной проблемах и способах их разрешения говорим с политологом, директором Института глобальных стратегий Вадимом Карасевым.

“Украинская власть напоминает канатоходца”

— Вадим, резолюция Европарламента по Украине имеет двоякий характер: с одной стороны, Европа критикует состояния прав и свобод граждан в Украине, в частности, речь идет о делах Тимошенко, Луценко; с другой — признается право Украины претендовать на членство в ЕС, а также рекомендуется провести встречу с Януковичем. Какова ваша оценка?

— Данная двоякость отражает неоднозначность и амбивалентность ситуации в нынешнем этапе отношений между Евросоюзом и Украиной, как и ситуацию в самой Украине. Почему? Потому что двойственна сама экономико-политическая и цивилизационная география Украины, а, следовательно, и положение Януковича в стране. Причем оно непросто двойственно — оно постоянно находится в челночном движении стыковки и расстыковки намерений украинской власти. Ситуация уникальна. Нам нужно войти в Евросоюз так, чтобы не настроить против себя Россию, учитывая также то, что как минимум одна треть Украины географически пророссийская, а соответственно — ментально, информационно, психологически.

Во-вторых, нужно легитимизировать свою собственность. Ведь к власти пришел крупный олигархический бизнес, возникший на волне реформ 1990-х гг. Перед ними сегодня стоит задача — сохранить, преумножить и легализовать свой бизнес, как на внешних, так и на внутренних легитимационных рынках.

В-третьих, обеспечить себе правовую и политическую безопасность в случае перемены власти. Они могут легко оперировать словами: давайте жить по демократическим правилам. А если в условиях социальной нестабильности масс на вполне конкурентных выборах выиграет какой-то другой популистский лидер? Стало быть, возникнут проблемы с внутренней легитимацией собственности, а также политической и правовой безопасностью нынешних элит.

В-четвертых, как обеспечить социальную стабильность в обществе с учетом тающих бюджетных ресурсов? Ведь относительная социальная стабильность советских и постсоветских времен имела универсальный ключ. Все — государство, вся политико-экономическая организация постсоветских обществ — строилось на бюджетной стабильности. Это позволяло удерживать массы и элиты в условиях хотя и не устойчивого, но популистского консенсуса. Сейчас этого нет: “закрома родины” исчерпаны, а привлекать дешевые заемные деньги нет возможности.

Таким образом, сегодня украинская власть напоминает канатоходца. Она хочет в Европу, потому что это путь к легализации власти, собственности, статусных позиций, это, в конце концов, иммунитет истории. Ведь в противном случае, нет гарантий, что Россия, которая смотрит на Украину не как Европа, или более крупные и мощные восточные элиты не совершат рейдерский захват украинских элит со всеми их богатствами. Также нет гарантий, что не начнутся популистские восстания бюджетозависимых масс: чернобыльцев, афганцев, учителей, врачей, которых не может удовлетворить социально тающий бюджет. То есть европейский путь — это объективная необходимость, которую обойти невозможно. Но хочется. Наша власть хочет быть в Европе на своих условиях, или, по крайней мере, чтобы их понимали и принимали такими, какими они есть, но не такими, какими должны быть.

Украинская оппозиция, к сожалению, пока не выступает контрэлитой, которая могла бы, в случае чего, принять на себя власть и привести страну в Европу. Наша оппозиция должна пройти стадию творческого разрушения (по Шумпетеру). То есть она должна разрушиться — творчески стать другой. А она у нас или разрушается — не творчески, или просто стоит на месте. Сегодня у оппозиции нет инноваций, поэтому она способна только на эхо прошлых идей, намерений, действий. С другой стороны, Янукович держит Тимошенко в тюрьме, потому что понимает — выход ее из тюрьмы означает воссоздание альтернативного полюса, к которому — как к магниту — будут притягиваться недовольные элиты и бюджетозависимые массы.

Кроме того, нужно учитывать фактор России. В Кремле не доверяют до конца Януковичу, а в его лице и всему украинскому правящему классу. Поскольку они сами не против осуществить захват ее активов, а главное — снять Украину с европейского забега. Россия всегда будет использовать любые возможности, чтобы ограничить стремление нынешнего правящего класса Украины на пути к неохотной, но европеизации. Двигаться в сторону России Украине опасно. Это раскалывает нашу элиту, причем не только по линии “Янукович — Тимошенко”, а ту элиту, которая находится сейчас при власти. А это уже путь к реальной оппозиции — не той, которая продолжает существовать как наследие времен 2004—2010 гг., а к новой, более мощной оппозиции с ресурсами и идеями.

Европа требует освободить Тимошенко в обмен на подписание ЗСТ и ассоциации. Для них судебный процесс над Тимошенко — это тест на современность, вопрос о правовом, а не силовом государстве. Его мы пока не прошли, потому что то, каким образом происходил этот судебный процесс, — признак недоевропейскости Украины. Для Януковича обмен, предлагаемый Европой, неприемлем. Ведь в таком случае ставится под угрозу хрупкая, условная стабильность, которую Президент рассматривает как предварительное условие для постепенного продвижения в Европу. На самом деле Европа понимает озабоченность Януковича. То, что мы видим сейчас во взаимоотношениях ЕС и Украины, — это внешние признаки европейской драмы Украины. Но есть подводные течения, о которых все прекрасно знают и по которым идут переговоры и пояснения. Просто их нельзя озвучить в прямом эфире, так как это нарушит каноны политики.

Украинскому руководству нужно в ближайшее время разрешить эти задачи и выйти на подписание и ратификацию соглашения. Причем это нужно сделать так, чтобы потом не возникло вопросов на низшем уровне в Европе, например, в парламенте Словении или Бельгии, где не понимают всех подводных течений подтекстов и контекста украинской политики. В целом данная резолюция оставляет Украине шанс на евроинтеграцию. Нам дали подумать и аккуратно выйти из ситуации.

“С политической точки зрения, мы живем в XVIII веке”

— В чем вы все-таки видите глубинную причину ситуации с Тимошенко?

— Как бы там ни было, Тимошенко, в отличие от всех остальных оппозиционеров, это классический представитель контрэлит. Вот только, при всех ее харизматических качествах и вкладе в украинскую политику, она — персонаж из 1990-х гг. — с белыми пятнами в своей политической истории и с темными штрихами в бизнесовой биографии. На них сегодня и ставит власть и, соответственно, давит на Тимошенко.

— У Тимошенко есть политическое будущее?

— Как политика — да, как президента — нет. Нам президенты вообще не нужны. Ни один президент у нас не был успешным. Нам надо формировать другую политическую систему и не зацикливаться на этой должности. Может, миссия Януковича как раз и состоит в том, чтобы стать последним Президентом и уступить дорогу более коллективной форме политической системы. Если представить себе, что к власти сегодня возвратится Тимошенко, это возврат к бесцельному варианту украинской политики, который мы наблюдали в последние годы перед президентскими выборами. Это бег по кругу, зацикленность политики вокруг двух — трех персон и сведение ее к личным отношениям в треугольнике: “Янукович — Тимошенко — Ющенко”, а не решение задач экзистенциальных, цивилизационных и геополитических выборов Украины.

— Разве сейчас конфликт по линии “Янукович — Тимошенко” не на этом уровне находится?

— По сути дела, тут опять-таки стоит вопрос: кто кого. Сегодняшняя ситуация — это свидетельство окончания эпохи конкурентных персонализмов, когда в случае победы кого-то одного все остальные должны сойти с дистанции. Вообще современная украинская политика — это сплошное эхо прошлого. Доигрывается старая игра, арьергардные, так сказать, бои. На любом ток-шоу ведутся разговоры: а что ты делал в 2005-м или 2006-м. Это означает, что у украинской элиты ретроспективное мышление. Позиция — стоять спиной к будущему. Суд над премьер-министром мог бы стать закатом персонализма в украинской политике. Но в результате — это скорее попытка ликвидировать конкурентный плюрализм и создать личную политмонополию. Возврат Конституции 1996 года, ручное управление, потеря политическими институтами своего значения в результате их порчи — все выстраивается вокруг одной персоны.

С политической точки зрения и характера общественных отношений, мы живем в XVIII веке. Мы еще не сделали скачок в XXI век. Нам только предстоит это сделать. Причина в том, что украинская элита относится к своему государству как к своей вотчине, собственности, как “король-солнце” Людовик ХIV, — “государство — это я”. Принимаются решения, которые не подвержены экономической логике, выходят за рамки должностного регламента и не базируются на национальных интересах. Я не говорю о предательстве национальных интересов, потому что наши политики не знают, что такое национальный интерес. В лучшем случае, они знают, что такое государственный и собственный интерес. Исходя из этого, они занимаются геополитикой. Тимошенко подарила россиянам хороший газовый контракт, Янукович — Черноморский флот на длительное время.

Поэтому за судом над Тимошенко стоит не только личная месть, тут еще есть, так сказать, “работа истории”. Хочу заметить, что если бы президентские выборы выиграла Тимошенко, то она б делала то же самое с Януковичем. Следовательно, мы должны подписать соглашение с Европой еще и для того, чтобы отойти от постсоветского и неофеодального отношения к государству, то есть как к собственности верхов.

— Способна ли на это нынешняя власть?

— Политики всегда хотят жить как феодалы. Даже постоянные скандалы в Европе тому подтверждение. Просто там общество не позволяет этого делать: пресса, телевидение, интеллектуалы, авторитеты. Любое нарушение становится достоянием общественности. Если ты списал диссертацию, то, несмотря на то, что ты восходящая звезда партии, — все, твоя карьера закончена. Все политики одинаковы, просто условия, в которых они живут, разные. Захотел Саркози устроить сына в государственную корпорацию — и что? Какой был скандал! А у нас дети — это святое, устраивают их на любые “жирные” должности для получения статусных рент. Наша система власти — архаичная, отсюда и такое распределение бюджета, неофеодализированные элиты с их потреблением, мажорством, перекрытием дорог, потому что на работу едет монарх. Чтобы отказаться от этого персонализма, мы не должны надеяться на украинских политиков.

Чем отличается феодализм от капитализма? Феодализм — это коммерция, капиталы, деньги, но без демократии, гражданского общества, свободы СМИ и, главное, без права. Вместо права — привилегии избранным. При капитализме же все это присутствует. На Западе государство — это собственность нации, а у нас — собственность правящего класса. У нас доминирует культура захвата, поэтому никто не гарантирован от разорения. Рейдерство — это современные феодальные войны. Раньше воевали за крепостных, сегодня воюют за активы. Вот только деньги свои украинская элита переводит в страны ЕС, чтобы обезопасить себя. Где судятся наши олигархи? В Лондонском королевском суде. То есть — они хотят зарабатывать деньги без правил, а сохранять по правилам.

Это касается и нашего общества, потому что оно недалеко ушло от нынешней элиты. Простые люди тоже должны научиться играть по правилам. Разве у нас водители соблюдают дорожные правила? А круговая порука? Низовой запрос на коррупцию тоже ограничивает движение в Европу. Удобнее дать взятку гаишнику, чем поехать в суд. Причина в том, что в советское время были созданы условия, когда массы стали бюджетозависимыми. У нас нет экономики конкурентного рынка, у нас есть экономика бюджетного типа. Наше правительство — это правительство бюджета, а не правительство развития. Нужно делать ставку не на бюджетоориентированные массы, а на рыночные классы. Они от бюджета не зависят, более того — платят налоги, которые можно направить на развитие инфраструктуры страны.

“Многовекторность — путь в изоляцию”

— Готовы ли нынешние элиты эволюционировать, учиться?

— Во-первых, они работают в рутинном управлении. Во-вторых, они пришли из практики советского времени и большого скачка 1990-х гг. То есть — они привыкли так жить. Эти люди пришли на трофеи советской экономики и в силу тех или иных условий смогли распорядиться этой привилегией, которую дала им история. Мы их не научим. Мы должны сами все осмыслить, но не делаем этого. Ведь власть, таким образом, думает, что выигрывает время. Наоборот, мы проигрываем время — будущее.

Сейчас наступил новый серьезный этап для работы. Предыдущий, сформированный в 1990-е гг., — окончен. Тогда фактически были созданы все концепты, которые двигали Украину в коридоре исторических и политических возможностей. Например, евроатлантическая интеграция, Евросоюз, либеральные реформы... Сейчас вопрос НАТО уже не такой актуальный. Вступать туда, конечно, надо, но это не первоначальная задача. Сегодня мир меняется — закладываются новые основы на 30—50 лет вперед. Причем все страны находятся в движении, прогрессе (Латинская Америка, Китай, арабские государства), а мы стоим на месте. Наш постсоветский мир застыл, он находится в стагнации. Поэтому нам нужно заново нарабатывать интеллектуальную структуру нового этапа развития Украины.

— Как вы думаете, насколько силен аналитический сектор у нынешней власти, т. е. есть ли у Януковича и команды люди, способные, исходя из современных вызовов, давать правильные советы Президенту?

— Это проблема Украины. Кстати, и России тоже. Советников много, но на каком уровне их советы? На Западе интеллектуалы — это часть политического класса. Там любой политик, прежде чем заниматься политикой, проходит соответствующее обучение. Даже в советское время были Высшие партийные школы, Академия общественных наук. В нынешних условиях это все утеряно. Речь не идет о возврате советской номенклатуры. Но надо хотя бы не создавать условия, как это делается сегодня, когда сужается поле для интеллектуальной конкуренции. Потому что все это сказывается на интеллектуальном тонусе государства.

Формировать и обновлять элиту — это функция партии. Если в Партии регионов нет конкуренции, при этом она создает монополию на высказывания в СМИ, то понятно, что нет необходимости для качественного обновления самой ПР. Партия должна генерировать идеи, задавать новые смыслы. Если мы сегодня посмотрим на ПР, да и на другие партии, это же антропологическая катастрофа. Вы посмотрите на их спикеров. На какой интеллект в таких условиях может опираться Президент? В окружении Президента, конечно, присутствует интеллект некоторых советников, администраторов. Правда, здесь в почете больше специфический ум — хитрость, которую Гегель определял как “ум животных”. А это уже не политика, это политиканство, кстати, которое так не любит Янукович.

Вот еще почему нам надо в Европу. Самостоятельно мы пока не можем выйти на параметры западных интеллектуалов. У нас практически отсутствует политическая философия. Есть отдельные философы, самой же философии как социальной институции уже нет. Отсюда — смыслодефицит, а без производства смыслов нет политики. За 20 лет мы не прогрессировали в этом отношении, наоборот — скорее деградировали. Мысль превращается в инструмент маркетинга, а не формирует смысловое производство.

— Все-таки, с вашей точки зрения, соглашения с Европой будут подписаны или нет?

— Если мы разрешаем ситуацию с Тимошенко, то в декабре выходим на парафирование соглашений с Европой. А дальше, в 2012 году, — на ратификацию, на Евро-2012 и более или менее (без искривлений) парламентские выборы. В данном случае совпадают интересы всех: наших правящих групп, Европы, самой Тимошенко и Украины в целом. Если же ситуация будет развиваться не по этому сценарию, тогда возможно следующее. Не подписав соглашение с ЕС, мы лишаем себя возможности, как минимум, балансировать. Следовательно, Россия сможет нас поглощать, втягивать, интегрировать и т.д. Я, конечно, сомневаюсь, что украинский правящий класс согласится на это. Но если допустить такой вариант, то таким образом ослабляются противоречия в украинском обществе — бюджетозависимые массы будут и дальше дотироваться из бюджета за счет, возможно, дешевого газа из России. Но не снимаются противоречия в отношениях с Европой. Это сразу почувствуется по визовой политике, движению капиталов и т. д. В таком случае неуверенность элит, нелояльность масс, европейское нисхождение к Украине плюс активность России сразу формирует в Украине коктейль возмущений, недовольств, выступлений. Таким образом, не подписав соглашение по ЗСТ и ассоциации с Европой, украинская власть подписывает себе приговор (с отсрочкой). Тогда в Украине будут две Бастилии: одна — в селе Петровцы, другая — там, где будет сидеть Тимошенко.

— Вся эта ситуация напоминает времена многовекторной политики Леонида Кучмы. Каков ее результат — все помнят.

— Многовекторная политика времен Кучмы еще имела хоть какие-то результаты. Сегодня это реликт ушедшей эпохи, вымерший мамонт. Проводить многовекторную политику в современных условиях — абсолютно близоруко и безрезультатно. Многовекторность часто напоминает действия спойлера, международного хулигана, иногда изгоя, а иногда страны, которая просто путается под ногами. Такие страны хотят с мирового порядка взять все, но не нести никаких обязательств. Их сегодня становится все меньше и меньше. Диктаторы уходят. Государства становятся более прозрачными. Запад, как бы там ни было, сегодня по-прежнему задает стандарты, создает интеллектуальную, идеологическую моду и тренды. Если мы не будем вмонтированы в этот мир, а дальше будем пытаться играть в какую-то свою особую, многовекторную игру, например, как это было с Каддафи, то все — завтра мы потеряем все контракты. Нужно делать ставку не на диктаторов, а на прозрачность, предсказуемость.

Нам сегодня говорят: мы ни с кем, значит, мы субъект. Наоборот, субъект — это когда вы добиваетесь результата. Когда вы вмонтированы в глобальный мир, то участвуете в коллективном принятии решений. Поэтому какая-то маленькая Словения или Эстония может быть большим субъектом, чем Россия, а тем более Украина. Потому что они, в том числе, принимают решения в ЕС и НАТО. А если вы “между”, с вами никто не будет разговаривать. Многовекторность — это путь в изоляцию. Это расчет хитрого холопа, а не современного политика. Если вы хотите быть современными, тогда — включайтесь, интегрируйтесь, становитесь ответственным игроком глобального мира.

“Медведев” как проект преемственности власти в России не удался”

— Дело Тимошенко — это недавно возникший индикатор. Но у Украинского государства есть другая, более давняя болевая точка — это дело Гонгадзе. С возбуждением уголовного дела против Кучмы появилась определенная надежда. Но сейчас ситуация серьезно меняется: возобновлено уголовное дело в отношении главного свидетеля Мельниченко, его вынужденный отъезд из страны, решение Конституционного Суда. Как вы думаете, удастся ли нам пройти этот тест?

— Это опять-таки вопрос нашей судебной системы, не правового, а силового государства неофеодального устройства. Действительно, когда возникло дело в отношении Кучмы, была некая надежда, я сказал бы, иллюзия, что Президент сможет довести дело до конца. Но, таким образом, мы вольно или невольно подпитываем персонифицированность украинской политики. Это дело не может и не должно зависеть от Президента. Кстати, одно из требований Европы — это независимая юстиция. Провести открытый судебный процесс и поставить точку в деле Гонгадзе — должно быть требованием общества. Я уже не говорю, что это требование времени. Не надо делать судебные процессы избирательными: показывать в клетке Луценко и не показывать Пукача, или вообще вывести его из информационного фона и лишь изредка дарить нам его показания. Вот почему главный мой тезис: Европа в Украине и Украина в Европе — это ключ к разрешению всех проблем (внутриполитических, внешнеполитических). Если мы возьмем этот барьер, многие проблемы начнут постепенно разрешаться, в том числе и дело Гонгадзе.

— В отношениях с Россией, по заверениям власти, опять прогресс — подписан договор о зоне свободной торговли в рамках СНГ, хотя по пересмотру газовых соглашений пока нет компромисса. Как вы думаете, что мы сегодня строим в отношениях с Россией?

— Пока ничего. Здесь мы более-менее предсказуемы. Украина зависит от России по газу.

— Азаров анонсировал подписание очередного пакета.

— Это, скорее, пакет по ГТС. Газотранспортную систему можно рассматривать как государственную собственность, но не давать ей возможность капитализироваться тоже не правильно. Если это будет бизнес-проект, где не будет политики, тогда можно владеть ею с Россией на паритетных основах. Что касается дилеммы ЕС versus ТС, я не думаю, что у нашего руководства есть четкая установка на Таможенный или Евразийский союзы. Почему? Потому что если мы вступаем в ТС — это значит, что Украина автоматически становится частью внутренней таможенной территорией РФ. С Россией же нам сейчас нужна продуктивная пауза. Не надо обострять и не надо форсировать отношения. Сама Россия сегодня находится в достаточно серьезном кризисе. Кризис политической системы, лидерства. Возврат Путина свидетельствует о том, что проект “Медведев” как проект преемственности власти не удался.

— Возможно, он и был рассчитан на один срок?

— Нет, он был рассчитан на то, чтобы Путин отошел от дел и чтобы задать более институционализированную (не персоналистскую) динамику власти в стране. Любой персональный лидер, монарх всегда хочет, чтобы власть была не монархической, потому что он боится попасть под монарший гнев своего преемника. Путин это понимает как никто другой. Но его возврат — это худшее решение, которое можно было придумать.

— На 12 лет?

— Нет. Интеллектуальная элита уже отторгает такой кульбит Путина. Это говорит о том, что его легитимация усыхает. После первой и второй чеченской войны он получил их поддержку, плюс экономическая ситуация дала возможность подкрепить социальную лояльность масс. Сегодня уже нет ни того, ни другого. А модернизировать Россию Путину придется, несмотря на всякие “флиртики” с Китаем, в сторону Европы. Нынешняя Россия и другие постсоветские страны с их несменяемыми президентами и диктатурами становятся пространством реакции и регресса. Даже на фоне арабского мира, охваченного революционно-демократической волной. Сегодня Россия практически вернулась к началу XX века. Со временем это пространство забурлит. Через год-два или из Украины, или из России начнутся серьезные социальные подвижки. Причина — кризис социальных структур. Что в России, что в Украине, что в Беларуси уже сформирован средний класс, которому нужны свободы.

Постсоветское пространство находится на пороге буржуазных революций — на пороге перехода из XVIII и XIX веков в XXI век. В свое время мы сделали скачок в социализм сталинского типа, но теперь надо опять вернуться на дорогу. Сталинский айсберг мы уничтожили, а все практики, институции (стоит посмотреть на наши тюрьмы) в ослабленно-остаточном виде остались. Сегодня нам надо закончить с эпохой неофеодализма, сталинским социализмом и завершить, наконец, этот переход. Вопрос лишь в том: будет ли это мирно? Соглашения с Европой — это мирная революция сверху. Выход людей на улицу — это революция снизу.

“Украинские массы” уже вышли на улицу, только она пока виртуальная”

— Недавно в комментарии “Дню” известный экономист украинского происхождения Богдан Гаврилишин сказал: “Изменились мои взгляды на состояние мира. Капитализм себя изжил. Искаженный капитализм, где десятки мультимиллиардеров и сотни миллионов бедных. Это система, в которой человек ничего не стоит. Человек есть только ресурсом, когда он становится ненужным, его выбрасывают на помойку. Демократы как такие (не только в Украине) — в серьезном кризисе”. Вы согласны?

— С моей точки зрения, сегодня речь идет о серьезной коррекции свободного капитализма конкуренции. Это говорит о том, что у капитализма, учитывая нынешний кризис и то, как он проходит, колоссальные возможности выживания. Он себя перенастраивает, самокорректирует. То, что люди выходят на улицы, это хорошо, это говорит о том, что легальная политическая система способна абсорбировать недовольства и направить их на принятие политических решений. Нынешний кризис — это все-таки кризис финансового капитализма, когда финансы оторвались от производства. Не согласен с теми, кто говорит, что это кризис глобализма. Это как раз кризис недоглобализма. Почему? Потому что США производят деньги (эмиссия резервной валюты), которые накапливаются в резервах Китая, Ливии, Египта, причем они не идут на развитие среднего класса этих стран, а тем более — на развитие рынка мирового среднего класса. Нельзя в условиях глобализма, чтобы часть мира была открыта (Запад), а часть закрыта (Китай, Египет, Ливия, Россия и т.д.). Китай должен раскрыться, а для этого необходимо развитие среднего класса, следовательно, гражданские и политические свободы.

Этот кризис — не конец капитализма, а результат отставания демократии и участия масс в контроле над капитализмом. Производственные отношения отстают от производительных сил. Финансы оторвались, и контролировать их никто не может: ни Обама, ни Саркози, ни Меркель, ни парламенты, ни ЕС, ни ФРС. Нужно искать новые формы деятельности масс в политике. Тут уже классическая представительная демократия не срабатывает, тем более — с появлением сетевых форм: Facebook, Twitter и т. д. Люди вошли в виртуал, они уже фактически участники в массовой интернетглобализации, но это еще не уровень института. Мы сейчас находимся на этапе, когда люди из социальных сетей начнут выходить в реальный мир для того, чтобы больше контролировать капитализм. И они уже выходят: Нью-Йорк, Мадрид, Тунис, Египет, Ливия... Поэтому если мы думаем, что замкнемся в своем пространстве, это ошибка. “Украинские массы” уже вышли на улицу, только она пока виртуальная. Рано или поздно это произойдет в реальности. Следовательно, наша задача — сделать так, чтобы политическая система могла принять эту “огнедышащую лаву”. Для всего мира сегодня важно создавать политические и социальные форматы, чтобы уметь развивать и мобилизовать новые социальные сети мира. Мир становится другим. Энергия людей становится другой. Это то, что нуждается в капитализации, формализации и институализации...

— Вадим, вы являетесь одним из лидеров политической силы “Единый центр”. Глава вашей партии Виктор Балога возглавляет Министерство чрезвычайных ситуаций Украины. Соответственно, ваша политическая сила, в том числе, несет ответственность за все, что происходит в стране. Вы разделяете эту ответственность?

— Думаю, что, независимо от того, где мы находимся — во власти, в оппозиции или простые граждане, мы должны чувствовать ответственность за то, что происходит в стране. Сейчас как раз время для того, чтобы “запустить” мозги в стране, “интеллектульный start up” — сформировать новую интеллектуальную атмосферу, новые смысловые рамки.

— Являясь частью нынешней власти, в том числе?

— Но не частью Партии регионов. На самом деле вопрос стоит шире: как сделать так, чтобы страна развивалась, демонстрировала прогресс, становилась европейской. Прежде чем стать Европой, нужно быть Европой. Мы сегодня находимся в исторической паузе, и это хорошее время для интеллектуальной перенастройки. Главное — быть в оппозиции не к власти или к оппозиции, а к тому, что мешает двигаться вперед... Не стоять спиной к истории. И еще хуже — на коленях перед властью. Оппозиционность сегодня — это работа мысли, смысловые инновации вместо “смысловых галлюцинаций”. Гражданское общество, интеллектуальные круги, авторитеты должны давить и подпирать власть, чтобы она действовала в рамках ими же заданного коридора.

Иван КАПСАМУН