Спустя пожарные рукава

Такого жаркого лета, как в прошлом году, не случится — об этом твердят синоптики. Пресс-конференции о готовности к пожароопасному сезону провели все, кто хоть как-то к этому вопросу причастен: спасатели, пожарные, московские и областные власти. Беда в том, что все они ссылаются на синоптиков.

Опасность — из леса

Вернувшись из поездки по прошлогодним пожарищам, делаю вывод: в Московской области о прошлом лете сегодня мало что напоминает. На вопрос, где тут горело, жители отмахиваются: “Не у нас, на том краю деревни”. Но и на том краю за год наведен марафет, сгоревшее — разобрали, что уцелело — отремонтировали. Землю укрыла свежая трава. Но в подступающем к окраине сосняке средь зелени проглядывают мертвые деревья. Буроватая лента обгоревших стволов уходит в глубь леса. За прошлый год только на территории Московской области зафиксировано более двух с половиной тысяч пожаров. Данные о площади у источников разнятся на порядок: правительство области еще осенью сообщало о шести тысячах гектаров, экологи — о шестидесяти. 220 семей потеряли дома. Иногда деревни выгорали почти целиком, как это было в селе Моховое Луховицкого района, иногда обходилось легче. В этом году крупных пожаров пока не было.

Поселок Черное, Носовихинское шоссе, полчаса от Москвы. Прошлым летом здесь сгорел дом. Путь, по которому шел огонь, обнаружить легко. Завалы полуобгоревших сосен начинаются, стоит только выйти за околицу. Никаких следов уборки не видно. У небольшого озерца на краю поселка резвятся пацаны, раскачиваясь на “тарзанке”. Когда подходишь ближе, видишь: она прослужит долго, потому что сделана из обгоревшего пожарного рукава.

Инга Кенкадзе и ее муж только в прошлом году купили здесь таунхаус, и из Москвы, волнуясь, смотрели новости: покажут ли и их дом, превратившийся в пепелище. Для них все обошлось.

“Смотрите, — Инга показывает на подпаленный лес сразу за околицей. — Тут были шикарные сосны. То есть они погорели вверху-внизу. Так вот, единственные, кого мы тут видели: приезжали какие-то мужики на небольших уазиках, и они вырезали ту часть, которая им была нужна, все остальное так и осталось. Никто больше сюда не заглядывал, никто тут ничем не занимается.

Написала в МЧС, карту даже им послала, в “Гугле” кусок вырезала. Послала — вот, ребят, сезон прошел, посмотрела новости, услышала о том, что сколько-то там миллиардов выделено на уборку. Ответа нет”.

В самом лесу — то же, что и всегда. Компании отдыхающих разводят костры. И оставляют после себя ладно еще, если собранный в пакеты мусор. Все разговоры местных жителей о таинственных поджигателях после прогулки по сосновому бору кажутся глупой выдумкой. Битого стекла, которое, как линза, зажжет траву в солнечный день, — россыпь.

Разведка

Два года назад “Мосрегионлес” превратился в “Мособллес”. Для тех, кто работает на земле, эта реорганизация прошла незаметно. Лесники, правильнее — участковые лесничие, с парой подчиненных инспекторов как обслуживали, так и обслуживают свой участок площадью от 10 до 20 тысяч гектаров. Работа есть всегда, летом — дотемна. На машине, как правило, на “Ниве” — объехать участок, проследить, как идут рубки/посадки, все ли знаки стоят на положенном месте, выявленные раньше нарушения как исправляются? А еще — принять желающих заготовить дрова, подписать документы на месте, им все показать. Этим летом еще и не виданная с 2001 года эпидемия — расплодился короед-типограф, так надо с фитопатологами обследования проводить. Ну и противопожарные мероприятия — на каком уж месте? Однако успевают обрабатывать информацию о задымлении — звонки жителей, данные аэроразведки (в этом году проводятся ежедневные облеты тремя единицами авиатехники опасных участков, а из космоса за территорией страны наблюдает спутник с датчиком инфракрасного излучения). И как только есть сигнал, на разведку выдвигается мобильная группа.

Средство передвижения — лесопатрульный УАЗ. Вооруженный полутонной бочкой с водой, пожарным рукавом, комплектом шанцевого инструмента для трех человек и парой мотопомп, расчет должен попытаться локализовать возгорание. Но таким набором можно потушить только-только разгоняющийся пожар.

В этом году, то ли осознав проблему, то ли боясь сезонного гнева президента, финансирования лесоохране добавили. Руководитель одного из районных лесничеств рассказал, что вот-вот всех оденут в форму и выдадут служебные удостоверения.

Это важно, вспомните прошлогодних лесничих партизанского вида — без документов и одетых в домашнее.

— Нужно было в Кремле дымом подышать, чтобы о нас вспомнить, — заметил главный районный лесничий.

Он пока доволен. В этом году зарплаты будут не чета прошлым. И машины новые обещают. И вышел наконец приказ, который дает полномочия участковому лесничему штраф накладывать самостоятельно. Можно любителей шашлыка на месте к порядку призвать. Это первый уровень пожарной обороны.

Когда малыми силами огонь уже не остановить, тогда подключается следующий уровень защиты.

Заградотряд

Учреждений, где в разных вариантах сочетаются слова “лес” и “московский”, несколько. Например, за противопожарным состоянием леса вместе с “Мособллесом” сегодня следит ФГУП “Мослес”. Здесь все серьезнее, есть собственные пожарная техника — 65 полноценных пожарных и 20 лесопатрульных машин, оборудованных средствами первичного тушения, пара десятков бочек, которые транспортируются тракторами, полсотни бульдозеров. Есть и оборудование для индивидуальных действий — ранцевые опрыскиватели и мотопомпы. Для эффективной защиты на территории, где проведены все противопожарные мероприятия, этого, возможно, и хватило бы. Но, день за днем узнавая, как артсклады, где подразумевается дисциплина и исполнение мер безопасности, распугивают жителей ночными взрывами, начинаешь сомневаться: а ну как полыхнет? Станет ли погорельцу легче от мысли, что ответственного начальника после случившегося сняли?

В “особо опасных” на этот год ходят Егорьевский, Шатурский, Луховицкий и Орехово-Зуевский районы.

Если в этом или последующих годах размеры стихийного бедствия выйдут за пределы возможностей “второй линии защиты”, в действие будет приведена ранее существовавшая схема для чрезвычайных ситуаций — с подключением всех резервов государства, в том числе и Вооруженных сил. Произведены ли корректировки этой схемы взаимодействия, я пока не выяснил.

Известно, что МЧС готово рассматривать даже самые экзотические варианты. В рамках научно-исследовательских работ в МЧС всерьез изучали возможность применения специальной противопожарной бомбы. Цитата с сайта МЧС: “Ориентировочная стоимость завершения разработки составит около 85 миллионов рублей. При начале финансирования в 2010 году партия АСП-500 в количестве 1000 штук может быть получена в 2011 году”. Проводились испытания, правда, о промышленном воплощении этой идеи пока вслух не объявлено. Видимо, так и не была решена проблема с разлетом осколков после подрыва 5-килограммового заряда, да и воздействие ударной волны вряд ли пойдет на пользу тем, кто окажется рядом с местом взрыва.

Начиная с 18 апреля и по 30 июня (таковы сроки контракта) “Мослес” уже охраняет леса по полтора рубля за гектар (площадь подмосковных лесов 2,01 млн квадратных километров, стоимость контракта — 2,9 миллиона рублей). Относительно молодое образование, получившееся в 2008 году путем слияния 27 областных лесхозов в один суперлесхоз, отвечает и за расчистку прошлогодних пожарищ. 9 июня закончится сбор заявок для очередного конкурса. У специалистов нет сомнений в том, кто победит и на этот раз — конкурентов у этой госконторы нет, она фактический монополист. Плохо это или хорошо — вопрос праздный, альтернатив не предвидится. Жалко только время и деньги, потраченные на ритуальные танцы с “подачей заявок” и “тендером”.

Я далек от того, чтобы уже сегодня прозревать грядущие неприятности, но ситуация тревожная. Если надежды на нежаркое лето не оправдаются, чрезвычайщины опять не избежать. Все помнят прошлогодние накачки президента и ответы Шойгу. Министр по чрезвычайным ситуациям оправдывался в том числе и тем, что в стране практически нет добровольных пожарных дружин. Именно они должны спасать соседей в деревнях. Закон о ДПД был срочно разработан, принят и 6 мая подписан Д. Медведевым. Через несколько дней появились удивительные сообщения — добровольных пожарных в стране уже 110 тысяч. А на днях С. Шойгу озвучил плановое число: по его мнению, стране нужно 800 000 добровольцев.

В МЧС уже формируется структура, которая этим займется. На несоответствие слова “добровольная” и наличия департамента в министерстве, который за них отвечает, пока внимания не обращают, не до того.

Но профессионалы-пожарные уже получили пищу для скептических размышлений. В первую голову — где и как их будут обучать? Открывать специальные учебные центры? Дорого. Учить на существующих? Для этого надо будет все эти тысячи срывать с мест, где-то размещать. Выездные “курсы выходного дня”? Вопросы, вопросы. Даже с теми, кто вроде бы уже обучен и служит в разнообразных департаментах гражданской защиты, профессионалу работать тяжело.

Из переписки с офицером МЧС Алексеем К.: “Характеризовать их могу только по встречам на пожаре. Привлекал их один раз, у них есть бензопилы, и нужно было много пилить (деревянный дом горел). Приехали часа через полтора (у них дежурство на дому), пилы быстро сломались”.

А количество поселений, где требуется создание дружин, для России оценивается приблизительно в 30 000. А какой статус будут иметь эти люди на пожаре? Кто даст гарантию, что они не то чтобы спасут терпящих бедствие, а сами не погибнут? И кто будет виноват, случись такое? Ну, предположим, был он отчаянным добровольцем, значит ли это, что государство не несет ответственности за его смерть? В том числе материальную. Эти расходы наравне с прочими (льготами по жилью, страхованием, доплатами) предлагается отдать регионам и муниципалитетам. Выделить землю, помещение и деньги на оборудование — это еще как-то представимо в маленьком городе, но совсем другое — в деревне. А именно сельские поселения и составляют абсолютное большинство из тех самых 30 000. И кого в следующий раз президент вызовет на ковер — главу администрации поселка Черное?

Есть и другая сторона интереса МЧС к добровольцам. Во многих местах инфраструктура Всероссийского добровольного пожарного общества сохранилась. У них остались помещения, занимаются они мелочовкой — следят за тягой в трубах, перезаправляют огнетушители, проводят семинары по пожарной безопасности и т.п. И когда к имеющейся недвижимости присовокупят деньги, выделенные на обучение и функционирование ДПД, они полностью окажутся под контролем С. Шойгу. Сегодня идет мощный накат на руководство ВДПО, и скоро мы узнаем что-то новое о судьбе “добровольцев”.

Пока же внутри самого МЧС бродит недовольство. Офицеры, которые начали службу во времена, когда Пожарная охрана подчинялась МВД, уже 10 лет состоят в молчаливой оппозиции к руководству МЧС. Все это время пожарные живут в режиме непрерывных реформ, смысл которых им не удается постичь. То снимают погоны, то отменяют это решение. Опять снимают, но уже не со всех. Передают финансирование муниципалитетам. Учат пожарных на спасателей. Обязывают принимать звонки не только по случаю 01, но и 02, 03, 04… И бумаги, отчеты, рапорты, книги службы, которые заполняются ежесменно.

Из переписки с офицером МЧС Алексеем К.: “Наша работа превратилась в заполнение бумажек! Вы представьте, что только ночью (а мы дежурим сутками) я должен подготовить порядка 20 ЕЖЕДНЕВНЫХ донесений (это каждую ночь!). А есть еще дневные, еженедельные, ежемесячные… А если я уеду на пожар, их делать будет некому, поэтому меня ЗАСТАВЛЯЮТ нарушать всё и вся и сидеть в кабинете, писать бумажки. Вы задумывались, почему МЧС скрывает пожары? А теперь представьте, что вы оперативный дежурный на сутках и узнаете, что где-то в лесу пожар. Он в 500 км от вас, в тайге, сейчас ночь. А с вас сразу же в матерной форме начинают требовать фотоснимки, космоснимки, точную площадь, кто там, что там и прочее. Короче, тоже около 20 донесений самой маразматической направленности. И так по каждому пожару”.

В 2005 году фактически перестал действовать основной закон для пожарного — БУПО, Боевой устав пожарной охраны. Вместо него появилось множество рекомендаций и инструкций. Но даже все вместе они оказались неспособны прикрыть ту нишу, которую занимал БУПО. И законы всех уровней, принятые на сегодняшний день, занимаются не чем иным, как пересказом БУПО своими словами. При этом неизбежно четко-чеканный слог устава расплывается, становится доступен для толкования. Не буду грузить нюансами, а для желающих разобраться поглубже рекомендую один из лучших форумов пожарных — http://www.0-1.ru/discuss/.

Что касается финансирования, поставок новой техники и ремонта уже имеющейся — это отдельная песня. В 2011 году на перевооружение министерства должно поступить 8,2 млрд рублей. Из этих средств в течение года будет приобретено 2 самолета Бе-200, 4 вертолета Ка-32, 102 экспертно-криминалистические лаборатории, 1500 пожарных стволов с пеногенераторами, другое оборудование. Казалось бы, чего еще желать, такая мощь накатывает. К сожалению, почти каждый пункт здесь специалисты подвергают отдельному разбору. К примеру, знаменитые “самолеты-амбиции”, в количестве двух штук. Уже доказано — потушить пожар самолетом Бериева: а) невозможно и б) очень дорого.

Из переписки с офицером МЧС Алексеем К.: “Торфяники ими бесполезно тушить — это все равно, что лить воду на крышу дома, пытаясь потушить первый этаж. В лесу они самостоятельно тоже пожар НИКОГДА не потушат. Они лишь слегка снижают интенсивность горения. Причем стоит это очень дорого (подсчитали, что каждый литр сброшенной воды стоит 60—70 рублей) и опасно для жизни наземных сил…”

А вот так планируются расходы и осуществляется покупка техники на практике: “Не везде есть возможность проехать на ЗИЛе из-за отсутствия дорог. Ну и “Урал” больше воды таскает — средний объем 6 кубов, есть и 8. И вот нам прислали зимой АЦ (автоцистерну) на базе “Исудзу”, у которой клиренс чуть не 20 см, с 2 кубами воды и задним насосом. Ну ладно, думаем, бог с ним, даже не посмотрим, что половина ПТВ (пожарно-техническое вооружение) не пришла в комплекте, зато есть насос высокого давления, хоть попробуем. Так оказалось, что на заводе испытывали его, а воду не слили, и при перегоне напорный шланг высокого давления лопнул по всей длине. Его под замену, стоит это 150 тысяч. И что прикажете делать? А на ПЧ, где только АЦ 9 единиц и есть еще куча техники, выделено на ремонт и содержание около 300 000 рублей на 2011 год!!!

Про воду

Ученые-экологи давно предлагали радикальную меру по борьбе с торфяными пожарами — обводнение торфяников. Дело нужное, но не скорое и дорогое. Площадь осушенных торфяников Московской области на сегодня — больше 50 тысяч гектаров. Чтобы уровень грунтовых вод поднялся до того слоя, который горел все эти годы, нужно несколько лет. Чтобы процесс пошел, нужно провести огромный объем ирригационных работ. На них и на затраты по покупке и эксплуатации техники, по расчетам экспертов, может понадобиться около 200 миллиардов рублей. Как ведутся эти работы, расскажем в следующих номерах. Так же, как и про пожарные водоемы, которые по всей области оказались прошлым летом непригодными. На землях “Рослесхоза”, недалеко от села Черное, я наблюдал масштабные работы — экскаваторами вырыт огромный котлован под водоем, но у него оказалась детективная история. В “Рослесхозе” мне сообщили, что работы — незаконные. Прокуратура Ногинского района ныне выясняет, кто и на каких основаниях его копает…

А пока идут тектонические подвижки денежных средств в верхах и ведомства путаются, кому и где вести работы, местные жители готовятся отстаивать свои дома по старинке. “Все прошлое лето тут над нами вертолет пожарный летал, — рассказывает юный селянин Стас, — только когда из леса пожар пришел, мы сами все и тушили. Пожарных мы не видели. У тетки к бане огонь шел, ну один в колодец залез, двое ведра таскали. Ну немножко только с краю она обгорела, а так — потушили. Нет, в школе нас ни осенью, ни сейчас ничему не учили, один раз пришел только пожарный. Но меня в этот день в школе не было. Да я и без него все знаю — окурки чтобы не бросать горящие, костры не разводить. Ну и пожары теперь тушить умею”.

Александр БОНДАРЕНКО