Сможет ли Киев избавиться от варягов

Здесь всегда с крайним недоверием относились к собственным силам, зато с готовностью открывали кредит доверия варягам.

Глубину проблемы измерить непросто. “Варяги” топ-менджеры — традиция и советская, но и до-советская тоже. Она скрывается в глубине веков — в тех временах, когда империя присылала в губернии своих управляющих и наместников. Когда на высшие и просто значимые должности в губернских бюрократиях назначались люди “из столицы”. Чья лояльность столице обеспечивалась не только воспитанием и отбором, но и простым чванством — столичным штучкам всегда нравилось противопоставлять себя простакам-провинциалам.

Эта традиция поддерживалась в империи и тогда, когда она называлась СССР. Но тут она обрела некоторые дополнительные черты — на сколько-нибудь значимые должности было принято назначать людей, идеологически надежных, лояльных системе. Это входило в компетенцию либо бюрократических органов, прочно сплетенных с партийными, или непосредственно партийных органов. Эта традиция все еще просматривается в нашей государственной системе — например, в сохранившейся по сей день практике назначения директоров школ районными управлениями образования, против которой отчаянно борются сторонники школьной реформы.

И если вы хотя бы раз в жизни сталкивались с тем, что в вашей фирме или на предприятии даже самые лучшие специалисты, продвигаясь по служебной лестнице, упираются однажды в “стеклянный потолок”, потому что на высшие руководящие посты берут только “людей со стороны” — значит, вы и без меня знаете, что традиция “варяжества” сохраняется не только в государственных институтах, отягощенных всеми наследственными болезнями советской системы. Она прекрасно адаптировалась в частном секторе. В том числе, в медиа.

В стремлении владельцев предприятий, компаний и прочих бизнесов поставить начальником “чужого” играют роль два обстоятельства. Первый, подсознательный, роднит их с нашими глубокими традициями провинциализма. Они уверены, что если могут позволить себе “купить” столичного специалиста — это нужно сделать. Во-первых, это красивая, престижная вещь. Во-вторых, провинциал всегда уверен в том, что в его провинции самый лучший спец все равно не выдерживает конкуренции со спецом “из столицы”.

И “столица” в нашем случае почти всегда — Москва. И я не знаю, что тут играет главную роль. То, что московские дешевле, скажем, чем нью-йоркские, лондонские или токийские? Или своего рода шаблон восприятия, по которому на слово “цвет” абсолютное большинство отвечает словом “красный”, а на слово “столица” — словом “Москва”? Вспомните, как оригинально смотрелась идея пригласить в украинский политикум грузинского варяга — и как было досадно, когда грузинский варяг все равно пригласил в свою команду барышню из Москвы.

В случае с украинскими медиа эта болезнь “московства” имеет отягчающие обстоятельства. Украинские медиа на протяжении десятилетий СССР (а до того — Российской империи) были вторичными по отношении к московским. Они делались по тем же лекалам, по тем же идеологическим шаблонам — но всегда немного уступали по качеству. Например, потому, что наиболее одаренных публицистов довольно быстро сманивали в столичные издания. “Провинциальное” всегда должно было иметь привкус “второго сорт” — и за этим неукоснительно следили.

Привычка смотреть на столичные издания, медийные моды, стиль, круг тем и тренды снизу вверх воспитывалась очень долго. И уверенность в том, что московские медийные мальчики и девочки гораздо креативнее и профессиональнее, чем украинские — это штамп, который так запросто из мозгов не вытравишь.

Поэтому так много в Украине по сей день проектов, которые если не скопированы с аналогичных российских полностью, то все равно вполне узнаваемы. Законодателем мод остается “столица”.

Но кроме этого существует, разумеется, и “редакционная политика”. Которая строилась с определенной точки зрения весьма разумно и последовательно. Например, когда в Украине открывались “национальные” редакции российских и даже западных проектов, они попадали сюда вместе с командой. В которой были не только топ-менеджеры, но, нередко даже менеджеры среднего звена — редактора отделов и хотя бы несколько воспитанных “там” журналистов. Причем одно дело, когда это происходило с российскими медиа-проектами. Но то же самое происходило и с проектами международными — которые заходили в Украину неукоснительно через Россию, и приводили с собой не западный, а российский менеджмент.

Но есть у варягов в топ-менеджменте еще одна неотразимая в глазах нанимателя черта. Эти “люди со стороны” — чужие для всего, что их окружает. Их, как правило, с долей раздражения принимают в коллективе — уверенном, что “варяг” отнял место у кого-то из них. Они всегда помнят о том, что они “не дома” и, скорее всего, “временно”. У них нет никакой точки опоры и никаких гарантий кроме человека, который их нанял. И они таким образом оказываются совершенно управляемыми. Они делают вещи, которых не сделал бы ни один уважающий себя профессионал, ни один “местный”, связанный профессиональными и социальными связями и “условностями” — они ориентируются только на волю начальства. И это уже, увы, касается не только медиа — но и других, в том числе производственных сфер. В которых последствия поступков и решений этих менеджеров-варягов оказываются не такими заметными, зато куда более разрушительными.

И, наконец, как показывает история с Марией Столяровой, от них так просто избавиться! “Уволена по согласию сторон”, “никогда не работала на телеканале Интер”. И вообще, она улетела. В Стамбул. Тем самым завершив символический путь “из варяг в греки”, пролегающий, как известно каждому пятикласснику, через удобную гавань Киева.

Екатерина ЩЕТКИНА