Сливаем

О том, что она не приблизила, а лишь отдалила ОРДЛО от остальной Украины. О том, что мы не можем назвать эти территории оккупированными, потому что это разрушит “минский процесс”. А еще назвал усилия блокадников и террористов совместными. Когда поток разочарования и ярости иссяк, глава государства предложил свой вариант — полную остановку транспортного сообщения с оккупированной (да, вот прямо так и назвал) территорией. Правда, с требованием вернуть не пленных, а захваченные предприятия. Почувствуйте разницу.

Все просто. Не любить блокаду было выгодно до тех пор, пока предприятия ОРДЛО контролировались — бизнес и схемы работали, деньги капали, “Роттердам” плюсовал. Как только контроль над активами перешел в чужие руки, приоритеты изменились, а электоральный настрой показал, что другого выхода у президента просто нет, не можешь побороть — возглавь.

Сначала паспорта непризнанных республик признали в РФ. С марта “Л/ДНР” “официально” перешли на расчеты в рублях, а украинские предприятия в ОРДЛО были “национализированы”. И все вроде как понимают, каким будет следующий шаг, но вслух пока не произносят. Политические последствия происходящего — тема для отдельного анализа (подробнее об этом в материале С.Рахманина “оГРАБЛИнный президент”).

Что касается экономики, то блокада продемонстрировала нам не только эти вызовы, но и то, что за три года никто не попытался даже в минимальной степени к ним подготовиться. 

Как это всегда бывает в точках бифуркации — в периоды высочайшей неопределенности, оценки последствий нынешних событий в Украине варьируются кардинально: от “все пропало” (грядут новые витки девальвации и инфляции, падения производства и экспорта, новых повышений тарифов и массовых сокращений) до “никаких катастроф не произойдет, и ситуация останется под контролем”. Сторону оптимистов занимает, в частности, Александр Паращий, руководитель аналитического отдела Concorde Capital.

“Понятно, что окончательный разрыв экономических связей ни к чему хорошему не может привести, и какие-то проблемы однозначно будут. Но это не одномоментное решение, а процесс, который длится уже три года. Причин для давления на гривню нет. Это необоснованные истерики. Гривня в ОРДЛО, похоже, давно не ходит. Мы фактически уже импортируем оттуда продукцию и выводим туда валюту. Даже если там кто-то платит зарплаты гривней, она все равно моментально возвращается обратно, потому что никому там не нужна. Официальный торговый баланс изменится, скорее всего, но курс в обменниках — нет, — считает аналитик. — Если говорить об экспортной выручке, то мы оцениваем потенциальные потери в 1,5 млрд долл. Потенциальные, акцентирую. Бытует мнение, что если у нас сокращается экспорт, то это катастрофа. Действительно, гривня обычно ослабевает, потому что растет дефицит валюты, то есть мы ее выводим больше, чем заводим. Но речь не только об экспорте/импорте, но и о финансовых операциях, долгах и капиталах. И если мы посмотрим исторически, то наибольший отток валюты у нас происходил как раз в лучшие годы, когда экспорт был на пике, как и цены на сталь и руду”.

Да, оценивать потери от блокады можно по-разному, кто-то сводит все лишь к экспортной выручке и неуплаченным налогам. Кто-то копает глубже, понимая, что разрыв производственных цепочек поставит в сложное положение и предприятия, оставшиеся на контролируемой территории, а это вся металлургия. Кто-то смотрит еще дальше и понимает, что за этим могут последовать сокращения, рост безработицы и социальных выплат соответственно. Блокада не только железнодорожных, но и автомобильных перевозок ситуацию только усугубляет.

Большинство аналитиков оценивают потери от экспортной выручки в 1,5—2 млрд долл. Валютные поступления от металлургических предприятий ОРДЛО, по данным НБУ, составляют лишь 3% межбанковского рынка. В том же Нацбанке прикинули, что к концу года темп экономического роста из-за блокады замедлится на 1,3 п.п., до 1,5%. Минфин присоединился к этой оценке.

Больше всего нагнетал ситуацию премьер-министр Гройсман, предрекавший поначалу и остановку металлургии, и потерю 20% валютной выручки, и 300 тыс. безработных и падение гривни. Правда, это все было сказано в отношении блокады неофициальной, и вполне может быть, что оценки эти предопределялись курсом партии.

По оценкам же, например, Укрметаллургпрома, прекращение торговли с металлургическими предприятиями в ОРДЛО лишит бюджет 1,6 млрд грн налогов. Источник ZN.UA в Министерстве финансов сообщил, что, по их подсчетам, потеря 40 предприятий ОРДЛО обойдется бюджету в сумму порядка 2 млрд грн налоговых поступлений. И эта цифра больше похожа на правду, чем озвученные Гройсманом 32 млрд.

Действительно, как обращают внимание опрошенные ZN.UA эксперты, те предприятия, которые продолжали до последнего времени работать на неконтролируемых территориях, сохранив украинскую регистрацию, — это экспортеры, которые не платят НДС, формирующий большую часть налоговых сборов. То же из-за убыточной деятельности (по крайней мере, официально) касается и налога на прибыль. То есть прямые налоговые потери вряд ли будут очень уж значимы. Гораздо хуже, конечно, со взносами в Пенсионный фонд и налогом на доходы физлиц — ведь зарплаты на крупных предприятиях с большими штатами платились в основном официально.

Но речь, к огромному сожалению, идет не только о прямых финансовых потерях, но и о потере активов и разрыве производственных цепочек. Так, холдинг “ДТЭК” заявил о потере контроля над шахтой “Комсомолец Донбасса”, “Моспинским УПП”, “ПЭС-Энергоуголь”, “Востокэнерго”, “Донецкоблэнерго”, “Техремпоставкой”, “Свердловантрацитом”, “Ровенькиантрацитом”, “Электроналадкой” и “ДТЭК Сервисом”. Из-за отсутствия железорудного сырья остановил работу входящий в группу “Донецксталь” ДМЗ. Полностью прекратили свою производственную деятельность Алчевский металлургический комбинат, Алчевский коксохимический завод и ЧАО “Экоэнергия”, которые являются ключевыми производственными активами группы “Индустриальный Союз Донбасса”. Холдинг “Метинвест” остановил работу Енакиевского метзавода, “Краснодонугля” и говорит о возможной остановке Авдеевского коксохима, потребляющего электроэнергию Зуевской ТЭС, находящейся уже на неконтролируемой территории. Остановка Авдеевского коксохима приведет к дефициту кокса и грозит закрытием Днепровского и Мариупольского меткомбинатов.

Окончательно потерян Харцызский трубный завод, производственные мощности которого позволяют выпускать до 1,6 млн т труб в год, а его продукция используется при строительстве газопроводов. А еще “Комсомольское рудоуправление”, производящее 40% всех флюсовых известняков в стране.

Днепровский металлургический комбинат находится фактически на грани остановки производства, поскольку он непосредственно зависит от поставок металлургического кокса из Алчевска. Бьет в набат даже “АрселорМиттал”, хотя с 2014 г. не поставляет сырье с Востока Украины. Там обеспокоены тем, что блокада может спровоцировать сбои импортных поставок, ведь теперь все компании, закупавшие сырье на Востоке, будут вынуждены также выходить на внешние рынки. Очевидно, что ситуация на металлургическом рынке будет усложняться с каждым днем. Возникнут и сопутствующие проблемы.

По оценкам главы Федерации металлургов Украины (ФМУ) Сергея Беленького, сокращение грозит 45 тыс. работников отрасли, из которых 25 тыс. работают на контролируемой территории. По оценкам Укрметаллургпрома, к косвенным потерям также следует относить снижение железнодорожных перевозок на 17 млн т в год (порядка 8 млн грн потерь) и падение перевалки металлопродукции в портах Украины минимум на 3,5 млн т.

Кроме того, Украина осталась без антрацита, годовая потребность в котором — 9 млн т. Антрацит нужен не только нашим электростанциям, но и нашим металлургическим комбинатам, использующим технологию вдувания пылеугольного топлива. Будут проблемы с поставками и других компонентов, например для производства того же чугуна, в первую очередь, коксующегося угля. Нужно будет искать другие источники и импортировать, что почти наверняка приведет к увеличению цены на электроэнергию для промышленности на 3—4%, за которое из-за роста розничной цены товаров и услуг в итоге заплатит конечный потребитель.

“Разворачивать сформировавшиеся производственные цепочки в другом направлении всегда сложно, да и продукцию предприятий ОРДЛО будет сложно перенаправить на другие рынки. Например, антрацит, который там добывают, в РФ в таких объемах не нужен, как, впрочем, и на мировых рынках. Металлургические заводы могут получать сырье и окатыши из РФ, но это будет дороже, плюс может образоваться дефицит, так как в РФ есть свои предприятия, использующие аналогичное сырье. Конечно, для РФ признание этих территорий с точки зрения экономики невыгодно, но кроме экономической целесообразности есть и политическая, о чем тоже стоит помнить”, — считает экономист Александр Жолудь.

По его мнению, сложившаяся на Востоке страны ситуация опрометчиво воспринималась государством как временная, и никакой подготовки к развитию подобного сценария не было. Аналогично относились к происходящему и собственники активов, считая, что в их работе ничего принципиально не изменится. Мгновенно адаптироваться у украинской экономики не выйдет. Но никто и не спешит это делать. Эксперт считает, что в любом случае действующие производственные модели будут сохраняться, просто станут дороже.

Предприятия, которые остались в ОРДЛО, с большей вероятностью продолжат работу, сырье будут получать из РФ, туда же будут поставлять продукцию. Нет, это не золотая жила, обогатиться за счет этих активов РФ не сможет. Но “на пропитание” “Л/ДНР” хватит. Там уже оценили, что захваченные объекты обеспечат 70% бюджетов непризнанных республик.

Другой вопрос, что будет с теми, кто остался на контролируемых территориях, но без сырья или энергоснабжения, а еще как будут чувствовать себя холдинги и группы, лишившиеся части активов? Это можно характеризовать как угодно — то ли дичайшей беспечностью, то ли верхом безответственности и непрофессионализма, но за три года (!) военных действий на Востоке ни власти, ни собственники не спрогнозировали возможность потери захваченных территорий, не готовились, не диверсифицировали, не искали другие рынки, не создавали альтернативные возможности. Не ожидали такого варианта? Или просто не до того было?

За прошлый год доля экспорта в РФ составила 10% (3,5 млрд долл.) от общих объемов, доля импорта из РФ — 13% (5,1 млрд долл). При этом мы не продаем туда больше не из патриотических побуждений, а потому что агрессор всеми мыслимыми и немыслимыми способами ограничивает поставки нашей продукции на свои рынки. По сути, нам разрешено поставлять на территорию России только то, без чего там не могут обойтись.

Мы не используем зеркальные санкции, мы идем путем длительных разбирательств в ВТО, чтобы “наши предприятия не теряли”. Хороший аргумент. Но только не когда речь идет о государстве, с которым мы находимся в прямой конфронтации. Тут впору предложить нашим предприятиям альтернативы. Но не до того.

За прошлый год 99% всех чугунных труб, продаваемых Украиной, направились в РФ, 97% всех экспортированных профилей из чермета — туда же. Если посмотреть на таможенную статистику по группе металлов и изделий из них, то РФ — безальтернативный лидер. Нет, там есть и другие страны — Польша и Венгрия, Австрия и даже такие обширные рынки, как Индия и Китай. Но их доля в покупке существенно уступает российской. Как и в продажах.

Конечно, государство не может диктовать бизнесу, как ему вести дела и с кем торговать. Но кто, как не власти, заинтересован в том, чтобы бизнес страны работал стабильно. И кто, как не они, должен был усадить предпринимателей за стол переговоров и внятно объяснить, что нужно, и срочно, искать другие рынки сбыта, а правительство будет помогать и способствовать. Кстати, имеет все рычаги для этого. И главное — время. За три года можно было принципиально сместить акценты во внешней торговле и поставщиках сырья, но мы переминались с ноги на ногу.

Какую ценность представляли бы для террористов заводы, торгующие не с РФ, а с другими странами? Правильно, минимальную. Потому как продолжить такую торговлю “Л/ДНР” не смогли бы. Зато теперь им менять рынки не нужно, они как осуществляли поставки в РФ, так и продолжат их туда осуществлять.

Аналогичный вопрос возникает к поставкам сырья и антрацита, которые не диверсифицировались, несмотря на трехлетний военный конфликт. Разве это не вопросы национальной безопасности, когда твоя экономика, налоговые поступления и валютная выручка зависят от работы предприятий на территории, которую ты фактически не контролируешь?

Все эти проблемы могли быть решены задолго до начала блокады как бизнесом, так и государством. Ведь речь идет о предприятиях, которые работают на глобальном рынке стали и могут продавать свою продукцию по всему миру. Да, закупать импортное сырье дороже, а искать новые рынки — сложнее, но именно этим нужно было заниматься в течение прошедших трех лет с начала конфликта.

Нынешний президент Украины, спустя месяц блокады и три года войны вымучивший таки официальную позицию, заявил, что ни о какой торговле с захваченными на оккупированных территориях предприятиями речи быть не может. Но при этом ничего, по сути, не сделал, чтобы подготовиться к этому решению. В одном из своих последних выступлений Порошенко упомянул “другие сценарии”, разрабатываемые не в Украине, и не в Европе (к чему, кстати, эти намеки?), предполагающие передачу этих территорий агрессору. Спасибо, капитан! Но народу Украины, третий год отправляющему отцов, братьев и сыновей на войну, хотелось бы узнать о тех сценариях и планах действий, которые разрабатываются в Украине, и желательно в подробностях. Однако глава государства, сконцентрировавший в своих руках контроль над всеми возможными ветвями власти, не считает нужным ни что-либо делать, ни как-то это комментировать. Он решил поручить Минфину оценить экономические последствия теперь уже официальной блокады и наши потери. Стесняемся спросить, а за три предыдущих года войны никто так и не удосужился оценить? Не допускал вероятности того, что мы потеряем экономические связи с этими территориями, да и сами территории? Заняты были разноуровневыми гешефтами?

От затянувшегося переходного периода уже мутит. В столице стартовала очередная волна инвестиционных форумов, традиционно собирающих маститых международных экспертов и румяных украинских министров. Они третий год рассказывают друг другу одно и то же — о феноменальных инвестиционных возможностях Украины, о потерях вследствие российской агрессии, о перспективах будущих лет, например о приватизации. Уже не смешно. Нормальный инвестор понимает, что безвластие — худшее время для инвестиций. А любой аналитик ему подтвердит, что никакого стоящего плана у нынешних властей Украины нет. Даже секретного и тайного. Власть реагирует на вызовы ситуативно, непродуманно, несвоевременно, часто во вред государственным интересам и никогда — во вред интересам собственным.

Юлия САМАЕВА