Сколько стоит шахтер?

В 1990-е годы каждый россиянин, который смотрел телевизор, знал, сколько получает, а вернее недополучает, шахтер — именно шахтеры проводили демонстрации, объявляли голодовку и стучали касками в Москве. В 2000-е о проблемах шахтеров начали забывать. Но авария на “Распадской” вновь напомнила: труд рабочих, которые зарабатывают по 20 тысяч рублей в месяц, выводит владельцев шахт в “золотую сотню” Forbes.

Зарплаты

Сразу после аварии на “Распадской” чиновники поспешили заверить выживших шахтеров, что без работы они не останутся, а на время восстановления шахты будут обеспечены среднемесячной зарплатой. Тут-то и возник вопрос — а какая она, среднемесячная зарплата.

Сами шахтеры в интервью различным СМИ в ходе митингов в минувшие выходные объясняли, что их зарплата складывается из определенного тарифа в зависимости от разряда и, что самое главное, от нормы выработки. Иными словами, в случае невыполнения плана шахтер может остаться без существенной части своей зарплаты.

17 мая об уровне оплаты труда в российских шахтах рассказал и премьер-министр Владимир Путин. По его словам, в целом по стране тариф составляет 50-60 процентов от зарплаты, а на “Распадской” — только 46-48 процентов, так как здесь зарплата у шахтеров больше, чем в среднем по стране.

По словам Путина, профсоюзам и работодателям необходимо придти к соглашению и повысить тарифные ставки. “Это повысит защищенность шахтеров, занятых на подземных работах, минимизирует их мотивацию добиваться повышения добычи любой ценой, пренебрегая безопасностью и рискуя жизнью”, — процитировало премьера РИА Новости.

Самое важное в этой фразе — “минимизирует мотивацию добиваться повышения добычи любой ценой”. Путин намекнул таким образом на то же, на что указывали и сами шахтеры. По их словам, низкие зарплаты просто вынуждают горняков нарушать технику безопасности. Например, искусственно понижать чувствительность датчиков уровня метана, чтобы продолжать добывать уголь, даже рискуя собственной жизнью.

В отчете “Распадской” (не отдельной шахты, а компании в целом) говорится, что зарплатный фонд за последний год не только не увеличился, но и сократился на 24 процента — со 122 до 93 миллионов долларов. Социальные расходы уменьшились более чем в три раза — с 17 до 5 миллионов долларов.

Все это стало следствием кризиса — из-за него выручка компании сократилась почти в три раза, а чистая прибыль — и вовсе почти в пять раз. По словам самих шахтеров, все это привело к тому, что в последнее время они получают на руки меньше 20 тысяч рублей в месяц.

Эта сумма в очередной раз поразила общественность — журналистов и блогеров. Особенно эффектно выходит, если сравнить зарплату шахтеров с выплатами топ-менеджерам “Распадской”: девять руководителей компании получили за год работы в кризис четыре миллиона долларов.

При этом необходимо помнить, что на “Распадской” зарплаты в целом выше, чем на других угольных шахтах в России. Иными словами, потенциальными местами для социальной напряженности являются все угольные города страны. И винить в низких зарплатах шахтерам стоит не столько руководство “Распадской”, сколько саму тарифную сетку, которая не позволяет российским горнякам получать зарплаты, сопоставимые с зарплатами их коллег в других горнодобывающих странах, например, Австралии.

Техника безопасности

Аварии на российских шахтах, к сожалению, происходят регулярно — и так же регулярно говорится о том, что в безопасность производства необходимо вкладывать большие средства.

На этот раз в правительстве довольно быстро нашли виноватого. По словам премьер-министра Владимира Путина, Ростехнадзор до аварии четыре раза обращался в суд с требованиями отставки гендиректора “Распадской” Игоря Волкова, но не смог добиться смены руководства шахты. В итоге Волкову 18 мая пришлось написать заявление об уходе с работы по собственному желанию, хотя в компании сначала принялись защищать менеджера. Так, по словам представителя пресс-службы “Распадской” Галины Ковальчук, сказанным 17 мая, отставку Волкова в других условиях руководство бы не приняло, так как он “проявлял себя как профессионал высокого уровня”.

Как о профессионалах высокого уровня в СМИ говорили и о владельцах 40 процентов акций “Распадской” Геннадии Козовом и Александре Вагине. Они начинали свой бизнес, работая шахтерами, поэтому знают, что нужно делать для обеспечения безопасности на производстве. Судя по всему, на “Распадской” с инвестициями в безопасность дело обстояло лучше, чем на других шахтах России. Во всяком случае, русская версия журнала Forbes отмечала, что Козовой и Вагин не поскупились и потратили на систему вентиляции в своих шахтах 1,2 миллиарда долларов — немаленькую сумму по любым, даже самым строгим европейским стандартам.

Вопрос о том, могли ли они сделать больше, потратив на это часть прибылей от деятельности “Распадской” в “тучные” годы, по всей видимости, так и останется нерешенным — о привлечении к ответственности владельцев компании (а в их число входит и холдинг “Евраз”, акционером которого является Роман Абрамович) речи пока не идет. В Следственном комитете при МВД заявили, что уголовное дело может быть заведено только в отношении Игоря Волкова и, возможно, других руководителей шахты, но не компании в целом.

Да и как могли Козовой и Вагин распределить свои финансы таким образом, чтобы обеспечить полную безопасность на шахтах, не совсем понятно. По данным Forbes, состояние каждого из владельцев “Распадской” оценивается в 950 миллионов долларов. Но не стоит думать, будто все эти деньги грудой лежат у инвесторов в сейфах и в банках. Большую часть этой суммы составляют акции “Распадской”. А вот то, что они стоят так дорого — заслуга именно менеджмента, то есть Козового и Вагина.

С другой стороны, нужно отметить, что менеджмент “Распадской” решил выплатить акционерам дивиденды по итогам 2009 года. То есть компания принесла владельцам прибыль даже в кризисный год, когда зарплаты шахтеров сократились. Эти деньги могли пойти на безопасность или на оплату труда — так, чтобы шахтерам не приходилось заматывать мокрыми тряпками датчики уровня метана. Но этот упрек по справедливости стоит отнести не только к менеджменту “Распадской”, но и ко всему российскому добывающему бизнесу, где сложилась традиция низкой оплаты труда. Отличие “Распадской” от других угольщиков, металлургов и нефтяников заключается лишь в том, что на ее шахте рвануло. Если рванет на другой, все будет точно так же.

Александр ПОЛИВАНОВ