Сергей Гармаш: Власть не пойдет на принципиальные уступки по “Минску”, если она хочет оставаться властью

- Дело обстоит вот каким образом: Андрей Ермак обещал реагировать на все предложения, которые имеются в ТКГ. Мы действительно реагируем, но это не значит, что мы брали обязательство письменно отвечать и, таким образом, признавать де-факто ОРДЛО субъектом переговоров и стороной конфликта, о чем сейчас активно говорят в СМИ и обществе. Задача группы — рассматривать любые предложения и инициативы, способные повлиять на урегулирование конфликта.

- На пресс-конференции Владимира Путина и Эмманюэля Макрона в Москве прозвучал месседж о том, что главной миссией президента Франции в Киеве является передача неких предложений для ускорения выполнения Минских соглашений. Но ни французский, на украинский главы государств так и не вспомнили об этом в Мариинском дворце. От нас что-то скрывают?

- Не думаю. Если бы существовала кулуарная договоренность о чем-то, то это было бы заметно на заседании рабочей группы. Москва ведь не скрывает, чего она хочет. Кремль желает, чтобы мы начали обсуждать документы, поступившие от ОРДЛО, а также хочет определиться с единой трактовкой Минских соглашений, которые все участники трактуют по-разному. Естественно, эта трактовка должна быть в кремлевском формате. Не думаю, что это возможно, так как никто не может заставить нас подписать капитуляцию.

- То есть мы продолжаем настаивать на приоритете безопасности над политической частью Минска?

- Да, мы продолжаем придерживаться своей трактовки этих соглашений, и пока что никаких изменений в этом не предвидится. Может, что-то изменится, когда Макрон уедет, но на заседание ТКГ 9 февраля невозможно вынести то, что не обсуждалось на рабочей группе.

Поэтому, если какие-то предложения Макрон и привез из Москвы, они будет обсуждаться уже через три недели, на следующем заседании ТКГ. Это также может проявиться и на встрече советников глав государств “нормандского формата”, если она состоится раньше. Как говорил Дмитрий Козак на последней встрече, “наши партнеры и взяли тайм-аут на две недели, чтобы наработать единую трактовку”.

- Пока единой трактовки не прослеживается?

- Она не прослеживается и я, честно говоря не верю в возможность ее создания вообще. У наших стран слишком разное видение своей роли в этом конфликте. Если Москва не признает ключевой момент в том, что она является стороной конфликта, а мы не признаем “ЛДНР” и никогда не признаем, то очень сложно договориться.

- На днях министр иностранных дел Кулеба озвучил три главные “красные линии”, которые Киев не переступит в любом случае. Это касается невозможности уступок по вопросу территориальной целостности, прямых переговоров с “республиками”, а также исключительного права Украины принимать независимые решения по вопросам собственной внешней политики. Насколько, по Вашему мнению, ощущается давление на нас по этим направлениям и может ли оно привести к нарушению этих линий?

- Я не могу говорить о давлении, я же не в ОП работаю, поэтому с моей стороны может быть довольно субъективная оценка. Думаю, даже если давят, то не смогут принудить нас к каким-то уступкам России по этим вопросам, потому что это не воспримет наше общество. А если общество не воспринимает, то, о чем бы там не договорился президент, это может не одобрить Верховная рада. Но если даже и она это примет, у нас есть такой мощный фактор, как улица. И он исторически сложился в уже достаточно сильный элемент влияния на ситуацию в государстве.

Не думаю, что власть пойдет на какие-то принципиальные уступки, если она хочет оставаться властью. Мне кажется, что наши партеры должны это понимать. Думаю, что даже Берлин и Париж не станут заставлять нас это сделать.

- Даже если нас не смогут принудить к нарушению тех самых красных линий, прошлой осенью Зеленский упоминал о референдуме по Донбассу. Он целесообразен? О чем могут спросить народ?

- Смотря какой референдум — мы же не знаем, каким он будет. Если действительно сильно надавят наши партнеры, и Украина будет вынуждена идти на какие-то уступки, я бы на месте власти вынес бы этот вопрос на референдум и заручился бы поддержкой народа. А потом бы сказал, “ну извините, мы не можем реализовать то, что вы хотите против воли народа”. Такой вариант возможен.

Возможен и другой вариант. Выборы президентские все-таки грядут, а Зеленский обещал мир на Донбассе, который объективно он дать не может. Поэтому может быть какое-то изменение политики в отношении Донбасса, и люди могут высказаться по этому вопросу. Это будет их решение, хотя политика Зеленского не была ориентирована на мир любой ценой.

То есть, это будет оправдание президента перед избирателями, что мира нет, потому что граждане не хотят мира. С политтехнологической точки зрения можно ожидать такого решения.

- Будет ли полномасштабное наступление России на Украину, о чем сейчас говорит западная пресса?

- Нет, я в это не верю и никогда не верил. Не вижу в этом смысла, в первую очередь, для самой России.