США добавят себе 51-й штат

50 — число красивое и круглое. Не слишком большое, но достаточно внушительное. К тому же, его легко запомнить. Поэтому американцы уже полстолетия упорно держатся за свои 50 субъектов федерации, не желая менять их количество с самого 1959 г., когда статус штата получили Гавайи. Но нынешнему экономическому кризису приходилось ломать традиции и посильнее этой.

Перспектива появления 51-го штата США становится все реальнее. Им станет не Косово, не Грузия и даже не Пуэрто-Рико. На этот раз США прирастут штатами из-за внутреннего раскола. Консервативные американцы больше не желаются ютиться в одном штате с американцами либеральными, поэтому 12 июля совет калифорнийского графства Риверсайд рассмотрит вопрос о том, чтобы начать процедуру создания нового штата Южная Калифорния. Помимо самого Риверсайда туда должны войти еще 12 графств, которые сейчас расположены на юго-востоке нынешней большой Калифорнии.

В инициативе калифорнийских сепаратистов нет ничего криминального. Возможность создать новый штат из куска старого предусмотрена в американской конституции. Для этого достаточно одобрения парламента соответствующего штата и Конгресса США. Такое уже четыре раза случалось в американской истории, но последний раз был еще в XIX веке, когда в 1863 г. Западная Вирджиния вышла из состава большой Вирджинии, не пожелав участвовать в Гражданской войне на стороне Юга.

С тех пор то тут, то там в США прорезались инициативы создать еще один штат, но нигде они не возникали с таким постоянством и настойчивостью, как в Калифорнии. Этот огромный штат еще в 1850 г. хотели поделить на две части между капиталистическим Севером и рабовладельческим Югом, но помешала гражданская война. Уже во второй половине XX века за раздел Калифорнии несколько раз голосовали то верхняя, то нижняя палаты парламента штата, но довести дело до конца все как-то не получалось. И вот теперь затянувшийся экономический кризис дал новый импульс старому конфликту между жителями побережья и внутренних районов Калифорнии.

Калифорния, действительно, очень крупный штат. Первое место по населению (с большим отрывом) и третье — по территории. ВВП одного этого штата примерно такой же, как у целой Бразилии или России. Но главная проблема Калифорнии не в этом. А в том, что в одном штате вынуждены сосуществовать два противоположных типа американской политической культуры: прибрежно-либеральная и континентально-консервативная.

США — реальная федерация, и в сознании американцев, не особо интересующихся внешним миром, отдельные штаты — это почти суверенные государства. Разница между ними, на самом деле, может быть большей, чем между отдельными странами Европы. Пока жители либерального Нью-Йорка голосуют на референдуме за легализацию однополых браков, жители сельской Оклахомы ставят крестики, требуя запретить судьям выносить приговоры с учетом норм шариата.

В экономике контрасты еще сильнее. Среднестатистический житель либерального северо-востока в 2010 г. заплатил в казну штата $3500—4000 налогов. А в консервативном Техасе или Аризоне люди платят штату в среднем всего по полторы тысячи.

Аналогично варьируется и соотношение бюджетных расходов и ВВП штата. В традиционно левых прибрежных штатах этот показатель может превышать 30% — почти европейский уровень. Зато в таких оплотах республиканцев, как Техас или Невада, это всего 7—8%.

Тратят собранные деньги штаты тоже очень по-разному. Где-нибудь в прибрежном Мэриленде или Южной Каролине на поддержку высшего образования уходит 15—20% бюджета. А в глуши Вайоминга — всего 5%. Там считают, что порядочному человеку достаточно средней школы, лишь бы в церковь каждое воскресенье ходил.

В результате стиль жизни в прибрежных и континентальных штатах получается очень разный, но благодаря высокой степени автономии им пока удается уживаться в рамках одного большого государства США. А вот жителей побережья и внутренних районов Калифорнии загнали в один штат, и снять напряжение им нечем.

В середине 2000-х гг. Bay Area Center for Voting Research оценил 237 крупнейших городов США на предмет либерализма-консерватизма. В 25 самых либеральных городов попали 4 калифорнийских, в 25 самых консервативных — сразу 7.

Неприязнь между левым побережьем и правыми внутренними районами нарастает с каждым новым референдумом. В 2008 г. городские любители животных из Сан-Франциско и Лос-Анджелеса протолкнули закон о том, что животных нельзя содержать в слишком тесных условиях. У них обязательно должна быть возможность свободно повернуться, встать, лечь и вытянуть ноги. Новый закон приняли большинством на референдуме, хотя жители внутренних графств голосовали против, возмущенные тем, что их учат, как лучше содержать их собственных кур.

Ровно наоборот получилось с легализацией однополых браков. В этом вопросе жители внутренних районов мобилизовались и отстояли запрет. Тем самым они опозорили цитадель американского либерализма Сан-Франциско, которая оказалась менее прогрессивной, чем какая-то Айова, где однополые браки разрешены.

В экономике проблем не меньше. По мере роста избирательного веса прибрежных городов политика властей Калифорнии становится все более левой. Размер ежегодных налогов в расчете на одного жителя там приближается к $3000 на одного жителя. Штат взимает максимально допустимый в США подоходный налог и один из самых высоких налогов с продаж. Все это смотрелось бы вполне уместно где-нибудь между Мэном и Нью-Гэмпширом, но жители континентальных районов Калифорнии никак не могут понять, почему они должны платить штату в два раза больше, чем их соседи в Аризоне или Небраске.

К тому же, высокие (по американским меркам) налоги никак не помогают властям штата соблюдать бюджетную дисциплину. Конечно, после рекордных $27,6 млрд в 2010 г. дефицит бюджета Калифорнии несколько снизился: до $15,4 млрд по плану на 2011 г. Но дыра все равно остается огромная, а уменьшить ее удалось во многом потому, что калифорнийское правительство залезло в местные бюджеты графств. Например, графство Риверсайд, ставшее заводилой у сепаратистов, в 2011 г. потеряло более 20% своих доходов в пользу бюджета штата.

Разделу Калифорнии будут рады все: и побережье, и внутренние районы. Тем более, даже после уполовинивания новые субъекты федерации все равно останутся в числе крупнейших штатов и по населению, и по территории, и по размеру ВВП. Идиллию могут испортить только неоправдавшиеся ожидания. Статус отдельного штата дает высокую степень автономии, но и ее может оказаться недостаточно, чтобы справиться с нарастающей политической поляризацией американского общества. Когда одна половина страны угрожает “жирным котам с Уолл-стрит” и гуманизирует курятники, а другая во всю готовится к борьбе с социалистическим халифатом, не поможет даже очень свободный федерализм. И тогда границы между штатами могут стать государственными.

Максим САМОРУКОВ