“Шоковий терапевт” Лєшєк Бальцерович: Це останній рік, коли ще є час на реформи

Еще десять лет назад известный экономист и политик, автор польской “шоковой терапии” Лешек Бальцерович был готов откликнуться на приглашение провести радикальные реформы в Украине. Не сложилось.

Так или иначе, но польского реформатора все же связали с Украиной. Это сделал Петр Порошенко, который предложил Бальцеровичу стать представителем президента в Кабмине весной 2016 года. 

Сопредседатель Стратегической группы советников по поддержке реформ (SAGSUR) — таким является статус прогремевшего на всю Европу “шокового терапевта”.

Вместе со словацким экс-премьером Иваном Миклошем они готовят пакет реформ для Украины. В ближайшее время его должны представить широкой публике.

Реформы Бальцеровича начала 1990-х — это радикальные и непопулярные меры, которые спровоцировали в Польше рост безработицы и напряжение в обществе.

Его жестко критиковали, тем не менее, взятый Бальцеровичем курс ускоренного перехода Польши с плановой на рыночную экономику достиг цели.

В Украине далеко не все были в восторге от появления польско-словацкой команды реформаторов. Так, 27 мая в эфире программы “Шустер LIVE” глава Одесской облгосадминистрации Михаил Саакашвили заявил, что Бальцерович “является наемным отбеливателем коррумпированных режимов”.

По словам главы одесской ОГА, будучи советником Эдуарда Шеварнадзе, польский реформатор якобы оправдывал и отбеливал всю коррупцию, которая тогда была в Грузии.

Собеседники ЭП  в парламенте не разделяют мнение Саакашвили, но в то же время говорят, что Бальцерович и Миклош — это прекрасное прикрытие для президента и премьера, которые пытаются маневрировать между запросами “бизнес-партнеров” и требованиями международных доноров.

Как относится к таким разговорам Бальцерович, чем он занимается и как оценивает ход реформ? Об этом он рассказал в интервью, которое прошло в начале сентября — до внесения Кабмином проекта госбюджета на 2017 год в парламент.

О ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛЕ И ПОСЛЕДНЕМ ШАНСЕ

— Вы уже приступили к изучению украинского языка?

— Я понимаю все больше и больше, но не пытаюсь говорить, это трудно. Воспринимаю информацию на украинском языке, все-таки между нашими языками много сходств.

— Какое у вас впечатление от работы с украинскими чиновниками?

— Я работаю не сам, а с командой. Мой коллега из Словакии, Иван Миклош, сопредседатель группы стратегических советников по поддержке реформ. Есть коллеги из Польши и Украины, например, экс-министр финансов Украины Виктор Пинзенык.

Мы готовим рекомендации для всех демократических сил Украины — президента, премьер-министра, Верховной Рады. Стараемся передавать нашу экспертизу так быстро, насколько это возможно, чтобы потом не стало слишком поздно.

Конечно, мы сотрудничаем и с другими организациями. Например, с Международным валютным фондом. В большей степени ожидания МВФ совпадают с нашими рекомендациями.

— Расскажите конкретней, над чем вы работаете.

— Последние несколько месяцев мы работали над пакетом решительных реформ, в котором определили суть изменений, необходимых для укрепления стабилизации и экономического роста в Украине.

Этот пакет готов и был передан политическим лидерам Украины. Теперь началась самая главная фаза — внедрение. Программ в Украине было много, но с их внедрением всегда не очень хорошо.

Международный опыт показывает, что реформы лучше проводить пакетно. Тогда сохраняется внутренняя логика между реформами: приватизация, стабилизация экономики, дерегуляция, борьба с коррупцией. Парламент легче голосует за весь пакет, чем за отдельные законы.

Я уверен, что 2016 год — последний год для ускорения реформ в Украине перед выборами 2019 года. Чем дольше затягивать, тем труднее с экономической и политической точек зрения.

— Что это за пакет реформ?

— Он состоит из тринадцати частей. Пять из них касаются структуры и процедур государства: децентрализация, электронное администрирование, реформа прокуратуры и судебной системы, антикоррупция.

Две главы посвящены публичным финансам.

Пять глав посвящены структурным реформам, необходимым для укрепления экономического роста, включая приватизацию, дерегуляцию, демонополизацию, реформы энергетического сектора и рынка газа, рынок земли.

Также есть предложения по системе здравоохранения.

Многие проекты законов уже подготовлены, но не были проголосованы Верховной Радой. Их необходимо принять. За их принятие несут ответственность политические лидеры Украины, в первую очередь, президент. Он ответственен не только за страну, но и за поведение своей фракции.

Я знаю, что президент многое сделал для укрепления армии и во внешней политике. И абсолютно убежден, что сегодня главный приоритет для Украины — ускорение реформ государства и экономики.

— По нашей информации, у вас общение лучше складывается с командой премьера, нежели с командой президента. Это правда?

— Это спекуляции. Спекулировать легче, чем решать проблему. Иван (Миклош. — ЭП) — советник премьер-министра, я — советник президента. Но самое главное, что мы сопредседатели одной группы и, повторяю, работаем для демократической власти Украины.

Теперь все будет зависеть от внедрения программы. Мы свои предложения внесли.

— Вам не кажется, что времени для внедрения осталось слишком мало?

— Если есть политическая воля для внедрения переломных реформ, тогда необходимо несколько недель, если ее нет — не хватит и нескольких лет. В Польше тоже многие говорили, что что-то сделать просто невозможно. Однако мы в самом начале провели важные реформы, благодаря которым экономический рост в Польше после 1989 года оказался самым быстрым среди бывших социалистических стран.

Я приехал в Украину не для того, чтобы писать теоретические программы. Я заинтересован в конкретных результатах.

— Но в парламенте не только фракция президента, там еще есть “Народный фронт” Арсения Яценюка, и часто они действуют разрозненно.

— Не буду вступать в политические спекуляции, оставим это политологам. Вместе с Иваном Миклошем я встречался с Арсением Яценюком. Я знаю, что он возглавляет важную фракцию в парламенте. Исходя из того, что я узнал, эта фракция более дисциплинирована, чем фракция президента.

Внедрение пакета реформ, в которых нуждается Украина, требует радикального улучшения координации среди реформаторов. Популисты говорят, что реформы болезненны для общества. Это миф. Именно недостаток комплексных реформ привел к тому, что Украина намного беднее, чем Польша.

Самые главные реформы болезненны не для общества, а для некоторых групп интересов. Но эти группы не должны решать за Украину. Во тут важно проявить себя политическим лидерам. Это исторический тест для них.

Например, дерегуляция для кого болезненна? Для бюрократии, но не для общества. Приватизация для кого болезненна? Для тех, кто живет с коррупции. Децентрализация для кого болезненна?

Чем отличаются популисты от реформаторов? Популисты защищают общество во вред обществу. Благодаря тому, что в Польше, прибалтийских странах были проведены комплексные реформы, у нас теперь уровень жизни намного выше. И если реформы тормозятся, то делается это не для того, чтобы защитить общество, а для того, чтобы защитить отдельные группы интересов, включая олигархов.

— В президентской фракции тоже достаточно групп, которым не выгодны реформы. Например, некоторым из них невыгодна приватизация отдельных госпредприятий, так как они продолжают на них зарабатывать.

— Во-первых, у вас много государственных предприятий. Во-вторых, в большинстве случаев они гниют. В-третьих, за последние 11 лет не было никакой масштабной приватизации.

У вас есть Фонд госимущества, в котором работает свыше 2 тыс людей. Чем они занимаются? Что они делают? Что делает господин Билоус? Я думаю, что ФГИ — это барьер, а не инструмент улучшения экономики. Нужно требовать, чтобы люди, которые их назначали, несли ответственность за их деятельность.

Точно так же отраслевые министерства ничего не сделали для сокращения количества подконтрольных им госпредприятий. Все говорят, что хотят что-то сделать, но ничего не получается. Нужно требовать, чтобы эти люди несли ответственность.

— Примером первой прозрачной приватизации должна была стать продажа Одесского припортового завода. Как вы думаете, почему этот старт не случился?

— Все было сделано так, чтобы не было приватизации. Сознательно это было или нет — я не знаю. Все к этому шло. Лидеры говорили, что это важно, но технически ничего не получилось. Такой подход подрывает веру инвесторов.

— Бытует мнение, что Украина находится под внешним управлением. Есть критическая масса людей, которая заинтересована в изменениях, но они взывают не к обществу, а к Западу.

— Это почти как у марксистов (смеется. — ЭП). Это просто смешно. Украина, как и Польша и много других стран, обратилась к западным институтам за поддержкой. Ожидания доноров относительно реформ в Украине в общем правильные.

— Приведу пример. Система электронного декларирования не вводилась до тех пор, пока международные партнеры Украины не “намекнули” правительству на возможный срыв сотрудничества.

— У вас есть давление гражданского общества, и это очень важно.

— Оно менее действенно. По вашим ощущениям, политические лидеры готовы внедрять реформы?

— В подготовке наших рекомендаций мы исходим из того, что они разделяют ту логику, о которой я говорю: это последний год для реформ, их нужно сделать быстро и пакетно. Что будет на практике — покажут ближайшие два месяца.

Если мы хотим сделать что-то для среднего бизнеса, то нужно делать сразу несколько шагов одновременно. Я так действовал в Польше.

Первое — устранить патологию в налоговой системе, которая у вас называется “упрощенкой”. Она позволяет крупному бизнесу не платить налоги.

Второе — внедрить то, что было принято парламентом. Важно улучшить бизнес-среду. В прошлом вы приняли ряд решений о ревизии государственных инспекций, теперь эти решения нужно реализовать.

Внедрение предлагаемого нами пакета улучшит мнение Запада об Украине. Слишком много людей рассматривают ситуацию в Украине не так подробно, как мы, а просто считают: “Ничего не изменилось”. Думаю, это ошибочное мнение, но я также думаю, что можно изменить больше.

— Ликвидация “упрощенки” может спровоцировать массовые протесты в обществе. У нас было немало “налоговых майданов”.

— Мы не предлагаем ликвидацию “упрощенки” для малых предприятий, а устранение патологий, при которых крупный бизнес пользуется такой возможностью. Когда я устранял разные привилегии для больших бизнесменов в Польше, они мобилизовали бедных людей, чтобы те участвовали в демонстрациях, но мы это сделали.

— Рассмотрим пессимистический сценарий: лидеры из-за политических рисков отказались от радикальных реформ. Каким в таком случае вы видите экономическое будущее Украины?

— Почему пессимистический? Почему журналисты всегда говорят о пессимистическом сценарии?

— Мы видим больше, чем можем сказать. Те люди, которые, по-вашему, должны принимать важные решения, в большей мере ориентированы на свое окружение, которое правит балом на госпредприятиях, в судах. Эти же “лидеры” договариваются с олигархами, от которых мы не можем избавиться. Наверное, поэтому мы пессимисты.

— В этом году у вас начался экономический рост. В России этого пока нет. Без экономического роста невозможно решить другие проблемы — повысить уровень жизни, усилить армию.

Экономический рост зависит от быстрого внедрения реформ. Для Украины, включая ее лидеров, выбор таков: они за медленный экономический рост или же за его стабильное ускорение. Внедрение пакета реформ определит путь Украины.

— Минэкономразвития отрапортовало, что за семь месяцев 2016 года ВВП Украины вырос всего на 0,7%. Это можно считать хорошим результатом?

— Это начало. Вопрос в том, продолжит ли он укрепляться. Показателями доверия станут темпы появления новых бизнесов, притока иностранных и капитальных инвестиций. Из-за плохой бизнес-среды многие украинские бизнесмены предпочитают инвестировать за рубеж, а не в Украину.

— Если говорить о позитиве, то какие ключевые изменения после революции вы можете отметить?

— Первое очень важное изменение, которое осталось незаметным для людей, — это сокращение расходов бюджета при Наталии Яресько и Арсении Яценюке. Они предотвратили финансовую катастрофу. Без этих мер у вас был бы громадный дефицит бюджета и более глубокая девальвация, которые бы негативно повлияли на рост экономики.

Второе — это политика центрального банка в этот трудный период. Перейдя на плавающий курс, Нацбанк смог сохранить банковскую систему. Люди и этого не видят, поскольку не знают, что было бы, если бы ничего не делалось.

Третье — предпринимались меры по дерегуляции, но они должны быть шире и глубже.

Кроме этого, Украина запустила систему Prozorro — это большое достижение, и Запад это понимает. Это позволит сократить коррупцию. Мы предлагаем применять Prozorro и в приватизации.

Большой прогресс наблюдаем в “Нафтогазе”, хотя реформы там надо продолжать.

О НАЛОГАХ И БЮДЖЕТЕ

— В 2015 году, стремясь стимулировать бизнес к выходу из тени, правительство существенно снизило ставку так называемого единого социального взноса.

Это не сработало: сборы в бюджет поступают в больших объемах, чем ожидалось, но, по мнению некоторых экономистов, в основном благодаря инфляции, нежели детенизации.

Насколько это решение было правильным, и что вы будете рекомендовать в отношении налоговых ставок?

— Надо смотреть на сектор госфинансов в целом, а не на отдельные его части. Самое главное в системе госфинансов — это расходы. Нужно смотреть, как их можно сократить путем реформ. В ваших расходах есть много нерациональных субсидий, дотаций.

У вас доля перераспределения ВВП через бюджет больше, чем в Польше, а должна быть ниже, потому что доходы ниже. У вас так же, как в Германии, — очень много социальных издержек. Но если страна бедная, а социальных издержек много, то она останется бедной.

Мне кажется, что упрощенная система налогообложения де-факто тоже элемент теневой экономики, потому что она позволяет большим предприятиям минимизировать свои налоговые обязательства.

— На повестке дня также лишение льгот аграриев, но правительство не готово обеспечивать отрасль дотациями в необходимом объеме.

— Я не могу комментировать. Пока у меня недостаточно информации и я бы не хотел давать прогнозы.

— В ЕС существует разветвленная система дотаций для аграриев.

— Посмотрите на рентабельность больших экспортоориентированных предприятий, особенно больших аграрных корпораций. Вот и ответ.

— Вы говорили, что ведете диалог с Минфином по поводу сокращения расходов на субсидии, отраслевые дотации.

— Мы передали им конкретные предложения.

— В чем они состоят?

— В том, чтобы пересмотреть самые главные позиции расходов госбюджета. Мы намерены презентовать пакет публично, после того, как лидеры Украины дадут обратную связь.

Например, 15% валового продукта — это огромная статья расходов. Нужно обращать внимание на такие строки в бюджете, а не только на те, на которые уходит 0,2% ВВП.

— Мы говорим о социальных расходах — они самые большие в бюджете, и это определенные политические риски.

Когда произошел скандал из-за намерений Минфина отменить стипендии, президент и премьер буквально на следующий же день поспешили всех заверить, что никакого сокращения не будет.

— Не убеждайте меня в том, что что-то невозможно сделать. Я приехал сюда, потому что считаю, что это возможно.

— Удастся ли сбалансировать бюджет без повышения налоговых ставок?

— По моей информации, сейчас фокус на расходах. Можно и надо устранять патологии в налоговой части. Но фокус должен быть на сокращении издержек. Очень важно, чтобы этот бюджет стал бюджетом стабилизации. Во время правительства Яценюка и Яресько удалось избежать финансовой катастрофы, но стабилизации нет.

Нынешние планы по выходу на дефицит 3% ВВП — довольно реалистичны. Очень важно, чтобы на дальнейших этапах работы этот финансовый реализм не был разрушен. Я точно знаю, что нельзя увеличивать расходы. Проект бюджета будет согласовываться с МВФ, и если бюджет окажется нереалистичным, Украина может не получить финансирование от фонда.

Опять-таки ответственность за финансовую стабильность лежит на политических лидерах. Министры, которые представляют эти силы, тоже несут ответственность.

Политические игры за счет бюджета очень опасны для страны. Если какой-нибудь министр публично требует намного больше денег, у него должны быть на это основания. Это практика нормального государства. А просто говорить “я требую больше” — это неправильно. Тогда его нужно устранить. Он не министр. Он лоббист.

— Почти все министерства направили в Минфин дополнительные запросы на финансирование. Больше всех отличился глава МВД, который хочет больше средств на реформу милиции.

— Я не хочу обсуждать конкретные фамилии. Реформы — это лучшее за меньшие деньги. Если министр хочет больше денег на плохую систему, он или она лоббист.

— Когда может наступить точка невозврата?

— Самое трудное у вас сделано: вы привели цены на газ до рыночного уровня. Думаю, это очень важный шаг правительства Гройсмана, и это решение надо удержать. Мы это сделали 20 лет назад.

О ПОЛЬШЕ СЕГОДНЯ

— Когда вы проводили реформы, вас жестко критиковали. Сейчас в Польше вас неоднозначно воспринимают, далеко не все разделяют ваши реформаторские решения.

— У всех реформаторов в любой стране были жесткие оппоненты. Я был в 1980-е годы в Великобритании и увидел на улице надпись “Тэтчер …”. И хотя я неплохо знаю английский, перевести это я не смог. Я спрашивал у своих английских друзей, но они стыдились перевести. Так что критика — это нормально.

Тот, кто собирается делать реформы, не должен ориентироваться на краткосрочную популярность. Ведь все может быть так плохо, что даже популисты будут говорить: “Почему вы этого не сделали?”.

— Впервые за четыре года в первом квартале 2016 года ВВП Польши неожиданно снизился по сравнению с предыдущим кварталом на 0,1%. С чем это связано? Каков ваш прогноз относительно темпов роста польской экономики?

— В Польше у меня есть научный институт. Мои сотрудники год назад представили анализ необходимых мер, которые позволили бы сохранить экономический рост и не допустить его замедления. Пока то, что нужно для Польши, не делается. И если так будет продолжаться, то будет падение темпов роста.

— О каких мерах вы говорите?

— Мы нуждаемся в ускорении реформ и сокращении дефицита бюджета. Сейчас он 3% при очень хорошей конъюнктуре. При таких условиях бюджет должен быть бездефицитным. К сожалению, этот дефицит не сокращается.

Каждая страна платит свою цену за дефицит бюджета. Польше дорого обходится обслуживание своих долгов. Например, средняя рентабельность облигаций Чехии — 0,3%. Польша платит 2,8%. Конечно, по сравнению с Украиной эти котировки могут казаться низкими. Тем не менее, ставки по польским облигациям растут, и это предупреждение от финансовых рынков.

— Насколько быстро надо обеспечить сокращение дефицита, чтобы предотвратить развитие негативных тенденций в польской экономике?

— Мы пока не нуждаемся в радикальных действиях, но нужно взять курс на постепенное сокращение дефицита. Чтобы не было так, что с каждым годом он сохраняется и растет. Тогда и цена, которую Польша будет платить за нестабильность в госфинансах, тоже будет расти.

— В последнее время Польша увеличивает социальные расходы. Например, в феврале был принят закон о новой схеме выплат помощи детям. Что вы об этом думаете?

— Официальное оправдание этого шага — увеличение выплат позволит повысить рождаемость. Научных доказательств или расчетов, подтверждающих это, нет. Но это точно увеличит дефицит в бюджете.

— Один из негативных факторов влияния на польскую экономику — Brexit. Насколько серьезными будут последствия для вашей страны?

— То, что произошло, нехорошо с точки зрения возможных сценариев влияния не экономики разных европейских стран. Но о конкретных последствиях можно будет говорить тогда, когда мы поймем, чем же на самом деле окажется Brexit.

Великобритания хочет сохранить доступ к европейским рынкам. Для нее это очень важно. Но есть другой вопрос: на какие уступки она готова идти? Норвегия тоже является членом рынка, но она выполняет определенные обязательства по эмиграции. Пока Brexit в большей мере негативно повлиял на рынок акций именно Великобритании, а не Польши.

Галина КАЛАЧОВА