Русская Африка

Потихоньку начинает все закручиваться, поэтому сказать об этом потом возможности не будет — много свободных мест на трибунах. На некоторых матчах — вопиюще много. Невиданная картина за последние 20 лет. Первый коммерчески успешный в истории чемпионат мира по футболу провели американцы в 94-м году (понятно, кому же еще учить дураков соккер продавать). Во Франции, в Корее—Японии — матчей со свободными креслами было очень мало. В Германии, кажется, вовсе не было. Там даже на игру Парагвай—Тринидад и Тобаго все билеты раскупили. Понятное дело, это немцы и американцы с их наивной верой в рекламу. Другое дело, Южная Африка — здесь живут люди разборчивые, изысканные, привыкшие к лучшему. Тут никому Тринидад не втюхаешь.

Эти проплешины на трибунах стадионов объясняют тем, что люди в Южной Африке живут бедные, а билеты первых трех категорий — дорогие. Четвертую-то категорию — по цене булки, — предназначенную исключительно для туземцев (Государственный Эрмитаж практикой поделился?), расхватали. Но такая версия кажется мне слишком ленивой. Билет третьей категории стоит порядка 70 долларов. ЮАР — не Чад, не Сомали. Да, здесь каждый четвертый — безработный. Ну, и что это значит, если в Испании безработный — каждый пятый? Средняя зарплата в ЮАР — 500, примерно, долларов США. ЮАР отдали чемпионат мира семь лет назад. Наверное, как-то можно было бы при знаменитой африканской страсти к футболу накопить 300—400 долларов на чемпионат? Получается, что эта знаменитая африканская страсть к футболу — такой сентиментальный белый миф, в духе гуманитарных видеороликов ФИФА.

Я вывожу южноафриканцев на чистую воду лишь к тому, что мы, если получим чемпионат мира в 18/22 году, тоже будем показывать миру пустые кресла стадионов. Потому что наш народ тоже растет в убежденности, что футбол — это что-то, что должно быть дешевым, вроде паленой водки. Эта штука не может стоить 100 долларов за всего-то два часа удовольствия. Это проблема не экономическая, а психологическая. Проблема универсальная. И африканская, и русская, и отчасти до сих пор европейская. В ХХ веке футбол был дешевой бодягой, которую разводили богатые, чтобы отвлекать народ от классовой борьбы, как написал бы Карл Маркс. На волапюке российских госчиновников это до сих пор обзывается “социальной значимостью футбола”. Перепозиционирование, с позволения сказать, футбола из трехкопеечной баланды в продукт на полке супермаркета для миддл-класса нигде не происходило безболезненно.

В Англии должны были случиться катастрофы, унесшие десятки человеческих жизней, чтобы Тетчер распорядилась сравнять с землей стадионы-скотосборники и начать охоту на хулиганов. И, кстати, сама подмена скотосборника на комфортную, в духе долби-кинотеатра футбольную арену не всегда означает готовность зрителей платить за этот комфорт. Донецкий магнат Ринат Ахметов построил за 300 млн евро для своего “Шахтера” суперсовременный стадион. Там украинская сборная должна была играть решающий матч отборочного цикла. Продажей билетов заведовал Киев. Назначили высокие цены, под стать статусу матча. Продали едва половину билетов. Был жуткий скандал. Кто виноват — алчные киевские торговцы билетами, задравшие цену, или Ахметов, до этого годы убеждавший жителей Донецка, что билет на футбол должен стоить, как стакан семечек? Не будем ввязываться в этот старый философский спор. Я лишь хочу сказать, что свойством среднего класса является готовность платить за зрелища. Поэтому за чемпионат мира нам стоит бороться уже хотя бы потому, что более точного теста на количество и качество мидл-класса не придумать.

Впрочем, результаты теста можно и подделать, если вдруг Рядовой Болельщик-2018/22 созовет к себе хозяев заводов, газет и пароходов и попросит их выкупить билеты, чтобы подарить народу праздник.

Три худших матча чемпионата.

1. Япония — Камерун 1:0.

2. Словения — Алжир 1:0.

3. Уругвай — Франция 0:0.

Игорь ПОРОШИН