Рудный выбор: на что делает ставку Константин Жеваго

Панорама карьера завораживает: семь километров с севера на юг и два — с запада на восток. С высоты смотровой площадки экскаваторы и самосвалы, работающие на его склонах, кажутся насекомыми. Но вблизи машины оказываются величиной с двухэтажный дом, только одно колесо — в два человеческих роста. Стоимость одной покрышки — более $40 000, а самого 220‑тонного самосвала — $3,5 млн. Чтобы доставить по частям до карьера одну такую махину, прибывшую из Японии через одесский порт “Южный”, нужно 18 фур.

Карьер принадлежит Полтавскому горно‑обогатительному комбинату (ПГОК), расположенному в Комсомольске Полтавской области и эксплуатирующему два из 10 месторождений Кременчугской магнитной аномалии. И ГОКом, и лицензиями еще на восемь месторождений владеет основатель группы “Финансы и Кредит” Константин Жеваго. Предприятие в Комсомольске — главный актив швейцарской компании Ferrexpo, которая, в свою очередь, составляет основу сырьевого направления бизнеса миллиардера.

Здесь добывают железорудное сырье, но зарабатывает компания на продаже продукции более высокого передела — железорудных окатышей. Ferrexpo — один из крупнейших их производителей в Украине и первый по величине поставщик в Европу.

Последние годы оборот Ferrexpo составляет $1,5—1,7 млрд. Со времени создания компании в 2001 году она ни разу не работала в убыток. На пике стоимости акций в июле 2008‑го капитализация превышала $5 млрд, сейчас — $1,34 млрд.

У компании Жеваго несколько заметных отличий от сырьевых и сталелитейных холдингов других украинских миллиардеров. Только Ferrexpo из всех украинских игроков горно‑металлургического комплекса (ГМК) разместила акции на Лондонской фондовой бирже. Предприятие не экспортирует железорудное сырье (ЖРС) в чистом виде подобно “Метинвесту” Рината Ахметова и Вадима Новинского, а идет дальше по технологической цепочке. В то же время собственник Ferrexpo подчеркивает, что намерен развивать компанию исключительно как сырьевую.

Может показаться, что Жеваго лукавит: с 2004 года он пытался реализовать планы по развитию сталеплавильного направления. Но проект оказался не слишком удачным. А начиная рудный бизнес, предприниматель и вовсе не думал в нем надолго задерживаться.

Начало железного пути

Покупка акций Полтавского ГОКа была лишь одной в череде подобных сделок, вспоминает Жеваго. В середине 1990‑х, в период ваучерной приватизации, он, выпускник Киевского государственного экономического университета (в просторечии “Нархоза”), вместе с однокурсником Сергеем Черепом в компании начинающих предпринимателей участвовал в скупке ценных бумаг. Позже “нархозовцы” примкнули к группе влиятельных бизнесменов Александра Волкова и Алексея Кучеренко. Последний также выступал компаньоном в бартерных газовых схемах Игоря Бакая. Кучеренко вместе с еще одним своим “газовым” товарищем Сергеем Веселовым помог Жеваго купить акции Полтавского ГОКа. Дружественные троим фирмы — СП “Бари”, “Мега‑Моторс” и “Аскания” — в 1996 году приобрели 42% акций предприятия. Кучеренко, впрочем, сообщил Forbes, что он вообще никогда не был акционером ГОКа и “никогда ничего с Жеваго не покупал”. Однако в ноябре 2011‑го Кучеренко не отрицал эту информацию, как и то, что Жеваго выкупил доли партнеров.

Сумму, уплаченную за 42%, покупатели не оглашали. Но примерно в то же время 21% акций через биржу ПФТС купили другие бизнесмены за 18,8 млн гривен, или примерно за $10,7 млн.

Целью покупки, уверяет Жеваго, была дальнейшая перепродажа. “Но нет ничего более постоянного, чем временное, — улыбается бизнесмен. — Вскоре мы поняли, какой потенциал у этого актива”. По его словам, для осознания перспективности проекта потребовалось около двух лет.

“Мы проанализировали рынок и логистические преимущества. И решение пришло само собой”, — отмечает Жеваго. Расположение ГОКа позволяло ему успешно конкурировать на мировом рынке с Бразилией, поставлявшей руду в Китай, Тайвань, Южную Корею, европейские страны. Несмотря на то что руда в Украине беднее (около 30% железа против 60—65%), география компенсировала это слабое место.

В 2001 году Жеваго зарегистрировал в Швейцарии управляющую компанию Ferrexpo.

Мечты об интеграции

Как Жеваго пришел к тому, чтобы сделать Ferrexpo публичной компанией? В 2007‑м на слуху был его конфликт с “лужниковцами” (см. “Войны за ГОК”), и многие говорили, что таким образом главный акционер пытался защититься. “Ни в коем случае. Защита от претензий — это лишь малая толика того преимущества, что есть у публичной компании”, — возражает олигарх.

Более актуальным на тот момент был вопрос привлечения капитала, отмечает один из бывших топ‑менеджеров компании. Еще в 2002 году Ferrexpo получила лицензию на разработку Еристовского ГОКа, который находится севернее Полтавского. Это крупнейшее железорудное месторождение в Восточной Европе: подтвержденные по международным стандартам запасы — 674 млн т. Из‑за меньших размеров карьера по сравнению с “полтавскими” и меньших расстояний производительность техники тут выше, а значит, себестоимость добычи ниже, объясняет Айван Энтони, директор по производству Еристовского ГОКа. “Инвестор думает наперед — о том, что карьеры Полтавского ГОКа разрабатываются уже более 30 лет”, — говорит топ‑менеджер Ferrexpo.

Китай и другие

Тогда же, в начале нулевых, берет свое начало металлургическая история. Жеваго задумался о строительстве возле ГОКа электросталеплавильного завода. “К этому подталкивала прежде всего проблема поиска рынков сбыта”, — замечает один из бывших топ‑менеджеров предприятия. В 2004‑м в Швейцарии была зарегистрирована Vorskla Steel — управляющая компания, которая, по задумке, должна была заведовать сталеплавильными мощностями в Украине и Европе. В Комсомольске собирались производить металл, отливать из него слябы (заготовки для будущего проката) и экспортировать их в Европу.

Была идея создать и сталепрокатные мощности, но ближе к потребителю. Жеваго выбрал в качестве площадки городок Захонь в Венгрии. Там предполагалось создать целый индустриальный парк. Проектная мощность — 2,5 млн т проката в год. Немного позже, летом 2007‑го, миллиардер приобрел электросталеплавильный завод в Дании годовой мощностью 400 000 т товарной заготовки. Аналитики тогда заявили, что покупка стоимостью примерно $150 млн не вписывается в производственную цепочку двух других, еще не построенных, заводов. Тем не менее в состав Vorskla Steel включили и ее.

Реализация планов по двум заводам требовала не менее $1,5 млрд инвестиций, еще около $0,5 млрд планировалось вложить в модернизацию ПГОКа и разработку Еристовского месторождения.

Главное для предприятия — привлекать капитал на выгодных условиях, резюмирует Жеваго. По его убеждению, для публичных компаний стоимость денег всегда на 2—3% ниже. Именно это и стало главной мотивацией при выходе на Лондонскую фондовую биржу (LSE) в 2007 году.

В ходе IPO компания планировала достичь стартовой капитализации в $2 млрд, но та составила $1,67 млрд (за проданные акции выручили $460 млн). Тем не менее инвестаналитики оценили IPO как успешное. Жеваго попал в яблочко со временем размещения — цены на железную руду на мировых рынках росли на 15—20% в квартал. К концу 2007‑го капитализация Ferrexpo превысила $3 млрд.

Жесткая посадка

Все озвученные группой Жеваго планы оценивались в 2007 году в $4,8 млрд, реализовать их собирались до 2018‑го. Аналитики отмечали, что в тандеме со стратегическим партнером Ferrexpo вполне может нарастить добычу руды к этому сроку до 100 млн т в год, то есть увеличить более чем в 10 раз.

Осенью 2007‑го бизнесмен понял, что вырученных от IPO денег ему явно не хватит. “Тогда к нам выстроилась очередь из азиатских компаний, желавших инвестировать $2 млрд в украинский проект по добыче железной руды, — китайская China Minerals, южнокорейская Posco, индийская Tata Steel”, — рассказывает бывший топ‑менеджер компании. Кроме того, инвестиций требовало и продолжение проекта с европейскими активами: Жеваго решил купить болгарский меткомбинат “Кремиковцы”.

Компания инвестировала в завод около 100 млн евро, выполняя условия по погашению долгов, поставке сырья и инвестициям в оборудование, и даже пообещала болгарским властям купить софийский убыточный футбольный клуб ЦСКА. Но увы. Сначала палки в колеса ставили другие претенденты на актив. А потом грянул кризис. В 2010‑м болгарским властям пришлось принять решение о сносе комбината. Болгары пообещали вернуть Жеваго вложенные деньги, но процесс длится до сих пор.

На союз с азиатскими коллегами бизнесмен все‑таки не пошел. Вместо этого в начале 2008 года Жеваго получил кредит $2,247 млрд в банке JPMorgan Chase Bank под залог 73,1% акций Ferrexpo.

Неприятности не закончились. В июле свои пакеты акций Ferrexpo продали иностранные менеджеры компании — исполнительный директор Майк Оппенгеймер и директор по развитию Денис МакШейн. В октябре оба подали в отставку. Место исполнительного директора Ferrexpo занял главный собственник, что не понравилось миноритариям: за один день 29 октября акции компании рухнули на 25%. Наступил margin call. При падении стоимости заложенных акций ниже уровня, по которому они оценивались во время выдачи кредита, заемщик должен либо доплатить, либо продать их часть. Жеваго выбрал второй вариант. С помощью JPMorgan на 20,8% нашли покупателя — угледобывающую компанию New World Resources чешского миллиардера Зденека Бакалы. Инвестор гармонично влился в структуру Ferrexpo, полагает Жеваго: “Мы знали друг друга многие годы и делали бизнес в разных проектах в Центральной и Восточной Европе и в Украине”. Для Бакалы сделка оказалась весьма выгодной: за пакет он заплатил $177,5 млн — по оценкам аналитиков, вдвое ниже справедливой цены и примерно на треть ниже рыночной (позже Бакала нарастил долю до блокирующего пакета). Доля Жеваго в компании сократилась до 51%, остальные акции находятся в свободном обращении на бирже.

Рудные будни

На огромной территории Полтавского ГОКа страсти, кипящие на рынке ценных бумаг, не чувствуются. Вот к центральному входу административного здания подкатывает уазик, из него выгружают большую коробку. Это посылка для Николая Стахива, заведующего музеем Полтавского ГОКа. “Компания Voestalpine прислала нам для экспоната подарок — крыло автомобиля Volkswagen Passat из стали, произведенной с использованием наших окатышей”, — с гордостью объясняет музейщик.

Качество окатышей на Полтавском ГОКе считают своей визитной карточкой. “После кризиса 2008—2009 годов мы начали усиленно заниматься вопросами модернизации, чтобы иметь высококлассных покупателей. Сегодня у нас контракты с лидерами металлургической отрасли — Voestalpine, Nippon Steel, JFE Steel, Kobe Steel”, — рассказывает первый заместитель председателя правления Полтавского ГОКа Владимир Иванов.

Качество полтавских окатышей действительно высоко ценится зарубежными потребителями, подтверждает аналитик ГП “Укр­промвнешэкспертиза” Дмитрий Желтяков. По его словам, Ferrexpo — единственный их производитель, который экспортирует 100% выпущенной продукции. Иванов уверен, что компания продавала бы окатыши и внутри страны, если бы украинский потребитель был готов заплатить цену, которую дают потребители в Европе, Китае и Японии.

Желтякову такая аргументация кажется сомнительной: “Сегодня цена за тонну окатышей в Китае составляет около $120, из которых $25—40 Ferrexpo тратит на логистику. Северный ГОК продает окатыши украинским потребителям примерно по $100 за тонну”.

На самом деле у конкурента Ferrexpo немного другие задачи. “Приоритетом “Метинвеста” являются поставки на внутренний рынок”, — сообщили в пресс‑службе компании, которая объединяет двух украинских производителей окатышей: Северный и Центральный ГОКи. Из 5,2 млн т, произведенных СевГОКом за первые шесть месяцев этого года, почти 4 млн т ушли внутренним потребителям. Их немного: Енакиевский метзавод, “Азовсталь”, Алчевский меткомбинат и Донецкий метзавод. Первые два входят в СКМ и дружественны СевГОКу.

Товар из Комсомольска шел на экспорт еще во времена СССР. “Уже тогда комбинат был ориентирован на Европу — Чехословакию, Польшу, Румынию, Болгарию. Окатыши нужно было неоднократно перегружать, доставлять на приличные расстояния. Чтобы они не разрушались, требовалась особая технология”, — рассказывает замначальника технического отдела ПГОКа Дмитрий Винивитин. Технологию закупили у американской Allis‑Chalmers. “Технология Ferrexpo отличается при прочих равных условиях от нашей более высокими показателями окатышей по физико‑механическим свойствам”, — соглашаются в “Метинвесте”.

Но этих наработок сегодня недостаточно. “Еще 15 лет назад многих устраивали окатыши с содержанием железа 60%, а сейчас им уже не подходит и 62%”, — делится Иванов. В конце 2002‑го Полтавский ГОК начал выпуск товара с содержанием железа 65%, а в течение этого года запустил две новые линии флотации, которые позволяют поднять долю 65%‑х окатышей в производстве с 50 до 100%.

Инвестиции в открытие участков №2 и №3 флотационной доводки, запущенные в этом году, составили около 870 млн гривен ($70 млн).

Конечная цель у всех этих усовершенствований одна: удержать потребителя. К тому же стоимость тонны 65%‑х окатышей примерно на $20 выше, чем 62%‑х. Это весьма важно в реалиях сегодняшнего рынка. Если в 2013‑м средняя цена на 62%‑ю австралийскую руду (бенчмарк) в Китае составляла $136,6 за тонну, то в начале 2014‑го она снизилась до $130, а в июле—августе уже колебалась на уровне $90—97. “Это выглядит не как новый кризис, а скорее как данность, с которой производителям ЖРС нужно привыкать жить”, — констатирует аналитик Concorde Capital Роман Тополюк.

На финпоказателях Ferrexpo падение цен пока не сказалось. За весь 2013 год компания показала рост чистого дохода на 11%, до $1,6 млрд, чистой прибыли — на 22,3%, до $263,8 млн. А по итогам января—июня 2014‑го чистый доход снизился на 2% по отношению к аналогичному периоду прошлого года, зато чистая прибыль увеличилась на 65,2%, до $208 млн. “Конечно, мы выиграли в базовой себестоимости из‑за падения гривны”, — объясняет Крис Мо, финансовый директор Ferrexpo.

Производить больше 65%‑х окатышей с меньшими издержками позволит повышение добычи руды на Еристовском месторождении, работа на котором началась в 2012 году. Это стоило акционеру около $400 млн инвестиций. По словам Жеваго, это первый со времен развала Союза ГОК, построенный на территории стран СНГ с нуля. Руда на “Еристовке” богаче, в ней железа не 30%, как на ПГОКе, а 33,7%.

С проблемой “больше или лучше?” акционер и его команда менеджеров сталкиваются регулярно. Например, Константин Жеваго лично принимает участие в выборе поставщиков самосвалов и экскаваторов.

По словам Иванова, более мощная машина не только дороже при покупке.

Ее текущая эксплуатация стоит больших денег: одна шина на самосвал грузоподъемностью 110 т обойдется примерно в $20 000, на “двести двадцатый” — уже $40 000, на “трехсот шестидесятый” — $120 000. Сможет ли Ferrexpo позволить себе такие дорогостоящие покупки в условиях слабого металлургического рынка? Жеваго полагает, что именно ставка на внедрение практик лучших западных корпораций позволит компании удерживать текущие позиции. “Мы наращиваем качество и продаем на самые дорогие, самые перспективные, самые устойчивые, жизнеспособные рынки, такие как Япония и Германия”, — ­объясняет миллиардер.

А вот с вертикальной интеграцией явно не сложилось. Главный акционер реши­тельно отделяет Ferrexpo от пока несостоявшегося холдинга Vorskla Steel. Это совершенно разные бизнесы, и никакой интеграции не планируется, уверяет он: “В горнорудных компаниях платят за горнорудный бизнес. Инвесторы будут только дисконтировать компанию, которая имеет какое‑то отношение к сталелитейному производству”.

Сегодня Жеваго мечтает о месте среди гигантов мировой горнорудной отрасли — BHP Billiton, Rio Tinto, Vale, капитализация которых исчисляется десятками миллиардов долларов. Запасы железной руды Ferrexpo позволяют ей стремиться в лидеры. Скажем, у бразильской Vale размер подтвержденных запасов составляет 17,5 млрд т, у австралийско-британской BHP Billiton — 2,9 млрд. В Ferrexpo оценивают общий ресурсный потенциал месторождений группы в 20,5 млрд т, правда, по международным стандартам пока подтверждено чуть более половины. А в разрабатываемых трех месторождениях и того меньше — 1,5 млрд т.

Войны за ГОК

В начале нулевых привлекательность ПГОКа оценил не только Константин Жеваго

По словам Александра Притыки, бывшего директора госхолдинга “Укрполиметаллы” (ему были переданы государственные пакеты ряда добывающих предприятий), блокирующий пакет ГОКа, который оставался у государства, глава группы “Финансы и Кредит” с партнерами намеревались выкупить по номиналу. Но помешала другая группа акционеров, ранее выкупившая у государства около 9%, потом — блокирующий пакет, а в промежутке сумела еще докупить акций.

За скупщиками стояли представители московского “лужниковского” бизнеса в Украине — партнеры российского олигарха Александра Бабакова и Михаила Воеводина. Их интересы в Украине представляли Михаил Спектор, возглавивший словацкую управляющую компанию VSE, и бизнесмен Максим Курочкин (“Макс Бешеный”, убит в 2007 году). Государство “созрело” продать на открытых торгах оставшиеся акции, всего 6,6%, в 2001‑м. Пакет к тому времени получил стратегическое значение, поэтому цена на него взлетела на торгах до $14,8 млн (73 номинала). Эту битву Жеваго проиграл. В 2002‑м ему пришлось договориться с конкурентами о сделке и выкупить у них 40% акций за $27 млн. Благодаря этому его доля в компании превысила 85%.

Через три года продавцы передумали и решили вернуть ГОК. Стороны неоднократно судились в Украине и Лондоне. “Мы хотим восстановить статус‑кво, когда наши компании владели по 40,19% ГОКа”, — объяснял ранее Forbes глава International Ukraine Спектор. Инициаторы тяжбы полагают, что есть основания признать договор недействительным, а вместе с ним и все эмиссии акций с 2002 года. Жеваго уверен, что повод надуман, и называет противоположную сторону рейдерами. “Вот я тоже продал в 1999‑м квартиру за $70 000, которая сейчас стоит $700 000. Но я же не иду к новым владельцам и не говорю, чтобы они доплатили”, — возмущался он.

Разбирательство продолжается.

Екатерина ГРЕБЕНИК