Российский военный эксперт: У России все готово для новой атаки

Павел Фельгенгауэр — авторитетный независимый российский военный обозреватель. Он считает, что в ближайшее время следует ждать удара российской армии и сепаратистов на Донбассе по украинским частям.

Военный эксперт не любит определение “гибридная война” применительно к тому, что происходит на востоке Украины. Он считает, что Россия ведет настоящую войну против Украины, только тайную, как было принято в советские времена.

Июньские бои под Марьинкой Фельгенгауэр называет разведкой боем, которая показала российским генералам, что примитивным наскоком украинскую армию уже не опрокинуть, и требуется большая подготовка для нового наступления.

Фельгенгауэр считает, что июль-август — лучшее время для военной кампании в степях Донбасса, и российские ястребы обязательно этим воспользуются.

Павел Фельгенгауэр — серьезный военных аналитик. Он стал заниматься военной журналистикой уже в солидном возрасте —  после 40 лет. До этого — выпускник биологического факультета МГУ и кандидат наук, он занимался молекулярной биологией в Институте биологии развития АН СССР.

Не все прогнозы Фельгенгауэра сбываются, это и понятно. Не исключено, что разговоры о новом ударе со стороны сепаратистов тоже не подтвердятся. Российская власть регулярно запугивает Киев масштабным военным наступлением, чтобы сделать украинские власти более сговорчивыми.

Но аргументы московского военного обозревателя, как минимум, заслуживают внимания. Пугаться не стоит, но и шапкозакидательство до добра не доведет.

— Понятно, что никто не знает планов Владимира Путина, и решения в Кремле принимаются в очень узком кругу лиц. И все, что мы обсуждаем, это больше предположения, а не факты…

— Я про конкретные решения ничего не знаю, потому что это оперативные документы. Если бы я знал об этом прямо или косвенно, и с вами бы говорил, то по новому российскому Уголовному кодексу мой поступок квалифицировался бы как государственная измена. А поскольку я не знаю, а только анализирую, исходя исключительно из открытых данных, то говорить мы будем о моих предположениях и умозаключениях.

— Вы считаете, что военные действия на востоке Украины возобновятся с участием, прямым или опосредованным, российских сил в самое ближайшее время. На ваш взгляд, что толкает Россию к продолжению боевых действий против Украины?

— Июль-август — это оптимальное время для летней кампании, вообще для какой-либо военной кампании. Если сейчас это время упустить, то военные возможности появятся очень нескоро, только зимой. В принципе, если посмотреть историю вопроса, как воевали в тех же краях в 1941-1943 годах, то там воюют либо летом, когда грязь засыхает, либо зимой, когда она замерзает.

Фото: Mashable/Twitter

Сейчас оптимальное время, к тому же российские вооруженные силы находятся в оптимальной форме. У нас такая особенность, что есть два призыва в год по 130 тысяч солдат.

Одновременно с призывом происходит демобилизация отслуживших срочников, то есть самых опытных солдат. Проходит большая ротация в тактических батальонных группах.

Те солдаты, которые год отслужили, составляют основу этих тактических батальонных групп, в том числе находящихся на украинской границе или вблизи ее, или в готовности где-то в глубине страны. Там где-то даже в спецназовских частях до половины — это призывники.

Сейчас уволили тех, кого призвали прошлой весной. Их место заняли солдаты, которых призвали прошлой осенью.

У России все готово для новой атаки. Прошла большая ротация кадров. Войска сейчас — в наивысшей степени боевой готовности. А осенью начинается новый призыв и новая демобилизация, и снова большая ротация. То есть те, кого призывали осенью 2014 года, и составляют сейчас основу войск, через 3-4 месяца должны быть отправлены домой. Поэтому два раза в год боевая готовность снижается или повышается. Сейчас все хорошо.

Естественно, что если там будут какие-то боевые действия, то, скорее всего, будут стараться изобразить, а по возможности так и сделать, чтобы это были прокси-силы, типа местные бойцы или российские добровольцы.

То есть российская армия не будет атаковать впрямую. Но начинать серьезную кампанию, не имея резервов, ни один российский начальник никогда не будет по собственной воле.

Но резервы должны быть существенные, поскольку никогда точно не известно — а вдруг там вообще начнется большая эскалация или туда вмешаются какие-то американцы с немцами, и вдруг покажутся на поле боя.

Как бы это ни казалось маловероятным, но не может нормальный военачальник исходить из того, что это точно не произойдет.

— Тем более, когда они сами себя накручивают в ожидании американских войск.

— Надо иметь подготовленные резервы, достаточно серьезные — 100-150 тысяч подготовленных человек, которые могут достаточно быстро выдвинуться на поле боя. Тем более, если оно начнет распространяться, не знаю куда, на Прибалтику, Калининград, хрен его знает…

Поэтому сейчас все оптимально. Надо принимать решение. Решения пока, может быть, и нет. Опять же тут много разных факторов, которые влияют на принятие окончательного решения.

Есть фактор того, что Запад послал четкий сигнал, что если там возобновятся всерьез боевые действия и ополченцы начнут захватывать новые территории, то последуют очень жесткие санкции против России, которых бы, конечно, хотелось избежать.

В-вторых, Путин несколько раз говорил, что русские и украинцы — это один народ. По-видимому, он в это верит. Он говорил об этом в сентябре 2013 года. И недавно в Питере повторил слово в слово.

Понятно, что он отрицает существование украинской нации как таковой и считает, что мы один народ и должны жить вместе. Поэтому бить украинцев слишком сильно, наверное, не надо, они заблудшие русские, их американцы соблазнили вместе с остальными гадами, считает российский президент. Но они должны осознать и вернуться в единую семью братских народов. А если их сильно молотить, то они, возможно, хуже осознают.

Так что это, возможно, тоже сдерживает от широкомасштабной войны. Во всяком случае, в апреле 2014 года именно Путин остановил явно подготовленную большую операцию — поход на Одессу, что-то совсем серьезное.

Это факторы, которые сдерживают большую войну.

Но есть факторы, которые подталкивают, потому что время уходит, стратегическая цель вообще всей этой украинской авантюры не достигнута, Украина назад не возвращается, режим в Киеве продолжает держаться, если им дать возможность укрепиться, то, может, труднее будет снова сковырнуть.

3 июня в Марьинке была разведка боем украинских позиций. Разведка довольно мощная. Но она плохо прошла. Она показала, что украинские военные довольно хорошо готовы, они российской академии Генштаба неплохо ответили и дали здорово по зубам.

В Генштабе РФ, по-видимому, решили, что надо сильнее готовиться. Об этом и Захарченко говорил. Так что это тоже является сдерживающим фактором.

Фактор, не сдерживающий от атаки — это внутриполитическая ситуация в России, высокая степень мобилизации общества, которая начнет ослабевать.

Если наступит заморозка выполнений Минских соглашений, и степень мобилизации в российском обществе снизится, то на первый план выйдут всякие проблемы с доходами домохозяйств, с тяжелой экономической ситуацией. А у Путина сейчас нет денег для раздачи жаждущим.

Именно по этой причине ему и нужно поддерживать военное напряжение.

Нет уже индексации военным по инфляции, нет компенсацией госслужащим. Теперь говорят, чтобы пенсионерам не делать индексацию по инфляции. Сложная ситуация. Возможны серьезные внутренние беспорядки в следующем году.

И это подталкивает к тому, чтобы что-то делать и выполнить общую стратегическую цель, так или иначе вызвать политический кризис в Киеве, вызвать смену режима, и одновременно поддерживать высокую мобилизованность российского общества.

Да, еще косвенным подтверждением того, что не собираются заворачивать военный конфликт, является то, что не производятся действия, необходимые для заморозки противостояния.

— Какие, например?

— Для заморозки военного конфликта необходимы совершенно явные действия, которые были бы заметны. Нужно менять руководство этих “ополченцев”, “республик” или его сильно укреплять.

Там нужны хозяйственники. Потому что если заморозка и мы остаемся на прежней линии прекращения огня, то это значит — переход от конфронтации к некоему мирному сосуществованию двух Донбассов. И надо чтобы в “нашем Донбассе” людям жилось лучше, чем в их.

Значит нужны хозяйственники, нужно предпринимать серьезные усилия по хоть какому-то восстановлению социально-экономической инфраструктуры в Донбассе. Для этого необходимы не полевые командиры, а серьезные хозяйственники, администраторы, которые наладят не воровство, а чтобы что-то заработало.

Таких усилий пока не видно: ни лиц, ни усилий, ни капиталовложений. Все капиталовложения идут на то, чтобы укрепить боевые возможности этих прокси-сил, которые стоят на самом передке. Что указывает на то, что, скорее всего, предполагается все-таки некая летняя кампания.

— Год назад, когда в первый раз активно участвовали российские войска, главная задача была не допустить победы украинских сил. Какие сейчас, спустя год, могут быть поставлены задачи — прорыв на Одессу, коридор в Крым, удар на Киев? У любой же военной кампании должны быть конкретные задачи.

— Я думаю, что задачи будут те же, что и в зимнюю кампанию, как с Дебальцево и с донецким аэропортом. Я это называю мини-Верден по аналогии со знаменитым и кровопролитным сражением Первой мировой войны во Франции.

Российские генералы хотят провести сражения, довольно упорные, но не глубокие, с целью захватить относительно важные кусочки территории, пододвинуть линии фронта и нанести украинским силам обидное, унизительно поражение. Сломить их моральный дух и, соответственно, вызвать политический кризис в Киеве и, очевидно, смену режима.

Как казалось после Дебальцево, что вот начнется в Киеве заварушка: Семенченко объявлял параллельный Генштаб вместе с “Правым сектором”, мол, в Генштабе сидят одни предатели или неумехи. Но не сложилось.

Не думаю, что будет поход на Одессу или Киев. Это кажется маловероятным, хотя в точности я не знаю. Взятие Мариуполя тоже сейчас кажется маловероятным, потому что осада и штурм такого большого города — это очень серьезные задачи.

Там бетонные здания, промышленные, а это страшная вещь — воевать в городских условиях с противником, который засел в бетонных зданиях. “Азовсталь”, там очень мощные железобетонные перекрытия, подвалы, полы, стены, чтобы катать эти ковши с расплавленным металлом. Гаубичные снаряды это вообще не берут, это бесполезно. Это надо бомбы сбрасывать или “Буратиной” выжигать это все, то есть объемными взрывами.

Поэтому осада Мариуполя означает, что полумиллионный город придется сравнять с землей и ковыряться, наверное, не один месяц. Единственное, если только до того в ходе целого ряда сражений в районе Песков, Авдеевки, Марьинки, Счастья, Станицы Луганской, весь фронт украинский будет сильно сбит, и там начнутся панические отступления, тогда могут понадеяться, что из Мариуполя тоже сбегут. Но штурму его, думаю, военные будут сопротивляться.

— Но если не ставить амбициозные цели, то раздражение или минусы от таких побед как Дебальцево будет больше, чем плюсов, потому что тогда подключатся американцы, немцы.

— Сейчас стараются разбить западный фронт, пытаются договориться с американцами. Путин звонит Обаме, Москва предлагаем помощь по Ближнему Востоку. Есть сообщения, что даже уже договорились, что Украину сдадут в обмен на поддержку операции против ИГИЛ. Россия старается договориться с Японией.

Путин в Петербурге сказал, что хочет встретиться с премьером Синдзо Абэ и решить вопрос северных территорий. Сейчас готовится эта встреча, будет целая серия переговоров на разных уровнях. Японцы согласились. Они надеются, что Россия, попав в сложную ситуацию, может отдать Курилы.

— Но это же скандал.

— Это не скандал, это просто не произойдет. Конечно, имея ту машину пропаганды, которая у нас есть, с общественным мнением можно договориться так или иначе. А вот с Генштабом так не договориться.

Генштаб Южные Курилы не отдаст никогда, ни в коем случае. Потому что они стратегически считаются совершенно неотдаваемыми. Основная гряда закрывает Охотское море, где должны плавать в случае обострения ситуации новейшие российские подводные лодки и стрелять оттуда по Америке баллистическими ракетами.

Поэтому важно держать Охотское море закрытым и контролировать все проливы, которые можно заминировать. Отдавать два южно-курильских острова нельзя ни в коем случае. Это абсолютно неприемлемо, и Генштаб на это никогда не пойдет. Надеются, наверное, что японцы это не сразу поймут.

Усилия по расколу Запада предпринимаются большие, чтобы объединенного фронта санкций не было. По Ирану сейчас Россия нужна, по Сирии мы пускаем разные сигналы — договоримся, не договоримся. Обычная тактическая вещь.

— На что, на ваш взгляд, делается основная ставка при планировании новой военной кампании: на силу российского удара или на слабость украинского сопротивления?

— Скорее, на слабость. В принципе, все же говорили, что Украина и зиму не переживет. Но она пережила. Вообще большая неожиданность, что Украина до сих пор сопротивляется. Весной 2014 года, когда я говорил нашим военным, что чем глубже мы будем входить в Украину, тем сильнее будет сопротивление, меня вежливо поднимали на смех.

Отвечали, что “там есть несколько подготовленных спецназовцев, но когда их израсходуют, там ничего не останется”. И сейчас некоторые наши военные обозреватели утверждают, что это остатки украинской армии и там вообще теперь ничего нет.

При этом экономически Украина должна развалиться, финансово, еще немножко пихнуть, разочек и все развалится, уверены в Москве.

В принципе, хотели договариваться и поэтому остановились в августе 2014 года на пороге Мариуполя, который можно было тогда легко взять.

И после Иловайска остановились. Взяли, конечно, луганский аэропорт, деблокировали Луганск и Донецк и остановились. Подписали довольно быстро Минск-1 в надежде, что удастся договориться с Порошенко.

— Но это было больше похоже на ультиматум, чем на переговоры.

— Нет, Кремль хотел глобально договориться с Порошенко, сделать из него второго Кучму, как не раз уже с украинскими президентами договаривались. Вообще весь Минск-1 перестали выполнять именно после выборов в Раду, когда ожидания, что Порошенко и его партия победят, он станет контролировать все ветви власти, и тогда с ним можно будет договариваться как с единоличным хозяином. У нас же любят договариваться с одним человеком.

Когда выборы с небольшим преимуществом выиграл “Народный фронт”, появилось коалиционное соглашение, этот принцип стал совершенно неприемлемым, и тогда в Москве стали готовить зимнюю военную кампанию.

Нынешняя коалиция в Киеве для Кремля, очевидно, совершенно неприемлема. Не раз уже говорили, что там партия войны — Яценюк, Аваков, Турчинов. Мол, все “они злодеи, их надо удалить, и в идеале поставить премьером Медведчука, но президентом может быть и Порошенко”. Но опять не получилось.

Так что там все время получается как-то непонятно. Украина, по мнению российской власти, неправильно реагирует на те стимулы, которые к ней прилагают.

— Когда вы описываете логику поведения российских военных, политического руководства, на ваш взгляд, мы обсуждаем холодный расчет людей, которые могут воевать, а могут не воевать, могут дать денег, а могут дать по морде? Или же мы говорим о первых стадиях безвозвратного мракобесия, когда “война любой ценой”, “ничего не видим, мы в кольце врагов”, “если они не принимают наш ультиматум, то тогда от моря до моря”. Какова, на ваш взгляд, ситуация? Перешло ли российское военное руководство грань спокойного холодного рассудка, и насколько над ними довлеют идеологические и психологические моменты?

— Там действительно в принятии решений и определении стратегических целей доминирует российский Генштаб. Он доминирует над Кремлем, во всяком случае, в оценке угроз и доминирует совершенно явно.

Когда против Генштаба выступил совершено определенно путинский друг и соратник Алексей Кудрин и отказался давать им денег, и стал доказывать, что их программа перевооружения бессмысленна, то Путин отправил его в отставку, хотя дружить не перестал, а принял мнение Генерального штаба и их оценку. Они, конечно, рационально рассуждают. Но рационально они рассуждают в своем понимании. И они действительно готовятся к Мировой войне, поэтому рассматривают конфликт на Украине как часть мирового столкновения.

Правда, готовились к другому сроку — к войне на рубеже 2025-2030 годов. А сейчас все получилось очень не вовремя. С этим тоже они все согласны, что не вовремя. Но в этом виноваты, по их мнению, конечно, американцы, которые нарочно устроили в Украине Майдан, чтобы сорвать российские планы перевооружения.

— Так думают только генералы?

— К сожалению не генералы, а все российское руководство. Готовились к 2025 году, но Украину отдавать нельзя уже сейчас. Если хотели бы провести Ялту-2 и разделить сферы влияния в Европе, то Украина должна быть наша при любых условиях. В крайнем случае, отдать Западу крайнюю западную часть страны.

— То есть они мыслят категориями 30-х годов?

— Да, они хотят разделить Украину. Прибалтику, ладно уж, забирайте. Но для России кусочек Донбасса и какой-нибудь кусочек Крыма — этого недостаточно. У Донбасса стратегической ценности практически ноль, у Крыма — высокая сама по себе. Но, тем не менее, остальную часть Украины, тем более левобережье — никак нельзя оставлять врагу, уверено все российское руководство.

— Но чтобы решить эту задачу, нужно масштабное военное вмешательство. Хватит ли ресурсов?

— Нет, генералы, как раз считают, что масштабного наступления и не надо, что достаточно Украину толкнуть, и она сама развалится. Поэтому я и называю их операции мини-Верденами.

Взятие крепости Верден в 1916 году было задумано немцами не как прорыв фронта и поход на Париж. Это была именно ограниченная по территории и по масштабам операция, в которой нужно было нанести обидное поражение французской армии с большими потерями, сломить их моральный дух и вызвать политический кризис в Париже, падение военного кабинета Клемансо и приход к власти тех, кто готов на компромисс на немецких условиях.

И сейчас в Кремле тоже надеялись, что в Дебальцево это произойдет. При чем, не важно, если в Киеве придут к власти более националистические власти, это тоже годится.

— Почему?

— Потому что в Европе очень многие, особенно левые социалисты во Франции, сразу начнут отпихиваться от такой, националистической и радикальной Украины. Да и в самой Украине начнутся проблемы со многими регионами, которые не захотят жить с киевским правительством, в котором правит Ярош, к примеру.

Так что, когда мне объясняют западные дипломаты, что если вызвать смену режима в Киеве, там может быть похуже, то похуже для Кремля годится. Это тоже может ускорить распад Украины.

— Недавно по Киеву прошел марш каких-то добровольческих батальонов, “Правого сектора”, разных радикальных групп. Они призывали начать наступление на Донбассе. С украинской стороны тоже есть люди, которым хочется войны и крови. Как вы расцениваете призывы с украинской стороны к Порошенко, к украинским генералам начать наступление, ударить по сепаратистам? Звучат даже  обвинения в адрес Порошенко, что раз он это не делает, значит, он предатель и играет на руку Москве.

— Даже летнее наступление прошлого года было стратегической ошибкой украинских сил. Особенно то, что они вели его безоглядно, полагаясь на международное право, на то, что российские военные будут помогать сепаратистам, но через границу не перейдут.

Поэтому эта гонка к границе, попытка ее занять, обойти с двух сторон только подставила украинские силы под удар — и под Иловайском, и Саур-Могилой. Тем более что они точно не знали, что мы делаем, где мы находимся, какие наши возможности и цели. А мы знали про них все.

Мне было совершенно очевидно, что Россия не допустит военной победы Украины. Поэтому наступать, особенно пытаться заблокировать границу — это напрашиваться на разгром. В Киеве, по-видимому, этого не понимали. Сейчас, похоже, украинские генералы понимают, что в настоящий момент наступление совершенно бессмысленно, в стратегическом, военном отношении. Даже в случае успеха такого наступления ничего кроме масштабного российского вторжения не последует.

— Война в Украине — это полигон для нового российского оружия. Очень активно пугают всех танками “Армата”. Как вы считаете, насколько новое российское оружие может представлять угрозу для Украины?

— На Донбассе нет ничего нового. Там используют израильские беспилотники, много и с большим эффектом. Они не новые, их производят уже 30 лет. У нас он производится под названием “Форпост” из иностранных комплектующих. Их закупили сразу после грузинской войны, ими научились пользоваться и корректировать огонь. Хотя ГЛОНАСС у нас пока не работает, но в тамошних открытых степях и без него справляются.

Никаких, конечно, “Армат” на поле боя нет, она на вооружение вообще не принята. Ее сделали пробную партию, отправили в войска на испытание. И там? в войсках уже будут разбираться, подходит ли им танк или нет. Совершенно не понятно, какой будет вердикт военных. Вот знаменитый вертолет “Черная акула” lkz военных оказался совершенно непригоден.

На Донбассе воюют в основном старыми вещами. Ну, может быть, некоторые системы залпового огня большего радиуса действия “Торнадо-Г” — модернизированный “Град”, который внешне отличается и дальность у него больше.

А вообще в России до сих пор, в Советском Союзе очень увлекались системами залпового огня — больше, чем в остальном мире. На западе используют GPS-прицеливание, обычными снарядами, которые стоят 10 долларов, стреляют с точностью до 5 м на 40 км. У нас таких возможностей GPS-прицеливания, да и дальность недостаточная нашей артиллерии, она эффективна только на 15 км.

Наши артиллеристы бьют по квадратам.

Так что ничего особенно нового, революционного пока в Донбассе нет.

— Генсек НАТО сказал, что не надо переоценивать военную мощь России. Как вы считаете, насколько на Западе адекватно оценивают и мощь России и ее планы?

— Генсек НАТО — это фигура публичная, которая не имеет большой роли. Он спикер, и говорит он от лица всех, но сам он решений не принимает. Поэтому всегда на эту должность выбирают европейца, который играет в основном представительские функции. Управляет он только своей маленькой штаб-квартирой, где он действительно решает, кто в каком кабинете сидит.

Правда, увольнять людей он тоже не может, даже тех, которые ему не нравятся. Кто ему не нравится, тех он максимум может посадить под лестницу.

О силе России. Есть известное выражение Черчилля: “Россия никогда не бывает такой сильной, как ты боишься, и никогда такой слабой, как ты надеешься”. Разведка их накануне Крыма не очень следила, но сделать что они могли? Сделать они ничего не могли все равно. Не думали, что Россия пойдет на прямую аннексию. Но об этом многие не думали.

Михаил Маргелов, который тогда еще был и сенатором, и главой комитета иностранных дел в Федеральном собрании, и спецпредставителем по Африке, признался в мае 2014 года, что все готовили для Крыма так называемый Гонконгский вариант, то есть одна страна — две системы. То есть Крым, конечно, забрать, но формально оставить его в составе Украины.

Конечно, сама военная операция была заранее подготовлена, поскольку всегда была угроза, что какое-то украинское правительство потребует немедленного выведения флота.

Под это была подготовлена операция взять под охрану свои структуры, нейтрализовать украинские в Крыму и не допустить, потому что потеря флота была бы неприемлемой. А вот политическое решение об аннексии — это была, похоже, импровизация. Маргелов говорит, что все удивились на Совете безопасности, когда Путин это предложил в марте 2014 года. Естественно, никто возражать не стал, дураков нет.

— Но сейчас Запад готов к возможной агрессии?

— Да, они готовы. Вполне готовы достаточно жестко этому противостоять.

— Считаете ли вы, что фактор потерь среди российских военнослужащих может как-то сдержать российскую агрессию? И каков тот болевой порог, после которого общество начнет требовать прекратить активные военные действия и вообще военное давление на Украину?

— Пока такого не заметно. Пока есть успехи или пока пропаганда представляет это как успех, я думаю, что общество будет поддерживать Путина. Другое дело, что россияне вроде бы не очень хотят, чтобы Россия формально вступила в войну. Такая нынешняя форма тайной войны всех устраивает.

Это типичная тайная война.

Советский Союз и Россия вели 46 тайные войны с 1946 по 2000 год. Там не только война в Корее, мы с Голландией тайно воевали, и чуть ли не 15 тысяч войск послали. Никто об этом даже не помнит.

Мы с Францией воевали за независимость Алжира, потери были довольно существенные. Воевали во всех арабо-израильских войнах, даже генералы там погибали в войне с Израилем. В Эфиопии несколько генералов наших погибло, в Анголе, Никарагуа, Мозамбике — огромное количество этих конфликтов и все они были тайными. Участвовали в них десятки тысяч наших солдат, потери были, но работали тайно.

И сейчас это тоже работает, тайный статус привычен и удобен, потому что раненным или семьям погибших объясняют, что прав у них никаких нет. Деньги вы какие-то получите, только если будете молчать и не говорить с журналистами, а если пасть откроете, то ни черта не получите. С Афганистаном это не проходило и с Чечней тоже. Там можно было качать права, а сейчас очень просто, это хороший рычаг управления, и такая тайная война будет по возможности продолжаться.

Но нельзя, конечно, перейти к широкомасштабному конфликту, потому что придется использовать российскую авиацию, а это уже будет сложно держать втайне.

Поэтому, если идти на Киев или Одессу, и по дороге захватывать Херсон с Николаевым, то без авиации это невозможно. Или можно ожидать, что украинские вооруженные силы полностью развалятся и начнется хаос, что какие-то отряды гибридные, небольшие, смогут везде проникать и все дестабилизировать, и захватывать. Как это и хотели, и предполагалось в 2014 году, когда говорили, что “быстро разберемся, не надо будет воевать, проникнем тут, там”. Но не получилось.

— Как вы считаете, учения американцев, которые обучают украинскую армию, пугают в России военных?

— Что значит пугают? Это подтверждение для российских генералов того, что США готовят из Украины свой плацдарм на будущее.

— Нынешний нарастающий конфликт — это будет 47-й тайный или он перерастет в глобальную войну?

— Сам по себе он не может перерасти никак, потому что западной боевой авиации, танков на украинской территории не появится. Сам по себе украинский конфликт, как бы он ни развивался, не может стать триггером общеевропейской войны. Но он резко портит атмосферу и усиливает напряжение.

Идут маневры с обеих сторон и велика вероятность того, что будут случайные столкновения, например, самолетов. Поскольку постоянно идут перехваты. Наши летчики ведут себя очень агрессивно, но их так и настраивает начальство. Да и Путин в фильме о Крыме похихикал, что “вот они там хулиганили, но мне не сказали — американский эсминец близко облетали”. Видимо, он поощряет такое хулиганство, весело, добродушно об этом говоря.

 А это очень опасно. Потому что примеры есть. Несколько лет назад у острова в Южно-Китайском море китайский истребитель перехватил американский разведывательный самолет, который летел в международном воздушном пространстве, который Китай, правда, считает своим. Произошло столкновение, потому что не рассчитал китайский летчик.

Оба самолета погибли. Китайский летчик погиб, тело так и не нашли. Американцы все спаслись, благополучно выпрыгнули с парашютами, их взяли в плен китайцы. И начался очень серьезный дипломатический конфликт и резкое обострение отношений.

К этому готовы на Западе, готовы в НАТО. Рассказывают, что у них на стене висят телефоны российского Генштаба, что если произойдет такое столкновение двух самолетов над Черным морем или Балтикой, они сразу будут звонить.

Но это не всегда помогает. С Китаем у них тоже были телефоны, но китайские военные не стали отвечать на звонки американцев во время инцидента. А там не было такого общего напряжения, которое есть сейчас. Все это может привести к эскалации. Конечно, такие эскалации случались во времена Холодной войны.

Каждый раз обе стороны находили возможности отступить, и к большой войне это не приводило. Но некоторый шанс есть, что в этот раз может не получиться, реакция может быть очень серьезной. Особенно если это будет, скажем, не два военных самолета, а российский военный самолет и гражданский борт.

Могут начать вводить зоны ограничений по полетам для российских военных, которые мы не станем выполнять, и это приведет к новому витку к эскалации.

Павел ШЕРЕМЕТ