Российская “битва за Африку”

За последний год российские СМИ неоднократно привлекали внимание своих читателей к африканскому континенту, таким образом формируя представление о новом векторе во внешней политике Москвы. 

Эта политика направлена на восстановление связей с Черным континентом, утраченным в бурные 90-е, после распада СССР. 

Первым проявлением заинтересованности Москвы Африкой был визит Владимира Путина в 2006 г. в три африканские страны — Алжир, Марокко и Южно-Африканскую республику. Тогда речь шла исключительно об экономике, а именно — о металлургии и энергетике. С того времени позиции России на континенте постепенно укрепляются, а ЮАР становится главным экономическим и политическим партнером Москвы в тропической Африке.

В целом РФ, как и Китай, руководствуется на Черном континенте двумя группами целей — экономическими и политическими. Но если Поднебесная ставит в качестве своей цели доступ к ресурсам и защиту этого доступа, то Москву интересуют не столько ресурсы, сколько их разработка. Такое различие в целях связано с тем, что Китай является мировым лидером по потреблению ресурсов, большинство которых импортирует, а Россия, наоборот, ресурсы экспортирует и не нуждается в импорте газа, нефти или металлов. Поэтому китайская экспансия, по крайней мере пока, уживается с достаточно агрессивной политикой России на континенте.

Москва использует Африку прежде всего для повышения своего влияния на газовом, алмазном, урановом рынках, рынке металлов платиновой группы, а также в атомной энергетике. Для России это важно, поскольку она занимает ведущие позиции в этих сферах, и новые игроки ей не нужны. К реализации проектов по добыче указанных полезных ископаемых и построению атомных электростанций привлекаются как частные, так и государственные российские компании. Например, еще в 2014 г. между правительством Зимбабве и консорциумом российских компаний во главе с государственным “Ростехом” было заключено соглашение на добычу платины на месторождении Дарвендейл, одном из самых крупных в мире по запасам металлов платиновой группы. В целом же Зимбабве является третьей страной по этому ресурсу после ЮАР и России. Стоимость проекта тогда оценивалась в 3 млрд долл., но проект застопорился. 

Новую жизнь в соглашение вдохнул визит министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова в Зимбабве в марте 2018 г. Лавров подтвердил гарантию выполнения российской стороной взятых на себя обязательств. Было заявлено, что россияне также планируют инвестировать в добычу алмазов. Речь шла и о заинтересованности зимбабвийцев в военно-техническом сотрудничестве с Москвой.

Еще один пример присутствия россиян в экономиках африканских стран — разработка государственной компанией “Росатом” проекта строительства АЭС в Уганде. В 2017 г. Россия и Уганда подписали меморандум, в котором идет речь о создании и развитии атомной инфраструктуры. Тот же “Росатом” в 2014 г. заключил соглашение с министерством энергетики ЮАР о строительстве восьми реакторов. Но в апреле 2017 г. Высокий суд провинции Западный Кейп аннулировал указанное соглашение как незаконное. С тех пор “Росатом” не оставляет попыток пролоббировать это строительство, но хотя курс правительства Южной Африки на развитие атомной энергетики остается неизменным, из-за недостатка средств построение новых энергоблоков отложено по меньшей мере до 2030 г.

Участие России в добыче африканских ресурсов имеет среди сугубо экономических целей и одну четкую политическую. Это повышение престижа правительств стран — экспортеров сырья в целом и РФ в частности. Как идеал — создание организации стран — экспортеров сырья наподобие ОПЕК.

Экономические интересы России в Африке не ограничиваются стратегическим сырьем и энергетикой. Российские компании присутствуют в сельскохозяйственной сфере, в промышленности, производстве продовольствия и т.п. В Бурунди, например, функционирует совместное предприятие, вырабатывающее светотехнические приборы, в Сенегале россияне строят рыбо- и птицеперерабатывающие заводы. 

Владимир Путин на саммите БРИКС, проходившем в Йоханнесбурге 25—27 июля 2018 г., заявлял, что товарооборот между Россией и странами континента в 2017 г. вырос на 25%, по сравнению с 2016-м, и достиг 14 млрд долл. В частности, оборот продовольственных товаров вырос на 38%, а машин и оборудования — на 24%. По его же словам, объем российских инвестиций в экономику африканских стран в том же 2017 году составлял 1 млрд долл. Кроме того, РФ опосредованно — через ВОЗ и Фонд Всемирной продовольственной программы — делает большие вклады в преодоление проблем голода и в борьбу с заболеваниями. 

Но не с экономическими вопросами ассоциируются нынешние достижения Кремля. За последний год Россия стремительно ворвалась в Африку как военная сила. И хотя масштабы военного присутствия еще далеки от советских, все свидетельствует о том, что они будут только расти.

Во времена Советского Союза Москва оказывала большое влияние на процессы деколонизации Африки и была донором для многих африканских стран. Сергей Лавров недавно заявлял, что странам Африки списали долгов на сумму
20 млрд долл., часть которых тянулась еще с советских времен. СССР имел сильные позиции в Анголе, Мозамбике, Замбии, Танзании, Эфиопии и еще в ряде государств. В большей мере это достигалось за счет подготовки кадров в советских учебных заведениях. Сейчас, по разным оценкам, количество африканских студентов в российских вузах, по сравнению с концом 80-х годов, уменьшилось в двадцать раз. Это привело к тому, что в Африке остается все меньше агентов влияния Кремля, занимающих политические должности.

Влияние на Африку не ограничивался образованием. Поддерживалась антиправительственная деятельность в Родезии (современная Зимбабве), предоставлялась помощь Африканскому национальному конгрессу в ЮАР, на что с начала 60-х и до распада СССР потрачено 61 млн инвалютных рублей. Советский Союз серьезно поддерживал страны континента на международной арене. Тогда Черный континент был одной из клеточек шахматной доски холодной войны. Африка была завалена советским оружием, советские военные советники не только оказывали штабную поддержку местным армиям, но и воевали, даже попадали в плен. В 90-х годах присутствие Москвы ограничивалось военно-техническим сотрудничеством с давними партнерами. Россия, как и другие бывшие советские республики, активно продавала оружие, тем более что оно было нужно, поскольку на континенте бурлил целый ряд кровавых войн. 

Нынешний всплеск заинтересованности в России как силе связан прежде всего с гражданской войной в Сирии. Россияне четко дали понять нестабильным, слабым правительствам, функционирующим в условиях вооруженных конфликтов, что Москва может помочь со стабилизацией ситуации. При этом цена такой помощи будет невысокой, а выгоды — максимальны. На примере Сирии мы видим, как работает указанная схема. Российские военные и частные военные структуры стабилизируют ситуацию в стране в целом, берут под контроль территории и подавляют повстанцев. Далее российским компаниям дается право на разработку недр. 

Эта же схема прекрасно заработала в Центральноафриканской Республике, где с 2012 г. продолжается гражданская война. Миротворческая миссия Африканского союза и Франции несколько стабилизировала ситуацию, но миротворцы не воюют, они принуждают к миру, а это означает, что победителя в войне нет.

В январе 2018 г. в Банги отправились 175 россиян, 5 из которых — военные. Гражданские — сотрудники ЧВК Sewa Security Services и Lobaye LTD. Согласно официальному заявлению МИД РФ, гражданские охраняют президента ЦАР Фостен-Аршанжа Туадера и тренируют местные армейские подразделения, военные — советники при штабах. Но есть информация, что за такие услуги российским компаниям был открыт доступ к разработке месторождений золота. Именно это и пыталась выявить российская съемочная группа, погибшая в ЦАР в конце июля. А уже спустя три недели после этого события, 21 августа, в день открытия форума “Армия-2018”, РФ подписала договора о военном сотрудничестве с Центральноафриканской Республикой и Буркина-Фасо. Официально было заявлено, что соглашения касаются совместной борьбы с терроризмом и участия РФ в подготовке правительственных сил.

Несколько похожая ситуация и с Суданом. В конце 2017 г. появилась информация, что ЧВК Вагнера заходит в Южный Судан, в котором с 2013 г. продолжалась гражданская война и который чрезвычайно богат нефтью. Со временем стало понятно, что российская ЧВК все же появилась, но не в Южном Судане, а в Судане. Эта страна имеет сразу несколько зон, в которых в любую минуту может вспыхнуть вооруженное противостояние. Во-первых, до сих пор не решен конфликт в Дарфуре, во-вторых — спорные территории с Южным Суданом и Египтом. Появление россиян в Судане можно рассматривать как продолжение поддержки режима Омара аль-Башира. Во время горячей фазы конфликта в Дарфуре именно Москва поставляла большую часть оружия правительственным силам. Согласно докладам SIPRI, Стокгольмского института проблем мира, в 2004 г. объем закупок российского оружия составлял 99% от общих заказов Судана. В 2007 году — 96%. В денежном эквиваленте это, соответственно, 297 млн и 54 млн долл.

По данным российских СМИ, бойцы ЧВК Вагнера занимаются подготовкой суданских правительственных сил и, скорее всего, охраной месторождений золота, разрабатывает которые российская же компания Siberian for Mining. 

Не следует забывать и о традиционной сфере интересов РФ в Африке — торговле оружием. В период 2011—2015 гг. 30% контрактов, заключенных “Рособоронэкспортом”, приходилось на страны Черного континента. Причем номенклатура поставок поражает: от стрелкового оружия до ракетно-артиллерийских систем, от бронированной техники до авиации. Традиционными покупателями являются Ангола, Судан, Намибия, Эфиопия, Эритрея, кое-что покупают Нигерия, Мали, Уганда. В целом самый большой спрос держится на военную авиацию российского производства. Неотъемлемой частью контрактов на поставку оружия является его сервисное обслуживание. И вот здесь у россиян начинаются проблемы, ведь они не предоставляют заказчику всей необходимой технической документации. Это в полной мере уже ощутили на себе Индия и Малайзия, которые покупают современные системы вооружения. Вскоре проблемы будут у Анголы и Ливии, точнее — у Правительства национального единства Ливии, поскольку они тоже вооружаются новейшим российским оружием.

Что же касается Ливии, то здесь, кажется, Москва раскладывает яйца в разные корзины, поскольку официально поставляет оружие Правительству национального единства и, по некоторым данным, неофициально — противнику ПНЕ, Ливийской национальной армии под командованием маршала Хафтара. Аналитики отмечают, что, возможно, таким образом Москва выторговывает себе военно-морскую базу на ливийском побережье Средиземного моря. И, в отличие от базы в сирийском Тартусе, эта база будет размещаться рядом с “мягким подбрюшьем Европы”. Еще об одной базе ВМФ идут переговоры с правительством Эритреи. РФ хочет восстановить бывшую советскую базу Нокра на одном из островов в Красном море. 

Несмотря на присутствие оружия российского производства на всем континенте, Москва точно не является монополистом. Серьезную конкуренцию на рынке вооружения составляют страны Запада, КНР и, в последнее время, Южная Африка. Несмотря на это, между РФ и САДК (Southern African Development Community), экономическим блоком стран юга континента, на саммите БРИКС в Йоханнесбурге подписан меморандум о военно-техническом сотрудничестве.

Трезво оценивая достижения последних лет, российское руководство и эксперты понимают, что на фоне успехов КНР, Индии, арабских стран — производителей нефти успехи Москвы пока что довольно скромные. Поэтому, учитывая перспективы Африки и пока что имеющийся там вакуум силы, она прилагает максимум усилий для исправления этой ситуации. Кроме упомянутых встреч на высшем уровне, уже состоявшихся в нынешнем году, Москва наращивает сотрудничество в образовательно-культурной и научной сферах, причем эта работа ведется и внутри РФ. Действия России в Африке — это попытка вернуть бывшие позиции. И даже цель таких действий похожа на цель, которую ставил перед собой СССР: занять важное место в конструкции, уже выстроенной Китаем, конструкции, которая должна противопоставить бедные или относительно бедные развивающиеся страны странам Запада.

Иван БЕЛЕНКО, соучредитель исследовательской группы “Центр изучения повстанческих движений”