Ржавая труба дружбы

Александр Лукашенко заявляет, что у Владимира Путина нет ресурсов, чтобы “задушить Беларусь”. А есть ли ресурсы у самого Лукашенко отбиться от братских объятий Кремля?

Свой первый официальный визит в статусе вновь избранного главы российского государства Владимир Путин совершит 31 мая в Белоруссию. Выбор Путиным Минска (сначала в качестве первого зарубежного визита рассматривался Казахстан), по всей видимости, должен подчеркнуть определенные приоритеты. Большинство экспертов считают, что это неслучайно: российско-белорусские отношения хороши как никогда. После того как прошлой осенью были подписаны максимально выгодные для Минска газовые соглашения, Александр Лукашенко просто идеальный партнер. Надолго ли эта идиллия?

“Если кто-то надеется, что вот, если Путин пришел, завтра нас начнут душить, петлю на шею накинут, — не дождутся. Мы будем прогрессировать только в лучшую сторону. По крайней мере такого курса мы будем придерживаться в отношениях с Российской Федерацией… Это вообще унизительно — обсуждать эту проблему… Нет ресурсов ни у России, ни у Путина, чтобы задушить Беларусь. Во-вторых, это себе во вред, и Россия никогда на это не пойдет”.

Эти слова Лукашенко, сказанные 8 мая во время ежегодного президентского послания, максимально красноречиво и откровенно описывают отношения двух “союзных” государств. Мол, задушили бы, но нет ресурсов.

Сейчас общим местом стали рассуждения о том, как скоро Лукашенко вынужденно начнет шаг за шагом сдавать белорусскую собственность, фамильное серебро, лакомые куски так горячо любимого Прохановым сохранившегося белорусского советского промышленного наследия. Как главное доказательство приводится недавняя продажа Минском “Белтрансгаза” (кстати, не стоит забывать, что за это предприятие Россия заплатила не только $5 млрд, но и подписала трехлетнее соглашение о кардинальном снижении цены на газ для Белоруссии).
Насчет продажи этой газораспределительной системы в Белоруссии продолжается довольно жесткая дискуссия в среде экспертов и политиков. Одни называют “Белтрансгаз” технологически старой трубой, которая с каждым годом теряла свое значение (особенно на фоне ввода “Северного потока”) и за которую глупые русские отдали слишком много; другие — кровеносным сосудом белорусской экономики. Сам Лукашенко недавно горячо оправдывал свое решение: “И что, я должен был молиться на эту ржавую трубу, которая в земле лежит?” По его словам, сегодня с “Белтрансгазом” все в порядке — газ идет, налоги платят; в то же время “Укртрансгаз” теперь наполовину пустой. Так и Беларусь могла остаться “с пустой трубой”, если бы не продала “Белтрансгаз” России, заявил Лукашенко 8 мая.

Что-то, однако, подсказывает, что “Белтрансгаз” был скорее вынужденным исключением, нежели правилом. Можно в чем угодно обвинять белорусского президента, но только не в желании уменьшить свою политическую и экономическую власть.

В построенной за 18 лет белорусской политэкономической системе любой отданный зарубежному инвестору завод — это шагреневая кожа всевластия. На совещании в ноябре прошлого года Александр Лукашенко предупреждал чиновников: “Если у президента нет в руках денег, собственности и власти, — это никакие не органы власти. Запомните это, если кто-то этого не понимает”

Когда в 2011 году Белоруссию поразили жестокий финансовый кризис и девальвация, деньги были нужны настолько, что Александр Лукашенко готов был согласиться на любые условия. Чтобы получить деньги из Антикризисного фонда ЕврАзЭС (доля России в этом фонде 83%), пришлось даже согласиться на ненавистную “приватизацию”. Или, как теперь выясняется, прикинуться, что согласился. По соглашению, подписанному 9 июня 2011 года, Белоруссия получала кредит на $3 млрд при условии проведения приватизации ежегодно на сумму $2,5 млрд и более строгого подхода к кредитованию экономики. Однако, получив первые два транша на сумму $1,24 млрд, 8 мая во время оглашения президентского послания Александр Лукашенко заявил о фактической приостановке приватизации. Как оказалось, это чуждое белорусам явление оскорбляет сотрудников тех предприятий, которые находятся в списке для приватизации. “Мы заявили о том, что опубликование заранее списков приватизируемых предприятий — это унижение работников, которые работают на этих предприятиях. Люди у нас очень болезненно на это реагируют”, — пояснил Лукашенко.

Теперь списков приватизации больше нет, нет и очередного транша от ЕврАзЭС, который должен был поступить еще в феврале. Но дело в том, что теперь эти деньги уже не очень-то и нужны. После почти трехкратной девальвации в прошлом году национальной валюты белорусский экспорт ставит рекорды — впервые за последние годы достигнуто положительное сальдо платежного баланса.

Официальный Минск осмелел, и вот уже белорусский вице-премьер Владимир Семашко 16 мая заявляет, что Белоруссия не пойдет на передачу контрольного пакета акций МАЗа (Минского автомобильного завода) в холдинг “Росбелавто”, который создается с участием российской госкорпорации “Ростехнологии” и КамАЗа. А сам Лукашенко подымает цену “Беларуськалия” с фантастической ($30 млрд) до неприлично фантастической — $32—33 млрд. А чтобы понятно стало даже самым непонятливым, в белорусскую прессу дают утечку из “информированных источников” о том, что “приватизацию в Беларуси приостановили, чтобы не допустить массовой распродажи активов российским компаниям”.

Кстати, в нежелании продавать национальную гордость российским “денежным мешкам” с Лукашенко солидарно и большинство населения. Мартовский опрос НИСЭПИ (Независимого института социально-экономических и политических исследований) показал, что только 15,1% опрошенных положительно относятся к продаже России “Белтрансгаза”, а отрицательно — 53,5% (безразлично — 20.4%). Так что,

при необходимости, поднять народ на священную борьбу с “алчными олигархами с Востока” будет делом двух-трех телепередач.

Те комментаторы, которые заявляют, что Лукашенко “вот-вот” вынужден будет распродавать собственность, о том, что российский бизнес “вот-вот” вытеснит белорусский, забывают о том, что такие разговоры ведутся уже не первый год. Вот уже не первый год российское Министерство экономического развития (МЭР) постоянно относит Белоруссию в список “торговых врагов” России, то есть государств, которые препятствуют ввозу продукции российского производства. Минск активно и с переменным успехом защищается нетарифными методами от экспансии российских товаров, что время от времени приводит к различным молочным и прочим войнам. Как это может продолжаться, если Россия и Белоруссия строят Единое экономическое пространство (ЕЭП), спрашивают эксперты. А так, как это продолжается уже 18 лет после того, как премьер-министры Виктор Черномырдин и Вячеслав Кебич торжественно выкопали пограничный столб и объявили о создании Таможенного союза.

И на самый черный день в рукаве Лукашенко припасен козырной туз — угроза того, что Белоруссия может переметнуться на Запад. Недавно белорусский президент вновь вспомнил о периоде, когда Москва установила для союзника высокие цены на энергоносители: “Но Россия поняла, что еще год такой политики в отношении Беларуси — и Беларусь больше никогда не будет на стороне России, поэтому аккуратненько отступили. Второй раз такой ошибки Путин не повторит”.

Как видим, по версии Лукашенко, страх “потерять Беларусь” снова сработал в Кремле. Белорусский президент понимает, что Владимиру Путину критически важно реализовать идею Евразийского союза, которую называют его личным проектом.

Вопрос в том, по-прежнему ли действует на Москву страшилка о том, что Белоруссия якобы готова сбежать на Запад. В вечных качелях между Россией и Западом после президентских выборов 19 декабря 2010 года произошел отчетливый и, по мнению многих, непоправимый сбой. Репрессиями против оппозиции и гражданского общества Лукашенко настолько сузил свое пространство для маневра, что уже непонятно, способна ли эта власть даже теоретически на какой-то “поворот” на Запад. В последнее время у западных политиков Лукашенко четко заработал репутацию человека, с которым нет смысла иметь дело, а некоторых из них Лукашенко просто сделал своими личными врагами.

Впрочем, Россия действительно наступает, Запад больше не помощник, и Александру Лукашенко не отбиться без помощи своего любимого геополитического аргумента.

Чем продавать жемчужины белорусской промышленности, гораздо выгодней и надежней продавать геополитическое положение Белоруссии. Возможно, с возращением Путина к власти на фоне напряженности отношений Москвы с Западом значение “белорусского форпоста” вновь может возрасти. Во всяком случае, оживились разговоры о возможном размещении в Белоруссии оборонительных зенитных систем С-400 или даже наступательных ракетных комплексов “Искандер”.

Сколько потенциальных миллиардов можно выторговать у России, очередной раз пугая Москву натовскими танками под Смоленском?

Виталий ЦЫГАНКОВ